Семья Звонаревых - Степанов Александр Николаевич - Страница 93

Варя со своим передовым перевязочным пунктом расположилась на ночь в деревне около станции Киверцы. до линии фронта отсюда было около восьми вёрст, и раненых после небольшой перевязки прямо эвакуировали по железной дороге в тыл. Работа на пункте почти прекратилась. Ветрова, Осипенко и санитары обрадовались непредвиденному отдыху и тотчас уснули. Варя тоже валилась с ног от усталости. Вдруг она расслышала, как кто-то тихо постучал в дверь. Она потушила свечу и вышла на крыльцо. Освещённые слабым светом луны, у крыльца стояли Блохин с солдатом.

— Мы до Вас, Варвара Васильевна, — хрипловатым шёпотом произнёс Блохин. — Это Гриценко. Вы его знаете. Вы ничего не слыхали, что происходит в наших тылах? — спросил Блохин, наклоняясь к докторше. — На вокзале в Ровно захватили тюк с листовками, начали искать, на чьё имя он прислан, ну, и размотали верёвочку. Правда, до нас не добрались, так как мы получили литературу прямо от Вас. Но розыск продолжается, — предупредил Звонарёву Блохин.

— Сейчас, когда идут бои, это не страшно. жандармы не любят подвергаться опасности. Передовые окопы — лучшее убежище от них, ответила Звонарёва. — Но осторожность никогда не мешает. Вот Вы молодец, Гриценко. Хорошо работаете, умно. Наш Хоменко не и не подозревает, кто раздаёт листовки у него в полку.

Гриценко широко улыбнулся от похвалы.

— Вин приказав мени зловить самого себя, — сказал он.

К ним неторопливо подошёл Звонарёв. Блохин и Гриценко тотчас же ушли7

— Наконец-то мы снова вместе! — Звонарёв нежно обнял супругу.

А она, прильнув к нему, обняла за шею и горячо поцеловала в губы, потом, посмотрев в его ласковые глаза, поцеловала ещё и ещё.

Супруги уселись на лавочку.

— Беспокоился обо мне?

— Сказать так — мало. я места не находил, когда узнал, что ты уехала с десантом.

— А я, думаешь, не волновалась?… Вдруг что-нибудь страшное случится с тобой, а я уехала, не повидав тебя… Всё передумала, мысленно целовала тебя и детей наших…

— ты бы побереглась, Варенька. Кому нужны твои геройства? Ну, не хмурь брови и не сердись. Я знаю, что раз ты решила — быть по-твоему.

— Устала я, и устала не столько от работы, сколько от тех ужасов, которые пришлось видеть в последние дни. Война беспощадно не только к солдатам, но ещё беспощаднее к мирным жителям, что попали в район военных действий. Крестьяне разорены вконец немцами, да и мы не щадим. Живут в землянках, света божьего не видят. Наиболее счастливые устроились в бывших немецких окопах.

— Война, даже самая победоносная, является величайшим несчастьем для людей, — вздохнул Сергей Владимирович. — Нет такой кары на земле, которую заслужили те, кто начал войну.

— Поэтому надо войну кончать возможно скорее и любою ценой, подхватила Варя.

— Ты же знаешь, что правительство связано договорами с союзниками, напомнил Звонарёв.

— Надо сбросить это правительство. И чем скорей, тем лучше. Всё равно революция вспыхнет. Это неминуемо. Я же вижу, как настроены солдаты, горячо говорила Варя.

— Что касается меня, то я отношусь весьма сдержанно к твоим революционным симпатиям. У нас семья, трое маленьких детей. Надо много времени и сил, чтобы вырастить их. Всякая революция обозначает хаос на более или менее продолжительное время, — задумчиво говорил инженер.

— Поверь, Сережёнька, что нам с тобой нечего бояться революции. Мы оба труженики. И мы будем всегда нужны.

— Да сердцем-то я, как видишь, всегда с трудовым народом и даже с революцией, люблю солдат. Но ведь не все интеллигенты, в особенности офицеры, так настроены. И многих из офицеров солдаты подымут на штыки, если случится революция. Мы тоже будем в их числе…

— Революционеры — это большая организованная сила, за которой пойдёт большинство народа. У революционеров есть такой необыкновенный человек, как Ленин. Это удивительный человек, настоящий вождь трудящихся. У народа есть кому руководить государством.

