Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Фоллейн Джон - Страница 38

38

Письмо его матери Эльбе, переданное Карлосом через венесуэльского министра по делам нефти после венских событий, свидетельствовало о теплых чувствах, которые он к ней испытывал. К тому же у СДЕКЕ были сведения о том, что Карлос навещал своих родителей. Французы решили использовать любовь Карлоса к родным, особенно к Эльбе, как брешь в его системе безопасности.

В Колумбию был отправлен полковник секретной службы, которому удалось подружиться с Эльбой, проживавшей там после развода с Рамиресом Навасом. В 1977 году Карлос был замечен в ресторане колумбийской гостиницы, но офицер разведслужбы совершил грубейшую ошибку, заговорив со своим спутником по-французски. Карлос, сидевший за соседним столиком, тут же покинул ресторан. “Карлос был очень осторожным парнем. Он обладал повышенным чувством опасности подобно опытному воину или охотнику, — признавался граф де Мароль, служивший в свое время в И-ом ударном батальоне коммандос в Индонезии и Алжире. — В подполье выживают только бдительные”.{229}

В это время за границей другой офицер секретной службы свел знакомство с Рамиресом Навасом в Сан-Кристобале, завоевав расположение последнего тем, что выдал себя за любителя велосипедного спорта. Затем пресса широко распространила сообщения о том, что Рондо с благословения Парижа отправляется в Южную Америку, чтобы поднести Рамиресу Навасу концентрат вируса “гепатит А”, усиленный, при необходимости, прививкой вируса “гепатит В”.{230} В соответствии с этим малопривлекательным планом Карлос, узнав о болезни отца, должен был броситься к его постели, где его уже ожидали бы агенты СДЕКЕ, чтобы отправить его на маленьком частном самолете в Вест-Индию или Французскую Гвиану. Впрочем, этот план так и не был реализован, и все офицеры французской секретной службы были отозваны на родину.

Ничего сверхъестественного в том, что секретные службы могли бы воспользоваться ядом для устранения своей жертвы, не было, хотя обычно подобные методы скорее ассоциировались с действиями КГБ, а не западных разведок. По заявлению одного из старших офицеров французского тайного подразделения СДЕКЕ, “убийство является обычной работой. Сотрудники послушно исполняют приказы и гордятся своим мастерством, которое ни в чем не уступает навыкам работников КГБ или гестапо”.{231} Об этом же говорит Рондо в своем эссе о работе секретных служб: “Специальные операции — это продолжение дипломатии другими способами. Конечно, кто-то может счесть, что любые подобные «специальные операции» в странах западной демократии являются нелегальными, антиконституционными, аморальными и недостойными”.{232}

Если приказ об убийстве Карлоса и существовал, он мог исходить только от французского президента. Однако, когда Жискара д’Эстена спросили, выдавал ли он разведке лицензию на убийство Карлоса, его брови изумленно поднялись вверх: “Даже вопроса не стояло о том, чтобы его убивать.

Такого приказа никогда не было. Существовало задание идентифицировать его, следить за ним, сблизиться с его родными и, выяснив его намерения, захватить его, когда он появится в Европе. Никаких планов внешних операций не было. Офицеры не предлагали мне ничего подобного. Мы уважаем международные законы и правосудие. Мы хотели привлечь его к суду”. Однако, уйдя в отставку, бывший президент Франции признался: “Если бы обстоятельства сложились иначе и Карлос был бы вооружен, исход мог бы быть другим”.{233}

Граф де Мароль, позднее возглавивший разведку С ДЕКЕ и ушедший в отставку после неудачной попытки покушения на полковника Каддафи в августе 1980 года, со смехом отнесся к предположению о том, что кто-либо из его людей мог прибегнуть к заражению вирусом: “Это из разряда фантастики. Это противоречит этике нашей службы. Задача заключалась в том, чтобы присутствовать везде, где могла появиться намеченная жертва, и наши люди действительно были повсюду”.{234} Ресторан в Колумбии оказался местом, где французская секретная служба ближе всего подобралась к Карлосу за очень долгое время.

