Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Чемберлен Диана - Страница 47

Пора было принять меры.

– Знаешь, что? – сказала она Йену. – Мне все равно, как мы это устроим. Я сделаю все, как ты захочешь. Я только хочу быть твоей женой.

– Вот это да! – Эмерсон захлопала в ладоши.

– Так держать! – сказала Тара и черкнула что-то в своем блокноте.

Йен улыбнулся. Щеки у него порозовели.

– Ты и на церковь согласна? – спросил он.

– Да, – энергично кивнула Ноэль. – Хочешь жениться в церкви? Будет тебе церковь.

Какое это имело значение? Она хотела стать его женой. Она любила его, насколько умела. Она сделает все для его счастья. Если повезет, через пару лет у них будет своя семья. А пока, сидя рядом с обожавшим ее человеком и двумя лучшими подругами под действием достаточного количества наркотиков, она испытывала чувство, близкое к удовлетворению, а это было больше, чем она могла желать.

36

Эмерсон

Уилмингтон, Северная Каролина 2010

Что, черт возьми, мне делать?

Мне хотелось, чтобы юбилей Сюзанны получился особенным, но я была так поглощена тем, что узнала о Таре и Грейс, что, когда гости начали прибывать, пить, есть, смеяться и разговаривать, я не могла отделаться от странного ощущения, как будто все это происходило под водой. Я видела лица, но они сливались во что-то неопределенное. Я слышала слова, но не понимала их. Я хотела, чтобы вечер поскорее кончился, но больше всего я хотела не оставаться наедине с тем, что я узнала. Я бродила по комнатам, разрываясь между нерешительностью и сердечной болью. Что мне делать?

Казалось, всем было весело. Все толпились вокруг Сюзанны, раздавались тосты и шутки, но, даже если бы все мои мысли не были заняты Грейс и Тарой, я все равно чувствовала бы себя несчастной. Вечеринка, где присутствовало столько волонтеров из детской программы, напоминала мне о приеме после поминальной службы всего три недели назад. Три недели, казавшиеся мне целой жизнью. События развивались слишком быстро. У меня было такое чувство, как будто все вышло из-под контроля.

Тед подошел ко мне с бокалом в руке. Он погладил меня по плечу.

– Здорово получилось, Эм, – сказал он. – Как ты? Я знаю, ты плохо спала прошлой ночью.

– Все хорошо. – Я улыбнулась ему. По крайней мере, надеялась, что улыбнулась. Я плохо соображала, что делаю. Беспокойство и бесконечная усталость словно опьянили меня. Прошлую ночь я вовсе не спала, когда я сказала Таре, что хочу вздремнуть, я солгала. Я просто хотела уйти от нее. Я не могла на нее смотреть. Как будто ты знаешь, что твоя подруга скоро умрет, и ничего не можешь сделать, чтобы это предотвратить или хотя бы предупредить ее.

Я ругала себя за то, что стала рыться в прошлом Ноэль. За то, что не выбросила коробку с открытками и письмами, как предлагал Тед. Я и сейчас еще могла это сделать. Выбросить письмо, статьи, журналы. Я могла прекратить этот кошмар. Но я знала, что не смогу прожить с этой тайной всю оставшуюся жизнь.

Грейс и Тара приехали рано, чтобы помочь мне нанести на все последние штрихи. Между ними была ледяная стена, и я чувствовала переживания Тары из-за неспособности сломать ее. Очевидно, Грейс не простила ей… а что такое Тара сделала? Выбросила кружку Сэма? О, какой это, в сущности, пустяк. Такая никчемная мелочь. Но Грейс все еще злилась. Она едва со мной поздоровалась и убежала наверх, в комнату Дженни, пока Тара с представителем обслуживавшей вечеринку фирмы и барменом ходили по дому. Я механически двигалась за ними, притворяясь занятой.

