Повелители волков - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 48

Когда на совете появился Тириасп, спор был в самом разгаре.

– …Как царь сказал, так и должно быть! – не по своим годам кипятился один из старейшин, совсем дряхлый старец.

– Царь далеко, ему легко издавать такие приказы! – отвечал самый молодой и горячий из всех собравшихся, который к старейшинам имел опосредованное отношение, он командовал ополченцами поселения. – Персы всегда отличались жестокостью! И я просто не понимаю наших вождей, которые не захотели принять участие в войне против Дария вместе со скифами Иданфирса.

– А тебе и не нужно понимать! – отгрызнулся старец. – Молод еще. Делай, что велят, и не размышляй слишком много.

– Нашему птенчику захотелось повоевать, – насмешливо сказал кряжистый старейшина; он, как и Тириасп, был сплошь в татуировках. – Если мы надумаем сопротивляться, персы убьют всех мужчин, женщин уведут в рабство, а наше Мидне[72] сожгут.

– Они в любом случае нас не оставят в покое, – мрачно заявил старший жрец, жилистый старик, прическа которого представляла собой множество тонких косичек, связанных на затылке в узел черной лентой. – Дарзаласа выбросят в реку, а нас заставят молиться своему Хормузду. Так они поступили с фракийцами, а жрецы гетов уже плачут по своим святыням. Персы разрушают их беспощадно.

Жрецам поселения было что терять. Им причиталась часть урожая и охотничьей добычи, поэтому новая вера, которую конечно же принесут на своих копьях персы, лишала их средств к существованию, и про безбедную жизнь можно будет забыть.

– Уходить нужно… – Это подал голос самый молчаливый из всех старейшин; он был еще не стар, но к его мудрым советам прислушивались – старейшина говорил редко, но метко. – Спасать женщин, детей. Благополучие наживное, а вот жизнь не вернуть.

– Что значит – уходить?! – взвился как ужаленный дряхлый старейшина. – Оставить наши дома, посевы… да и скот тоже, ведь весь с собой не заберешь. Как так можно?! Царь Дарий мудр, он требует лишь подчинения.

– И чтобы завоеванные персами народы платили дань, чаще всего неподъемную, – снова бросил реплику молчаливый старейшина.

– Но в лесах долго не усидишь, – возразил ему жрец.

– А персы долго здесь и не задержатся, – сказал Тириасп и поднял вверх свой жезл, призывая к тишине и спокойствию. – Я выслушал ваши доводы и принимаю решение. Женщины, дети, юноши и часть мужчин, обученных обращаться с оружием, уйдут в наше потаенное место, забрав все свои сокровища и взяв немного одежды, а также продукты. Там есть землянки, они, конечно, старые, крыши у них прохудились, но это не беда, дело поправимое. Места в землянках всем не хватит, придется строить шалаши, – я думаю, до наступления холодов персы вернутся домой. Все руководство исходом возлагается на тебя, – указал он пальцем на командира ополченцев. – Большую часть скота и лошадей тоже нужно увести подальше в леса. Этим займутся пастухи, количество которых должно быть увеличено. В поселении… – Тут голос Тириаспа стал жестче. – В поселении останемся мы, другие старики, женщины в годах, и немного мужчин, в том числе калеки. Всем нельзя уходить – приказ царя нужно исполнять. Кроме того, оставим и часть стад. Иначе персы сильно обозлятся, что им нечего есть. Встретим персидское воинство, как подобает радушным хозяевам и как наказал наш царь.

После речи Тириаспа в общинном здании воцарилась мертвая тишина. Даже мухи перестали жужжать, словно почувствовали важность момента. Собравшиеся молчали и когда собрались расходиться; свои мысли они оставили при себе – слово вождя было законом…

Сотник Арпаг, под командованием которого находилось три десятки лучших, отборных разведчиков персидской армии, уже битый час наблюдал за поселением, которое именовалось Мидне. Это он выяснил, когда его воины притащили какого-то недоумка; тот не понимал ни одного из тех языков, на которых к нему обращались. Он ответил внятно лишь на единственный вопрос, когда ему показали на поселение. «Мидне, Мидне!» – залопотал ублюдок. Арпаг зло сплюнул и с отвращением поморщился; десятник, правильно истолковав гримасу на лице командира, одним коротким и точным движением полоснул агафирса острым ножом по горлу, и пинком отправил бездыханное тело в кусты, да так удачно, что даже не замарался в крови.

