Порт-Артур. Том 1 - Степанов Александр Николаевич - Страница 15

Как только француз опустился на свой стул, все заговорили сразу, не слушая друг друга.

– Это безумие с вашей стороны, сэр Руднев, вступать в бой со столь превосходящими силами, какие имеются у японцев, – громко ораторствовал Бейли.

– Я никогда не сомневался в храбрости наших русских друзей, но все же не ожидал, что наш общий друг, мосье Руднев, так смело примет вызов адмирала Уриу, – вторил ему Сене.

– Я могу только восхищенно аплодировать, – заверял всех итальянец Бореа.

– Но все же, рассуждая трезво, у вас, капитан Руднев, нет никаких шансов на успех в предстоящем бою. Ваша гибель неизбежна. Не проще ли самим взорвать ваши корабли, а офицеров и матросов разместить на нейтральных судах. В этом случае уцелеют хоть люди, – деловито предложил коммодор, разглаживая свои рыжие бакенбарды.

– С точки зрения гуманности это наиболее правильное решение, – поддержал его Сене.

– Но едва ли достойно настоящих воинов! По моему мнению, ваше предложение равносильно отказу принять бой, пусть и безнадежный. Мы, русские, исстари привыкли спрашивать, где враг, а не считать его силы, – с достоинством ответил Руднев.

– Нам остается только преклониться перед вашим мужеством, синьор, – за всех ответил Бореа.

Командир «Варяга» стал прощаться. Коммодор потребовал шампанского, и все выпили за успех русских в предстоящем бою.

– Победа или смерть! Таков ваш лозунг, – резюмировал общие пожелания Бейли, пожимая на прощанье руку Руднева, который спешил вернуться на свой крейсер.

Оставшись один, Бейли тотчас отправил адмиралу Уриу копию протокола заседания с планами русских.

На «Варяге» о начале военных действий уже знали из письма русского консула в Чемульпо. Основные приготовления к бою были сделаны накануне, и теперь лишь принялись окончательно приводить артиллерию в боевой порядок, очищать палубу от хлама, выбрасывать за борт лишнее дерево, снасти – все, что могло дать пищу огню, Осматривали и задраивали водонепроницаемые перегородки, люки, запасные полупорты в артиллерийской палубе. Опробовали противопожарные средства, прокладывали пожарные шланги.

«Варяг» принадлежал к классу легких крейсеров дальних разведчиков. Он имел значительную артиллерию и обладал хорошим ходом. Красивый, стройный четырехтрубный корабль с двумя мачтами, крейсер был построен в 1899 году в Америке на филадельфийских верфях. Водоизмещение его достигало шести тысяч пятисот тонн при длине в сто двадцать метров и ширине в пятнадцать метров. Бортовой брони он не имел, на нем была лишь броневая палуба и то незначительной толщины. Артиллерийское вооружение крейсера составляло двенадцать шестидюймовых, двенадцать семидесятипятимиллиметровых и четырнадцать мелких пушек. Орудийных башен на крейсере не было, и пушки стояли открыто, имея лишь щитовое прикрытие. Располагалась артиллерия следующим образом: в носовой и кормовой части – шесть шестидюймовых и две семидесятипятимиллиметровых пушки, по бортам находились по четыре семидесятипятимиллиметровых пушки, мелкая артиллерия была разбросана по всему кораблю. «Варяг» развивал скорость до двадцати трех узлов. По скорости и силе вооружения в японском флоте не было равного ему легкого крейсера.

Но «Варяг», конечно, значительно уступал по мощности тяжелому броненосному крейсеру «Асама», входившему в состав эскадры адмирала Уриу. Японский крейсер имел девять тысяч шестьсот тонн водоизмещения и располагал восемнадцатью крупными орудиями.

«Варяг» кишел, как муравейник. Офицеры, каждый по своей специальности, отдавали необходимые распоряжения для боя. Матросы, исполняя приказания, быстро двигались по палубе и трапам. Степанов с боцманом обходил корабль, проверяя каждую мелочь.

По прибытии Руднев немедленно созвал на мостик всех офицеров и объявил им о начале войны.

– Я принял вызов японцев и до полудня покину Чемульпо. Остается еще три часа в нашем распоряжении. Этого времени нам вполне достаточно для подготовки к сражению.

