Карнавал обреченных - Бирюк Людмила Д. - Страница 6

– Ах, Володя! Я почему-то боюсь этого человека, хотя мы почти не знакомы. У него недобрые глаза.

– Пустое… Всё будет хорошо, Натали! Быть может, уже завтрашнее утро принесет нам добрые вести.

Выйдя из мрачного приземистого здания гауптвахты, Натали плотнее закуталась в шерстяную, подбитую мехом накидку. Поля ее шляпки затрепетали на ветру, и она потуже затянула узел шелковой ленты. Дорогая нарядная карета ждала ее у набережной. Увидев госпожу, кучер спрыгнул с облучка и учтиво распахнул перед ней дверцу. Натали поспешила забраться на уютное бархатное сиденье, обронив мимоходом: «Домой, Петруша!» Карета мягко закачалась на рессорах… Натали устало прикрыла глаза. Как же помочь брату? Напрасно он надеется на заступничество полковника Бакланова. Нет, кто угодно, только не он!

Натали случайно познакомилась с Баклановым на даче в Красном Селе. Как-то раз она вышла прогуляться возле дома, как вдруг перед ней оказался высокий худой полковник. Натали смутилась от неожиданности, а он, поклонившись, учтиво представился и извинился, что напугал ее. Слегка кивнув, Натали собралась было продолжить свой путь, но полковник заговорил с ней, не скупясь на комплименты.

– Я сразу вас узнал, княжна. Вы необыкновенно похожи на своего брата, поручика Печерского. Вам, должно быть, скучно в Красном? Все дачники разъехались…

– Уединение меня не тяготит. К тому же мы в трауре.

– Примите мои соболезнования. Я когда-то знавал покойного князя Алексея Порфирьевича. Мир его праху. И все-таки молодая девушка не должна предаваться унынию в глуши. Что до меня, ноги бы моей тут не было, – продолжал непринужденно болтать Бакланов. – Но великому князю Николаю Павловичу угодно бывать здесь, и я, как его адъютант, обязан постоянно находиться при нем.

– Это большая честь!

Бакланов печально усмехнулся.

– Сударыня, до недавнего времени я состоял адъютантом при особе императора. Но некий выскочка сумел обойти меня.

– Как могло такое произойти?

– Увы, сударыня, наш государь крайне доверчив. К тому же в последнее время он склонен к мистицизму и постоянно находится в подавленном состоянии. Наверно, этим и воспользовался его давний фаворит. Государь вызвал его с Кавказской линии и заранее освободил для него место личного адъютанта. То есть уволил меня… Можете себе представить, что я пережил!

Натали напряженно застыла, догадавшись, что речь идет о князе Репнине, а Бакланов, всё более распаляясь, продолжал поносить «карьериста и интригана». Его лицо исказила ненависть. Он так разошелся, что сам не заметил, как с его языка слетело имя обидчика. Тут Натали не выдержала.

– Я вынуждена прекратить наш разговор, сударь, – сухо сказала она. – Меня оскорбляют ваши откровения, ибо тот, о ком вы говорите, – мой жених.

Бакланов мгновенно замолк. Усилием воли он постарался придать лицу безмятежное выражение и деланно рассмеялся.

– Да я просто пошутил, княжна! Возможно, неудачно… Простите ради бога!

Не ответив, она поспешила уйти.

Вспоминая об этом случае, Натали с тревогой думала, что теперь этого желчного завистливого человека придется просить помочь брату. А может быть, сразу подать прошение о помиловании великому князю Николаю Павловичу? Проступок Володи не так уж серьезен.

Наивный простодушный мальчишка… Как озарилось его лицо, когда он узнал о возвращении князя Репнина с Кавказской линии! Натали понимала, что брат радовался не только скорой встрече со своим бывшим командиром. Юная Полина… Вот о ком он думал постоянно. Натали тоже скучала по дочери Репнина. Они не виделись больше двух лет…

«Смогла бы я заменить ей мать?» – мысленно спросила себя княжна. Этот вопрос не на шутку волновал ее. Полине пошел шестнадцатый год, а Натали недавно исполнилось двадцать три.

