Цена счастья - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 80

– Наша служба и опасна и трудна…

– Именно. Это стихи?

– Да.

– А дальше?

Лиля удовлетворила его любопытство и прочитала стихи до конца.

– Насчет родных – это в точку. Откуда эти стихи?

– Не знаю. Забыла.

– Лилиан, нельзя так открыто демонстрировать свои умения и навыки. Ладно я, но могут ведь сопоставить и другие. Ты уже не в захолустье, ты в столице…

И Лиля сорвалась.

– В столице?! Да вот у меня где ваша столица!

Руки что есть силы ударили по туалетному столику, к счастью, тот оказался стойким. Ганц вздохнул. Раз начала – дальше будет легче, главное было пробить эту стену отчуждения.

– Не хочу я здесь оставаться, не хо-чу!!! Кругом грязь, гадость, обман, предательство, подлость! Убийцы в Иртоне хоть честнее были. Им платили – они делали. А здесь?! Детей и тех не жалеют!!! Ненавижу все это!!! Ненавижу!!!

Руки Ганца легли на плечи Лили, развернули – и она уткнулась лицом в его рубашку, выплакивая все, что накопилось. В другое время она бы сдержалась, смогла себя пересилить, но не сейчас, когда беременна и нервы не дружат с головой.

Ганц гладил длинные золотистые волосы, приговаривая всякие глупости. Но наконец истерика прекратилась – и Лилиан чуть отстранилась.

– Я испортила тебе рубашку.

– Обычно мне их портят другим способом. Мечи, кинжалы, кровь…

– Это твоя работа.

– Кто сказал, что я хочу посвятить ей всю оставшуюся жизнь?

– Судя по вчерашнему? – Лиля хлюпнула носом и приподняла левую бровь. Получилось не особенно иронично, но доходчиво.

– Вчера… я так рад, что ты поверила мне и помогла…

– Приятного было мало.

– Лилиан, ты чудо. Но ты совершенно не интриганка. Ты думаешь, для тебя была хоть малейшая опасность?

– Разве нет?

– Я знал, что минуту ты за себя постоять сможешь. А больше и не надо было. Я весь дворец набил гвардией. Стоило чему-то пойти не так – и…

– А оно пошло так? Объяснить не желаешь?

Ганц желал. Вздохнул и начал издалека:

– Еще в Иртоне покушения на тебя выглядели нелогичными. Всех тянуло то в одну, то в другую сторону – уже тогда я заподозрил нескольких человек. В том числе, кстати, и твоего покойного мужа.

Лиля фыркнула, но промолчала.

– Потом, когда я начал разматывать ниточки… пару раз меня едва не убили. И я решил затаиться. Что ты отобьешься, я и не сомневался. Мне оставалось подождать твоего визита в столицу и тогда посмотреть, кто и чего желает. Ты преподнесла мне Йерби на блюдечке.

– Что с ними, кстати?

– Умерли.

Лилю передернуло.

– Не от моей руки. И я не отдавал приказ. Я хотел побеседовать с ними. Но отца удавили в камере, а сын отравился. Ты не знала?

И знать не хотела.

– Тогда я понял, что против меня играет кто-то высокопоставленный. Кто же? Йерби назвал Фалиона. Но… старший был в отъезде. Младший же принялся вертеться вокруг тебя.

– И?

– Ты умница. Но ты совершенно не умеешь хранить тайну. Если ты доверяешь – ты даже не задумываешься, поэтому я держал подозрения при себе. Наблюдал, делал выводы. Фалион богат, и даже очень. Знатен, приближен к королю – зачем бы ему эти игры? Когда вскрылся благодаря тебе заговор Амалии, я второй раз подцепил Фалионов. Александр щедрой рукой давал деньги своим прихлебателям. И Рейнольдсу, и еще нескольким, а те не жили на широкую ногу, не играли, не имели содержанок. Куда шли финансы?

– На заговор?

– Наемники, оружие, они готовились ударить. У меня не было другого выхода. Я понимал, что они нанесут удар, и готовился.

– И сам его спровоцировал.

– Нет.

– Неужели?

Доверия в голосе Лили не было ни на грош. Однако Ганц не оскорбился. Не до того сейчас.

– Лилиан, ты относилась к Фалиону как к другу. Даже больше, я ведь видел, что вы увлечены… он тебе признавался в любви?

Лиля кивнула. Не совсем так, но ведь было. Женщина всегда знает, если мужчина к ней неравнодушен.