Сейчас молодежь – Клив, Дженни и Грейс – была наверху. Прежде чем исчезнуть, они провели со старшими ровно столько времени, сколько требовала вежливость. Дженни хлюпала носом, но в остальном чувствовала себя неплохо, хотя я знала, что она расстроена отсутствием Девона. Он уехал со своей семьей на долгий уик-энд. Клив за полтора месяца отсутствия стал еще красивее, если такое возможно. Но я, разумеется, смотрела только на Грейс, выискивая в ней черты Тары или Сэма. Она – красавица. Раньше я никогда о ней так не думала. Обаятельна? Да. Но красива? Красное платье облегало ее в совершенстве. Оно не было провокационно сексуальным, но обнажало начало ее маленькой груди, и я заметила, как туда то и дело устремлялся взгляд Клива. Волосы спускались ей на спину густой гладкой, шелковой волной. Веки у нее были подведены темным. Не слишком, но достаточно для того, чтобы изменить черты. Глаза у нее всегда были необычными. Они были карие, как у Тары, но если присмотреться, можно было увидеть зеленоватые блестки. Искусный макияж сегодня сделал их еще зеленее, чем обычно.

Внезапно она перестала походить на Грейс, и я огорчилась, не видя девушки, которую я любила, в этой новой молодой женщине. Раньше мне казалось, что я вижу в ней Сэма, больше в манерах, чем в чертах лица. У нее была та же застенчивая улыбка, которая выглядела у Сэма теплой и дружелюбной, но Грейс она придавала неуверенный вид. Замечая эту неуверенность, когда она пыталась говорить со старшими, с которыми она была мало знакома, я переживала за нее. Мы воспитали ее все вместе. Мы ее ни за что не отпустим. Я ни за что не позволю Таре потерять дочь сразу после потери мужа. Но она же не может ее потерять? Шестнадцатилетнюю Грейс нельзя отнять у матери. Хотя что я знала о законной стороне такой странной ситуации? Ничего не знала, и это меня пугало. Помимо всего прочего, как отреагирует Тара, когда узнает, что рожденный ею ребенок умер? Что сделала Ноэль с этим ребенком? Я не хотела думать об этой девочке, забытой и неоплаканной.

Я могла бы сохранить все это в тайне. Ничего не раскрывать. Оплакать ребенка Тары одна. Скрыть правду о Грейс. Но, даже думая так, я искала глазами Йена. Мне нужно было разделить эту тяжесть с кем-то, кто любил Тару, а я знала, что он ее любит. С кем-то, кто понимал все юридические тонкости.

Я увидела, что он разговаривает с Тарой и другими гостями в столовой, и следила за ним, пока он не отошел к импровизированному бару, где я смогла поймать его одного.

– Мне нужно с тобой кое о чем поговорить, – сказала я.

Он приподнял брови.

– О твоем разговоре с Анжелой? – спросил он.

– С кем? – На мгновение я забыла, кто такая Анжела. – О нет, это кое-что другое. Но я не хочу говорить об этом здесь. Не мог бы ты завтра заехать? Где-то после полудня? – Тед будет показывать клиентам недвижимость, а Дженни, несомненно, будет где-то с Кливом и Грейс.

– А нельзя с этим подождать, Эм? – спросил он. – Я завтра вечером уезжаю, у меня накопилось много дел.

Я отрицательно покачала головой, и он, должно быть, заметил, что у меня на глаза навернулись слезы.

Он коснулся моей руки.

– Хорошо, – сказал он. – Я приеду.

– И пожалуйста, не говори ничего Таре. – Я нервно глянула через плечо, надеясь, что нас никто не слышал.

Йен нахмурился.

– В чем дело?

– Я расскажу тебе завтра. – Я отошла от него и снова смешалась с толпой. Вот, подумала я. Решение принято. Наконец.

Но я не почувствовала никакого облегчения.

37

Грейс

Клив изменился. Как можно так измениться за полтора месяца? Даже внешне. Когда он вошел с Сюзанной, я его едва узнала. У меня было такое впечатление, что я вижу его впервые. Он как бы стал выше ростом, и лицо его выглядело по-другому. Но он подошел прямо ко мне и обнял.

– Ты великолепно выглядишь, – сказал он. Единственное, что в нем не изменилось, это запах. Я хотела прильнуть к нему и просто вдыхать этот аромат.

Побыв немного с гостями, Дженни, Клив и я поднялись наверх и сидели там, болтая. Все было как раньше, когда мы дружили. Только мне было трудно придумать, о чем говорить. Мы с Дженни показали ему, что сделали для детской программы, включая приданое для новорожденных, которое я научилась шить. Он восхитился, что мы этим занимаемся, но я видела, что ему скучно. Он много говорил о колледже и о том, что стал членом баскетбольной команды.