Если бы не продолжительная болезнь и смерть отца, она давно могла стать женой князя Репнина – одного из самых блестящих офицеров русской армии, императорского фаворита. Правда, сам князь не любил, когда кто-то намекал на особое расположение к нему государя. Натали понимала, что у него были все основания не доверять капризному и непредсказуемому монарху. Мало ли что ему придет в голову?

Покойный отец когда-то рассказал ей историю про некоего известного реформатора – красноречивый пример тому, как государь поступал со своими друзьями.

В 1801 году молодому императору подали письмо, в котором автор предлагал ограничить крепостное право и даровать стране «непреложные законы». По щекам царя потекли невольные слезы. Его растрогали смелость и искренность незнакомца, и он приказал разыскать его. На другой день у дверей кабинета императора стоял в ожидании приема молодой человек.

– Как вас зовут? – спросил царь.

– Василий Назарович Каразин, ваше императорское величество.

Александр обнял его и расцеловал в обе щеки.

– Продолжайте всегда говорить мне обо всем откровенно!

И началась странная дружба императора со скромным, никому не известным чиновником. Император беспрестанно общался с ним, писал собственноручные записки. Упоенный успехом, Каразин составлял проект за проектом.

Но однажды, представ перед императором, Каразин был изумлен его хмурым видом.

– Кому ты рассказывал о нашей переписке? – спросил император.

– Никому, ваше императорское величество!

– Почему же посторонние люди знают о том, что писал только тебе? Прочь с глаз моих!

Каразин покинул дворец в полном недоумении, не пытаясь оправдаться. Император и не предполагал, что даже его письма вскрывали и читали на правительственной почте. А завистников и недоброжелателей у Каразина было много.

Без каких-либо объяснений Каразин был заключен в Шлиссельбургскую крепость. Минутное недовольство монарха лишило свободы одного из умнейших людей страны.

А князь Репнин? Натали догадывалась, что ему тоже довелось испытать на себе крутой нрав своего повелителя. Царская милость в любой момент могла обернуться бедой. Может быть, поэтому он всегда старался держаться подальше от императорского двора. Полная опасностей служба на Кавказе казалась ему более привлекательной, чем необходимость постоянно быть на виду императора и его придворных. Но почему государь снова вспомнил о нем и вызвал в столицу? Чего ждать? А тут еще неожиданный арест Володи…

Она невольно вздохнула. Наивный мальчишка! Совершенно не думает о своей судьбе. Что, если дело не закончится гауптвахтой? Вдруг великий князь убедит государя снова отправить смутьяна-поручика под пули горцев? Теперь, когда Репнина перевели в Петербург, Володя будет лишен на Кавказе надежного покровителя.

Нет, только не Кавказ… Лучше не думать об этом. Она взглянула в окно, но ничего не разглядела во мраке. Скорей бы вернуться домой…

Ветер свирепел, и лошади шли с трудом. Уставший их понукать кучер соскочил с облучка и потащил коренную за узду. Сердце Натали беспокойно забилось. Она почувствовала себя одинокой и беззащитной в этих незнакомых кварталах Петербурга. Кругом ни души. По небу бежали черные тучи, на город спускались сумерки, и вместе с темнотой рождалось тревожное предчувствие надвигающейся беды.

И вдруг… Боже, что это? Бешеный порыв шквального ветра останавливает лошадей, они ржут и беспомощно скользят копытами по мокрой мостовой. Обессилевший кучер ничего не может поделать. Ветер поворачивает карету и неумолимо несет к парапету набережной. Сейчас она ударится о гранит! В последний момент Натали немеющими руками в отчаянном порыве распахивает дверцу. Ветер бьет ей в лицо. Зажмурив глаза, она прыгает во тьму…

Утром в городе еще не было тревоги, хотя буря продолжала бушевать. Напротив, люди шутили и смеялись, когда ветер срывал чью-то шляпу. Многие останавливались, чтобы взглянуть на редкое зрелище: вода в Неве поднялась до самого парапета, а иногда даже перехлестывала на набережную. Особое оживление царило возле сливных решеток. Из них то и дело вырывалась вода в виде красивых фонтанов, обдавая зевак брызгами.