Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период) - Горький Максим - Страница 25

25

<1900>

Из цикла «Приближения»

Воздушная дорога

Памяти Владимира Сергеевича Соловьева[61]

Недалека воздушная дорога[62], — Как нам сказал единый из певцов, Отшельник скромный, обожатель бога, Поэт-монах Владимир Соловьев. Везде идут незримые теченья, Они вкруг нас, они в тебе, во мне. Все в мире полно скрытого значенья, Мы на земле — как бы в чужой стране. Мы говорим. Но мы не понимаем Всех пропастей людского языка. Морей мечты, дворцов души не знаем, Но в нас проходит звездная река. Ты подарил мне свой привет когда-то, Поэт-отшельник с кроткою душой. И ты ушел отсюда без возврата, Но мир земли — для неба не чужой. Ты шествуешь теперь в долинах бога, О дух, приявший светлую печать. Но так близка воздушная дорога, Вот вижу взор твой — я с тобой — опять.

ИЗ КНИГИ СТИХОВ «ФЕЙНЫЕ СКАЗКИ»

(1905)

Из цикла «Былинки»

Береза

Береза родная со стволом серебристым, О тебе я в тропических чащах скучал. Я скучал о сирени в цвету и о нем, соловье голосистом, Обо всем, что я в детстве с мечтой обвенчал. Я был там далёко — В многокрасочной пряности пышных ликующих стран. Там зловещая пума враждебно так щурила око И пред быстрой грозой оглушал меня рев обезьян. Но, тихонько качаясь На тяжелом, чужом, мексиканском седле, Я душою дремал — и, воздушно во мне расцвечаясь, Восставали родимые тени в серебряной мгле. О весенние грозы! Детство с веткой сирени, в вечерней тиши — соловей, Зыбь и шепот листвы этой милой плакучей березы, Зачарованность снов — только раз расцветающих дней!

ИЗ СБОРНИКА «СТИХОТВОРЕНИЯ»

(1906)

Русскому рабочему[63]

Рабочий, только на тебя Надежда всей России. Тяжелый молот пал, дробя Оплоты крепостные. Тот молот — твой. Пою тебя Во имя всей России! Ты знал нужду, ты знаешь труд, Ты слишком знаешь голод. Но ты восстал. С тобой идут Все те, кто сердцем молод. Будь тверд, яви еще свой суд, — Острог не весь расколот. Тебя желают обмануть Опять, опять и снова. Но ты нам всем наметил путь, Дал всем свободу слова. Так в бой со тьмой, и грудь — на грудь, — То — зов сторожевого. Сторожевой средь темноты, Сторожевой средь ночи — Лишь ты, бесстрашно-смелый, ты! Твои нам светят очи. Осуществятся все мечты, Ты победишь, рабочий!

<Октябрь 1905>

ИЗ КНИГИ СТИХОВ «ЖАР-ПТИЦА»

(1907)

Из цикла «Тени богов светлоглазых»

Славянское древо

Корнями гнездится глубоко, Вершиной восходит высоко, Зеленые ветви уводит в лазурно-широкую даль. Корнями гнездится глубоко в земле, Вершиной восходит к высокой скале, Зеленые ветви уводит широко в безмерную синюю даль. Корнями гнездится глубоко в земле и в бессмертном подземном огне, Вершиной восходит высоко-высоко, теряясь светло в вышине, Изумрудные ветви в расцвете уводит в бирюзовую вольную даль. И знает веселье, И знает печаль. И, от моря до моря раскинув свои ожерелья, Колыбельно поет над умом и уводит мечтание в даль. Девически вспыхнет красивой калиной, На кладбище горькой зажжется рябиной, Взнесется упорно, как дуб вековой. Качаясь и радуясь свисту метели, Растянется лапчатой зеленью ели, Сосной перемолвится с желтой совой. Осиною тонкой, как дух, затрепещет, Березой засветит, березой заблещет, Серебряной ивой заплачет листвой. Как тополь, как факел пахучий, восстанет, Как липа июльская, ум затуманит, Шепнет звездоцветно в ночах, как сирень. И яблонью цвет свой рассыплет по саду, И вишеньем ластится к детскому взгляду, Черемухой нежит душистую тень. Раскинет резьбу изумрудного клена И долгою песней зеленого звона Чарует дремотную лень. В вешней роще, вдоль дорожки, Ходит легкий ветерок. На березе есть сережки, На беляне — сладкий сок. На березе белоствольной Бьются липкие листки. Над рекой весенней, вольной Зыбко пляшут огонька. Над рекою в час разлива Дух узывчивый бежит. Ива, ива так красива, Тонким кружевом дрожит. Слышен голос ивы гибкой, Как русалочий напев, Как протяжность сказки зыбкой, Как улыбка водных дев: Срежь одну из веток стройных, Освяти мечтой апрель И, как Лель, для беспокойных, Заиграй, запой в свирель. Не забудь, что возле Древа Есть кусты и есть цветки, В зыбь свирельного напева Все запутай огоньки, Все запутай, перепутай, Наш славянский цвет воспой, Будь певучею минутой, Будь веснянкой голубой. И все растет зеленый звон, И сон в душе поет: у нас в полях есть нежный лен И люб-трава цветет. у нас есть папороть-цветок И перелет-трава. Небесно-радостный намек, У нас есть синий василек — Вся нива им жива. Есть подорожник, есть дрема́, Есть ландыш-первоцвет. И нет цветов, где злость и тьма, И мандрагоры нет. Нет тяжких кактусов, агав, Цветов, глядящих, как удав, Кошмаров естества. Но есть ромашек нежный свет, И сладких кашек есть расцвет, И есть плакун-трава. А наш пленительник долин, Светящий, нежный наш жасмин — Не это ль красота? А сну подобные цветы, Что безымянны, как мечты, И странны, как мечта? А наших лилий водяных — Какой восторг заменит их? Не нужно ничего. И самых пышных орхидей Я не возьму за сеть стеблей Близ Древа моего. Не все еще вымолвил голос свирели, Но лишь не забудем, что круглый нам год От ивы к березе, от вишенья к ели Зеленое Древо цветет. И туча протянется с молнией, с громом, Как дьявольский омут, как ведьмовский сглаз, Но Древо есть терем — и этим хоромам Нет гибели, вечен их час. Свежительны бури, рожденье в них чуда, Колодец, криница, ковер-самолет. И вечно нам, вечно, как сон изумруда, Славянское Древо цветет.