– Как ты думаешь, он оставил бы тебя без присмотра?

Лиля сразу все поняла.

– Кто?!

Ганц пожал плечами:

– Один из слуг Алисии. Не важно кто. Он уже умер.

– Ты?

– Нет, – порадовался Ганц этому переходу. – Не я. Фалион при последней встрече. Когда услышал про твою беременность, ударил, и слуга неудачно упал.

– Горлом на кинжал?

– Виском на камин. Часть информации Фалиону шла от меня. Например, о твоей беременности и о том, что ты согласилась выйти замуж по выбору короля.

– И это его…

– Оскорбленное самолюбие – страшная вещь. Он тебе симпатизировал, возможно, даже любил, искренне считал себя подарком для любой женщины – и ты так легко отказываешься от его чувств. Даже побороться не пыталась.

– За место любовницы?

– За это место тоже боролись.

Лиля фыркнула.

– Я поняла. А теперь подробнее.

– Один из моих коллег смог втереться в доверие к заговорщикам и представился им сочувствующим. Пообещал, что поможет устранить короля, задержав его в замке, и намекнул, что их заговор скоро раскроют.

– Поверили?

– А кто бы не поверил? Мы были очень убедительны.

– Ганц, я все сделала, как ты попросил, но все-таки хочу спросить: я обязана была присутствовать при аресте заговорщиков?

– Нет. Ты присутствовала, потому что я так решил.

– Что?!

Лилиан сверкнула глазами так, что едва не треснуло зеркало, но Ганц был покрепче. Он невинно улыбался.

– Я пришел к выводу, что так будет лучше для всех. Лилиан, а ты сама не поняла, сколько вызываешь подозрений? Ты – графиня Иртон, от тебя идет поток нововведений, на тебя покушались…

– Так не я же! На меня!

– Как ты говоришь? То ли он украл, то ли у него украли, но была там какая-то история?

Лиля покривилась. Научила… на свою голову.

– Вот. Сейчас же с тебя сняты все подозрения. Более того, ты совершенно вольна в своей судьбе.

– Пока меня не выдадут замуж за одного из сторонников короля?

– Не выдадут.

– Почему же?

Ганц вздохнул. То, что он сейчас собирался сказать… Не надо бы! Альдонай, как же не хотелось! Но он уже достаточно изучил эту женщину. Если ее лишить свободы, она начнет сопротивляться. Поэтому единственное, что он может сделать для нее и для себя, – отпустить. И подождать.

– Потому что его величество решил поженить нас.

Лиля горько усмехнулась.

– Так вот, Лилиан. У нас еще три года. Решение его величества важно, но не является определяющим. За это время мы обязательно что-нибудь придумаем, обещаю. Если захочешь – я помогу тебе тайно уехать из Ативерны. В Уэльстер, в Ханганат… Ты сама решишь.

Лиля смотрела в карие глаза – и понимала, что он сейчас не лжет. Ни ей, ни себе.

– Почему?

– Потому что…

Ганц указал на окно. Там, за стеклом, танцевала бабочка.

– Это – счастье. Схвати его, сожми в ладонях и посмотри, сколько останется. Я хотел бы быть счастливым с тобой, но не по принуждению. Не хочу так… лучше пусть будет потом, честная сделка с кем-то другим. Не хочу быть хозяином.

– Я уже дала тебе слово…

Мужчина подошел вплотную, опустился на колени, заглянул Лиле в глаза.

– И что? Я возвращаю его тебе. У нас теперь есть время и возможность что-то изменить. За три года утечет много воды. К тому же ты совершенно не умеешь лгать. А вот Эдоард хорошо знает людей. Не бойся. Я обещаю вас защищать. Буду приезжать время от времени, чтобы никто ничего не заподозрил, ты позволишь?

Лиля невольно кивнула:

– Разумеется.

– Ты спокойно родишь ребенка, а через пару лет… Мы посмотрим, как лучше поступить.

– Ты правда поможешь мне бежать?

Лиля внимательно вглядывалась в лицо Ганца. Только вот видела там одну усталость и тоску. Опять только на службе короля, опять один – отпуская из ладоней мечты и боясь уничтожить что-то очень хрупкое в своей душе…

– Когда ты скажешь и куда ты скажешь.

– А что будет с тобой?

– Я справлюсь.

И это убедило ее лучше всяких слов. Если бы он сказал, что король разгневается, если бы хоть намекнул…