– Вы намерены прорываться в открытое море? – спросил Степанов.

– Конечно. Если же это не удастся, то постараемся хотя бы нанести врагу наибольший вред перед своей гибелью.

– Японцы во много раз сильнее нас. Один «Асама» не уступит «Варягу» и «Корейцу», вместе взятым. Артиллерия у него мощная. Единственное наше преимущество-это значительная скорость хода у «Варяга» – большая, чем у самого быстроходного японского крейсера. Но с нами тихоходный «Кореец», имеющий всего тринадцать узлов. Поэтому я предлагаю взорвать его, команду принять на «Варяг» и идти на прорыв, – предложил Степанов.

– «Кореец» располагает двумя восьмидюймовыми пушками, каких нет на «Варяге», а поэтому может нам принести большую пользу, взрывать его я не намерен, – ответил Руднев.

– Тогда можно ему поручить ведение демонстративной атаки на одном фронте, в то время как мы войдем на прорыв на другом.

– Это поставит «Корейца» в безвыходное положение. Он наверняка погибнет.

– Зато, быть может, «Варягу» удастся выйти в море, а там мы легко уйдем от погони.

– Я никогда не оставлю «Корейца» в бою. Или мы вместе уйдем, или оба погибнем.

– Это весьма благородно, но едва ли разумно с государственной точки зрения. Мы должны любой ценой сохранить для флота такой крейсер, как «Варяг», – заметил Степанов.

– Ваше рассуждение недостойно русского офицера, – рассердился Руднев. – «Кореец» пойдет в кильватере за нами, а в бою будет видно, что ему делать. Попрошу господ офицеров разойтись по своим местам и разъяснить матросам создавшееся положение.

– Есть! – вытянулись офицеры и поспешили сойти с мостика.

Руднев подозвал к себе Червинского, исполнявшего обязанности минного офицера, и велел подготовить крейсер к взрыву, на случай если ему будет грозить опасность быть захваченным врагом, – пояснил командир.

Вскоре за приказаниями прибыл Беляев. Узнав о принятом решении, он стал возражать:

– «Кореец» будет обузой для вас. По-моему, его следует вывести на глубокое место и затопить, команду интернировать на нейтральных судах. Наша артиллерия столь устарела, что не может состязаться с японской. Кроме того, у меня казаки и севастопольцы, которые несли охрану нашего посольства в Сеуле и теперь направляются в Артур. Теснота страшная.

– Казаков переведите на пароход «Сунгари», пусть ждут там исхода боя. Половину севастопольцев передайте мне. Не будут доставать ваши пушки до врага, идите смело на сближение с ним, пока ваши снаряды не будут долетать до цели.

– Но если японцы начнут отходить, не допуская «Корейца» на действительный выстрел?

– Тем лучше, выйдем в море и направимся в Артур.

– Вам-то хорошо так говорить, имея двадцать узлов хода, а я куда денусь со своими тринадцатью узлами?

– Выброситься в крайности на берег и взорвать лодку. Будьте готовы к выходу к половине двенадцатого дня. В бою следите за моими сигналами; в случае выхода моего из строя в командование отрядом вступит Степанов.

– Есть, – поторопился ответить Беляев и спустился на поджидавшую его шлюпку.

Отпустив командира «Корейца», Руднев отправился в обход своего крейсера. Около передней шестидюймовой пушки правого борта он задержался и стал наблюдать, как старший комендор орудия Бондаренко неторопливо и методично опробовал все механизмы, устраняя малейшие люфтики[48] и заминки. С подручными матросами он особенно тщательно осматривал оптические прицелы, лишь с месяц тому назад установленные на «Варяге», да и то далеко не у всех орудий. Новыми прицелами еще ни разу не пользовались при стрельбе.

– Не подгадишь, Бондаренко, с новыми прицелами? – обратился к нему командир, – Быть может, снять их да поставить старые?.. С теми-то обращаться вы умеете хорошо.

– Никак нет, ваше высокоблагородие, я и со стеклянными прицелами справлюсь, только не знаю, сбиваются ли они при выстреле. Но, по моему разумению, не должны; прочно устроены, – не торопясь ответил комендор.

[48]

Люфтики – люфт – устарелый термин для обозначения зазора между поверхностями частей машин.