Разведчики Арпага и добрых пара десятков таких же отрядов шло впереди персидского войска – царь Дарий и военачальники опасались засад, на которые варвары были великие мастаки. Сам царь Кир Великий испытал на себе, попав в ловушку, устроенную заморскими саями и массагетам, где и был убит. Дарий в потаенных мыслях считал себя умнее Кира, поэтому предпринял все необходимые меры, как ему казалось, чтобы не попасть впросак.

– В этом Мидне никого нет, – тихо сказал на ухо Арпагу его помощник, датапатиш-ветеран.

– Агафирсы не глупее нас, – строго ответил сатапатиш. – Нас всего тридцать человек, а среди домов легко обороняться. Нас расстреляют из луков прежде, чем мы опомнимся.

– Варвары боятся одного имени нашего великого повелителя, – самоуверенно заявил десятник. – Они даже не помышляют о сопротивлении.

– Ты в этом уверен? – не без иронии поинтересовался сотник.

– Абсолютно! Мы уже столько прошли, но еще ни разу не встретили мало-мальски серьезного отряда заморских саев. А они ведь знают, что наше войско пришло в их земли. Знают!

– Вот как раз это меня и настораживает.

– Да они бегут, как зайцы! Я уверен, что и агафирсы удрали из этого Мидне.

– Чтобы убедиться в этом, возьми двух человек и проверь, что там и как. Только будь предельно осторожным!

– Слушаюсь, господин!

Десятник и двое разведчиков исчезли в высокой траве. Арпаг с удовлетворением осклабился: за ними не шелохнулась ни единая веточка, не раздался даже тихий шорох. Да, воины у него и впрямь подобрались один лучше другого; этот поход у них как бы не десятый.

Потянулось томительное ожидание. Но вот на небольшой площади посреди поселения показались персы, а вместе с ними и группа белобородых стариков. Десятник изобразил руками условный знак – все чисто – и Арпаг облегченно вздохнул. Может, датапатиш и прав: имя царя царей Дария гремит не только по всему Востоку, но и в этих варварских землях. «Кто осмелится выступить против персидского войска?» – вспомнил сатапатиш огромную массу конных и пеших воинов, которая шла вслед за ними.

– За мной! – приказал он остальным разведчикам, они сели на коней и вскоре оказались на площади.

– Мы приветствуем славных воинов великого царя Дария! – Тириасп низко поклонился Арпагу, сразу определив, кто командует отрядом персов.

– Где ваши люди? – спросил Арпаг; он понял, что сказал старейшина. Тот говорил на ломанном истахра; диалект провинции Фарс обычно использовали не только персидские, но также ионийские и даже фракийские купцы.

– Все наши люди находятся в поселении, – спокойно ответил Тириасп. – Сидят по домам. – И продолжил, словно жалуясь: – Неспокойное время, господин…

– Зови всех сюда!

– А может, пусть они заодно и угощение твоим воинам принесут? У нас есть хорошая еда, доброе вино…

Арпаг оглянулся на своих воинов и по голодным волчьим взглядам понял, что их мало интересуют жители Мидне, а вот плотно поесть не мешало бы, потому что третий день они не слазят с седел, рыскают по лесам и в степи, довольствуясь черствыми лепешками, вяленой бараниной и теплой водой из небольшой фляги – засушенной тыквы с пробкой.

– Будь по-твоему, – устало махнул он рукой, и спустя немного времени поселение ожило.

По улицам забегали старушки с яствами, деды прикатили бочонок с вином, а несколько достаточно крепких мужчин притащили несколько ковров и расстелили их на ровной лужайке неподалеку от огородов, где была невысокая и мягкая трава. Чуть поодаль старейшины и жрец разожгли костер и насаженные на вертел два молодых барашка вскоре начали испускать такой умопомрачительно вкусный аромат, что у персов слюнки побежали.

72

Мидне – поселение, деревня; здесь наименование.