— Армия в руках генералов и офицеров, среди них — большинство дворян и сынков буржуазии. Они-то не поймут твоих взглядов. Да и интеллигенты не все так думают. Пока что солдатами всё-таки управляют офицеры.

— Только б солдаты нас поняли — это главное, Сережёнька.

Супруги помолчали, любуясь тихой звёздной ночью, а затем вполголоса повели длинный, только им понятный разговор о семейных делах.

26

Едва забрезжил рассвет, как батарея Борейко первой открыла огонь по немецким укреплениям на левом берегу Стыри. К ней присоединились дальнобойные пушки, обстреливая глубокие тылы немцев, где всё ещё продолжалось оживлённое передвижение немецких частей. Одним из первых снарядов были подожжены цистерны с нефтью на станции Рожище. К нему взвилось огромное пламя.

Затем в бой вступили мортирная и лёгкая батареи. Пехота начала готовиться к переправе через реку. В свою очередь, немцы обрушили артиллерийский огонь на занятый русскими берег Стыри. Разгорелась жаркая артиллерийская дуэль.

Хоменко и Борейко поднялись на аэростате и с высоты наблюдали за ходом боя. Вскоре обнаружилось скопление немцев вдоль железнодорожной линии Рожище — Киверцы. Одновременно, пользуясь попутным западным ветром, многочисленные германские батареи начали усиленную стрельбу химическими снарядами. Облака ядовитого газа застревали в лесу, обволакивая русских смертоносным туманом. Пришлось немедленно отступить и вывести полки из отравленного газами района.

Заметив это, германская гвардейская брауншвейгская дивизия переправилась через Стырь и в противогазах бросилась в атаку.

Странный вид немецких солдат сначала смутил пехоту, и она попятилась.

Тяжёлые батареи оказались всего в версте от противника, который при дальнейшем продвижении легко мог бы захватить, тем более что для дальнобойной батареи Борейко требовалось немало времени, чтобы приготовиться к походному положению.

Борейко мгновенно оценил серьёзность обстановки и бросился к телефону.

Вызвав батарею Кремнёва, капитан приказал ей стрельбой прямой наводкой на картечь остановить дальнейшее продвижение немцев.

— Я надеюсь на Вас, Александр Васильевич! Помните наш русский девиз: погибай, но товарища выручай, — напутствовал его Борейко.

Затем он решил лично отправиться на атакованный участок и, сообщив об этом Хоменко, помчался на мотоцикле к месту боя.

Получив приказание, Кремнёв поспешил к своим орудиям.

— Передки на батарею! — уже издали скомандовал он. — Поторопи их, Леонид Романович. Прапорщика ко мне!

Павленко вынырнул из-за кустов и вытянулся перед своим командиром.

— Разведай дорогу в пехотные цепи и точно выясни, что делается на нашем участке, — приказал капитан.

— Слушаюсь. — Прапорщик, с маху взлетев в седло, карьером умчался в сопровождении двух разведчиков.

Подъехали передки. лошади, напуганные ружейной и пулемётной стрельбой, боязливо поводили ушами. Ездовые с трудом сдерживали их на месте.

— За мной галопом марш-марш! — скомандовал Кремнёв и, пришпорив свою рыжую кобылу, поскакал вперёд.

К нему подлетел посланный Павленко разведчик и повёл батарею по дороге. Миновав кустарник, Кремнёв оказался перед широким ровным полем, засеянным рожью. По нему перебежками отходили пехотные цепи. В сотне саженей за ними двигались немцы.

— С передков на ближайший отъезд! — скомандовал Кремнёв, размахивая шапкой. — Огонь!

Едва головное орудие снялось с передка, как грохнул первый выстрел. Шрапнель с визгом разорвалась, врезавшись в немецкие цепи. Немцы в панике шарахнулись в стороны, бросая раненых и попадая под картечь орудий.

Батарея вела бешеный огонь. Наводчики стреляли, не ожидая команды. Всё впереди заволоклось дымом шрапнельных разрывов, сквозь которые кое-где мелькали бежавшие к лесу фигуры солдат.

— Сто-о-о-ой! на задки! — скомандовал Кремнёв, но вошедшие в азарт артиллеристы продолжали бешеную пальбу по опушке леса. Взводные и орудийные фейерверкеры насильно оттаскивали солдат от пушек.