Особенные. Элька-3 (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 58

— Эльвира Панина, что же вы, не стесняйтесь, выходите сюда, продемонстрируйте ваши таланты. Так, вы трое, подойдите. — учитель выделил троих вампиров из первого ряда и поставил их прямо передо мной. — Что ж, Эльвира, продемонстрируйте нам то, о чем восторженно говорят все деканы. Ваш экзамен их поистине восхитил.

— Я не могу, — тихо призналась я.

— Что?

— Я не могу.

— Не можете что?

— Не могу продемонстрировать.

— Почему? — мне показалось, что учитель спрашивает намеренно и просто так изощренно издевается надо мной.

— Не могу.

— Потому что не хотите или не умеете?

— Потому что не могу, — чуть повысила голос я и посмотрела в холодное лицо мага, а он прищурился, презрительно усмехнулся и сказал то, чего я больше всего боялась с момента поступления сюда. И мне показалось даже, что он сделал это специально.

— Какая жалость, — протянул он, растягивая каждую букву. — Да, видимо слухи о вашей уникальности сильно преувеличены. Видимо только статус искры и родство с ректором института позволило вам поступить сюда. И я надеюсь, ваша бабушка перестанет прикрывать вашу несостоятельность. Бездарность не может здесь учиться.

И тут я услышала позади шепотки:

— Бабушка?

— Горгона ее бабушка?

— Теперь понятно, чего ее приняли в школу.

— Конечно, внучке ректора все позволено.

— И в старосты она вылезла не просто так.

— А говорила, что сама поступила.

— Мой брат посильнее ее будет, а его отсеяли.

— Заняла чужое место и радуется.

— Лицемерка.

— Самозванка.

— Блатная.

— Может, вы заткнетесь уже, — непонятно почему вступилась за меня Венера. — Да здесь половина из вас блатные. Мой отец член совета, и если бы не он, хрен бы меня сюда приняли. И что? Кто-то что-то против имеет? А ты, — она ткнул пальцем в Леду, — нашлась бедная овечка. Да твой брат куратор на курсе, а ты.

О, это она еще одного парня решила обличить.

— Здесь только потому, что папаше надоело за тебя отдуваться. Что он пообещал приемной комиссии? И сил у нее побольше, чем у нас вместе взятых, иначе как бы она их вернула, после того, как Егоров ее попользовал.

Вот теперь я поняла, зачем она принялась меня защищать. И захотелось провалиться сквозь землю. Настолько сильно, до дрожи просто, что. Хоть раз у меня получилось переместиться по желанию. Даже с браслетом, даже в таком ужасном состоянии. Мир подернулся дымкой, сила забурлила внутри, поднимаясь к рукам, и я оказалась… в подвале, слава богу, что не в мертвецкой. В каморке у Руфуса.

Его не было, а я уселась на диван в каморке и смогла вдоволь нареветься, жалея себя. И ладно бабушка. Эта стерва вампирская правильно сказала, здесь каждый второй блатной, но Егор. Меня и раньше считали неудачницей, а теперь еще и попользованной неудачницей, которая оказалась такой идиоткой, что отдала темному всю свою силу. И каждый из них прекрасно знал, при каких обстоятельствах это бывает. Как я теперь смогу смотреть всем им… в глаза?

Не знаю, сколько я поливала чью-то подушку слезами, наверное, долго, потому что умудрилась заснуть, а когда открыла глаза, увидела Руфа и кочергу на столе.

— Проснулась, птичка. А я думал, ты в кому впала.

— Который час?

— Вечер уже. Ну и напугала ты меня. Как услышал завывания, решил призрак какой объявился. Мертвецкая же рядом.

— Я не выла, — насупилась я.

— Ага, — Руф подсел ко мне и обнял за плечи. — А глаза краснющие у тебя от аллергии. И чего ты тут людей пугаешь и подушки поливаешь? И не надейся, не вырастет.

— Ты не человек.

— Но нервы у меня не железные. Так из-за чего потоп? Из-за того, что Горг… наш ректор твоя бабка? Или из-за того, что именно тебя Егоров попользовал.

— Уууу! Слово тактичность тебе явно не знакома, — простонала я.

— Да ладно, а чего париться-то? Ну, пошепчутся у тебя за спиной с недельку, да и перестанут. Можно подумать, раньше о тебе никто не сплетничал. Хочешь бутерброд?

