Повелители волков - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 58

По большому счету Ивор был «скитальцем» первой – нижней – ступени, если можно было так их классифицировать. Тот же Радагос стоял выше его в иерархии лазутчиков; он был «созидателем». Ивор же считался простым «собирателем». Он по крупицам собирал информацию в указанной для его деятельности местности и передавал ее через гонцов в племя. А там уже решали, что делать со сведениями, полученными от Ивора.

Но были «скитальцы» и маститые, гораздо опытней и старше юноши. Самая высшая – четвертая – ступень предполагала вхождение в элиту какого-нибудь государства. С племенами такие номера не получались, там все знали друг друга с младых ногтей. Таких «скитальцев» за всю историю существования племени джанийцев можно было сосчитать по пальцам. У них тоже имелось название, правда, греческое – «демиурги», мастера. Но гораздо больше насчитывалось представителей второй и третьей ступени – «созидателей» и «хранителей». Это были в основном переводчики, которые знали много языков, купцы, менялы, хозяева харчевен и содержатели караван-сараев – постоялых дворов. Где много людей – там много новостей и тайн.

«Созидатели» имели право на свой страх и риск затевать различные интриги, но с обязательным условием: чтобы они были выгодны племени джанийцев. Выгоду обычно мерили в деньгах, золоте и драгоценностях, которые «скитальцы» получали за необходимые сведения и иные услуги от тех, кому все это было нужно. «Скитальцам» редко кто отказывался заплатить; «заказчики» точно знали, что с ними будет в таком случае – «созидатели» умели достаточно убедительно объяснить, что долг платежом красен.

Торговля информацией и время от времени заговоры, которые устраивали с помощью «скитальцев» властолюбивые претенденты на престол, конечно, приносили племени джанийцев определенный доход. Но главным источником поступления денежных средств были разработки латыря – удивительно красивого, прозрачного камня темно-красного и воскового цвета, похожего на окаменевшую смолу неизвестного дерева; в некоторых кусках латыря попадались даже различные букашки. Персы называли этот камень «каруба» – «золотой хищник», а греки – «электроном» и платили за него большие деньги.

Латырь добывали рабы, пленники джанийцев. Это была нелегкая работа. На берегу Данаприса копали глубокие ямы – взрыхляли слой за слоем и заливали воду. Затем взрыхленный слой взбалтывался с помощью длинных палок, спустя какое-то время вода уходила в землю, а на дне ямы оставался латырь, всплывший на поверхность жидкой смеси. После латырь вылавливали сачком, слой грязи вычерпывали до твердого грунта, и все начиналось сначала. Камни были разного размера; попадались и очень большие, весом до семи мин[74].

Обычно после нескольких лет работы по добыче латыря рабов отпускали на свободу и даже давали им денег, чтобы они первое время могли жить вполне сносно. Поскольку все они были из дальних земель, джанийцы не боялись, что кто-нибудь из них откроет тайну расположения месторождения. Рабов доставляли на место добычи латыря с завязанными глазами и увозили точно так же.

Но самой главной тайной джанийцев была их способность приручать волков. Притом не абы каких, а лесных, ведь они в стае страшнее любого зверя. Это у племени велось издревле. Даже в сказаниях ничего не говорилось о первом джанийце, которому взбрела в голову мысль приручить волка. Казалось, что они родились побратимами волков, настолько хорошо понимали друг друга. Семь веков назад отряды племени джанийя, как его именовали народы Востока, ходили на помощь троянцам, когда ахейцы осаждали Трою. И джанийцев уже тогда называли «повелителями волков»…

– Эй ты, иди за мной! – раздался грубый голос датапатиша, который был приставлен Артасиром приглядывать за проводниками.

Этот десятник немного понимал язык эллинов, но не до такой степени, чтобы с ним можно было поговорить. Ивору дали переводчика, грека-ионийца по имени Евдем. С виду простоватый, этот грек на самом деле принадлежал, как догадался спустя некоторое время Ивор, к тайной страже царя персов, при этом имея серьезный чин; с ним даже Артасир говорил вежливо и предупредительно, притом в присутствии проводников, и это не нравилось Евдему.