Задание Жискара д’Эстена так и не было выполнено. Согласно ошибочным утверждениям секретной службы, Карлос не появлялся в Европе все то время, пока Жискар д’Эстен занимал свой кабинет, то есть до мая 1981 года. Передавая свой пост Франсуа Миттерану, он поставил победившего представителя социалистов в известность об операции по поимке Карлоса:{235} “Я сказал Миттерану, что операция не закончена, рассказывая ему об ответственности президента в нерегламентированных вопросах, но он не проявил никакого интереса и ничего мне на это не ответил. Все было закончено к лету 1981 года. Я не знаю, чем это было вызвано”.{236} Рондо, тем не менее, не сдался. По словам бывшего главы СДЕКЕ Александра де Маранша, “с тех пор для Рондо это стало делом чести”.

7. СОЮЗ, ЗАКЛЮЧЕННЫЙ В ПРЕИСПОДНЕЙ

Карлос был страшным хвастуном и совершенно неуправляемым авантюристом. Ночи он проводил в барах с револьвером на боку в окружении девиц, где пил как лошадь.

(Глава восточногерманской разведки генерал Маркус Вольф).

Несмотря на неблагоприятное начало, роман Карлоса с Магдалиной Копп развивался вполне успешно. Она была столь же кротка и застенчива, насколько Карлос напорист и самоуверен, однако его слава “революционера” способствовала завоеванию Копп, которая разделяла его взгляды. В январе 1979 года двадцатидевятилетний Карлос заключил в Ливане брак с Копп, которая была чуть моложе его.{237} По-видимому, в этот период времени, совпавший с поворотной точкой его карьеры, Карлос решил придать большую стабильность своей личной жизни. Благодаря Вене он понял, что заказной терроризм является доходным делом, обеспечивающим деньги и славу. Изгнание из рядов Народного фронта побудило его начать все сначала уже не в качестве члена какой-то организации, а в качестве руководителя собственной армии.

Для того, чтобы выяснить, какое впечатление он произвел на разведывательные службы стран коммунистического блока, Карлос появился в Восточном Берлине, который являлся настоящей “шпионской” столицей эпохи “холодной войны”. Группа Карлоса неизбежно привлекла к себе внимание агентов “Ministerium fiir Staatssicherheit” (министерства государственной безопасности) или сокращенно “Штази” — главную ненавидимую всеми опору Германской Демократической Республики. КГБ, принимавший непосредственное участие в ее рождении, определил ее структуру, цели и методы, в частности включавшие трудоемкую работу по созданию картотек по примеру царской тайной полиции. Имея в своем распоряжении секретную службу, контрразведку, тайную полицию и даже параллельную судебную систему, Штази держала под наблюдением каждого из семнадцати миллионов жителей Восточной Германии, которая считалась самой контролируемой страной в новейшей истории. Подобно КГБ, Штази считала себя щитом и мечом коммунистической партии, насчитывая в своих рядах более 400 000 агентов и служащих.

Генерал Эрих Мильке, занимавший пост министра государственной безопасности начиная с 1957 года, играл роль Большого брата для жителей Восточной Германии. Сын ремесленника, занимавшегося изготовлением телег, Мильке бросил школу в возрасте 16 лет и начал работать разносчиком. В 1925 году он начал сотрудничать в коммунистической газете “Rote Fahne” (“Красное знамя”), но вскоре стал бойцом уличных отрядов коммунистической партии Германии, боровшейся против нацистских банд в Берлине. В 1931 году Мильке со своим товарищем застрелил на городской площади двух полицейских, после чего сбежал в Москву. Будучи убежденным сталинистом, он не терпел возражений и на всех официальных приемах неизменно поднимал тост за своего героя, провозглашая троекратное “ура” в честь “организатора и вдохновителя наших побед”. По словам главы иностранной разведывательной службы генерала Маркуса Вольфа, Мильке был “настоящим извращенцем даже по тем специфическим стандартам морали, которые бытуют в мире шпионажа”{238}.