Бутерброд я хотела, но уж слишком подозрительный у него был вид, словно пролежал тут две недели, не меньше. Так что я отказалась и подвинулась, чтобы демон уселся удобнее.

— Можно я здесь переночую?

— Рядом с мертвяками? — страшно удивился друг.

— Уж лучше они, чем мои гарпии соседки по комнате.

— Не самая хорошая мысль, здесь ни помыться, ни выспаться, ни поесть. Да и если сейчас спрячешься, потом хуже будет.

Я в этом была не согласна. Хорошо говорить тому, кого не обсуждают на каждом углу. А мне плохо, больно и обидно, и куда-то идти совсем не хочется. И все из-за проклятого браслета. Вот была бы у меня моя сила, я бы отправила не только тех оборотней, но и самого препода прогуляться в тайге, и всех недовольных вместе с ним, и будь что будет. А так.

— Кстати, там свежачок привезли, глянуть не хочешь?

Я не хотела, и с ночевкой была очень плохая идея. Так что встала, попрощалась с жующим двухнедельный бутерброд демоном и потопала на выход.

Когда вышла из подвалов, поняла, что да, на улице действительно вечер. Народ уже разошелся по комнатам, но я все равно наталкивалась на запоздавших студентов, и все казалось, что каждый из них на меня пялится, теперь уже не только как на искру, но как на самую глупую идиотку на свете. Мне так хотелось укрыться, спрятаться ото всех, хотя бы лицо, но кофту с капюшоном от спортивного костюма я забыла внизу. Как же жаль.

Уже подходя к комнате, я услышала громкий девичий смех, а когда открыла, мне снова показалось, что меня предали. Моя подруга, Катя, та, которой я доверяла, как никому, сидела в обнимку с Венерой и громко смеялась. Правда, завидев меня на пороге, улыбка увяла, появилась озабоченность.

— Эля, ты как?

— У клыкастой спроси, — рявкнула я. — Вы ведь теперь неразлей вода. Я так громко хлопнула дверью ванной, что думала, чертову дверь сдует, но нет. Видимо, на века делали.

Переодевшись в домашнее платье, я долго стояла перед зеркалом, держа руки в ледяной воде, и совершенно не ощущая холода. Я на себя смотрела, на свое чертово отражение, опухшего, несчастного существа без воли, достоинства и с одним только желанием, разбить это проклятое отражение на тысячи осколков. Но вместо этого я открыла дверь и решила присоединиться к веселью.

Они пили коньяк, прямо из стаканов. Катя, Венера и Варя. Я подошла, выхватила стакан у Кати и осушила одним махом, закашлялась, но энтузиазма не растеряла.

— Откуда коньяк? Блин, хорошая штука, — проговорила я, осушая второй стакан. Во второй-то раз оно легче пошло.

— У своих балбесов конфисковала. Чего они только с собой не притащили. Кстати, вам бы тоже не помешало прошерстить своих.

— Не, я пас.

— Я тоже, — согласилась со мной Венера.

— Эль, может, ты закусишь? — спросила Катя, когда я махнула третий стакан.

— Крепкая дрянь, — констатировала я. — Самое то. Давайте выпьем за канувшие в бездну мечты и надежды.

Настроение не улучшилось, наоборот, чем больше пила, тем хреновей мне становилось. В какой-то момент девчонкам пришло в голову сыграть в эту глупую игру: «Я никогда не…». Суть проста: один говорит: «Я никогда не ел сырого мяса». Если остальные ели, то должны сделать глоток из стакана.

Первой начала Варя.

— Я никогда не пила коньяк.

Ну, естественно, мы все выпили.

Затем Катя сказала:

— Я никогда не бегала под дождем.

Выпили мы трое.

Настала очередь Венеры.

— Я никогда не думала, что мне будет тебя жаль.

Выпили все, кроме меня.

— Твоими стараниями.

— Не ожидала такой реакции. Кстати, учитель впечатлился. Радуйся, ты в его глазах перестала быть неудачницей.

— Мне плевать на его глаза.

— Да что произошло-то? — спросила ничего не понимающая Варя.

— Надо же, а ты еще не разболтала всем и каждому, как выставила меня идиоткой перед курсом? — хмыкнула я.

— Ты сама прекрасно справилась, — парировала Венера.

Мы несколько мгновений сверлили друг друга ненавидящими взглядами, а потом меня начало клинить.