Грек все время подвигал Ивора на доверительный разговор, но тот больше слушал, чем говорил. С Кимерием и Лидом дружеские беседы у Евдема не очень получались; оба негодяя уже втянулись в роль недоумков и старались ей соответствовать. И тот, и другой считали, что лучше быть дураком, чем покойником. А смерть им грозила в любом случае, в этом они не сомневались. Если царь Дарий догадается, что они ведут персидское войско не туда, куда нужно, то он немедленно распнет их на первом попавшемся дереве; а если они надумают предать Ивора, то их рано или поздно разорвут волки джанийцев. Одно лишь воспоминание об этих страшных вездесущих зверюгах заставляло трепетать их сердца.

Ивор послушно вскочил и торопливо пошел вслед за десятником. Уже вечерело, и в лагере начали зажигать костры – персы готовили скудный ужин. Вскоре Ивор и датапатиш оказались у шатра Мегабаза, который был назначен спасаларом – главным военачальником всего войска. Он разрабатывал планы (и носил их на утверждение царю), рассылал гонцов с поручением военачальникам левого и правого крыла (центром командовал он сам), распекал хазарапатиша – начальника отряда фуражиров, который никак не мог обеспечить войско нужным количеством провианта… И занимался проводниками, потому что от них во многом зависела скорость продвижения персидского войска.

В конечном итоге проводники не очень были и нужны, в этом Мегабаз был убежден, – поток вешних вод, которым ему представлялась армия, всегда найдет себе наиболее удобное русло – но Дарий думал иначе. И проводники по-прежнему указывали, какое направление самое удобное для пеших воинов, какое – для конных, а где лучше проехать обозу на своих четырехколесных повозках, запряженных мулами и ослами. Правда, Мегабаз редко прислушивался к их советам, но приказ есть приказ, и он делал вид, что без проводников армия обойтись не может.

Однако события последней недели оказались настолько серьезными, что Мегабаз решил посоветоваться с Ивором. Он, как и Артасир, уже отметил, что у этого парня голова работает гораздо лучше, чем у двух других проводников, которые казались ему идиотами. Если до этого у армии не было особых проблем с продовольствием, не считая некоторых задержек, то теперь воины (и в особенности животные), начали просто голодать. Раньше скифы лишь оставляли поселения пустыми и уходили со своим скарбом в леса, а теперь на пути армии вставала черная пустыня – выжженная дотла степь, в которой не только нельзя было найти ничего живого, но даже клочка зеленой травы.

Начались проблемы и у фуражиров, которые подвозили провиант с тыла. Они старались изо всех сил, но войско шло быстро, поэтому снабжение было неважным – фуражиры просто не успевали доставлять все вовремя. Вскоре добавилась и еще одна беда: летучие отряды скифов грабили воинские обозы, а что не могли увезти с собой, сжигали или топили в реках и водоемах. Понятно, что после этого фуражиров и повозок становилось все меньше и меньше, и приходилось на охрану обозов отправлять дополнительные отряды конницы, которая нужна была на переднем крае, где вовсю резвились скифские гиппотоксоты.

– Негодный пес! – обрушился на Ивора прямо с порога Мегабаз. – Это твой самый легкий путь?! – Он ткнул пальцем в примитивную карту скифской равнины, нарисованную на пергаменте не очень умелым логографом – явно со слов персидских лазутчиков и купцов-шпионов; на ней тонким угольком был прочерчен маршрут персидского войска.

Ивор умел читать географические карты; конечно же Мегабазу об этом он не спешил докладывать. У вождя Жавра были достаточно подробные карты побережья Понта Эвксинского и вообще всех мест, куда доставали «скитальцы», и даже периэгеза[75] самого Гекатея, талантливого логографа из Милета. В ней довольно подробно рассказывалось о разных странах, и указывались удобные дороги и расположение постоялых дворов, что особенно важно для путешественников и купцов. Она была очень ценной, тем не менее Жавр отдал ее в школу, где пергаментный свиток затерли до дыр – периэгезу в обязательном порядке изучали все будущие лазутчики джанийцев. Конечно, потом оказывалось, что логографы немного грешили против истины, тем не менее изучение периэгезы было очень полезным занятием, развивающим кругозор.

74

Мина – мера веса в Древней Греции и на Ближнем Востоке. В архаический период 1 мина равнялась 600 граммам; в классический период афинская мина составляла 436,6 грамма; у Геродота мина упоминается в размере 341,2 грамма. Именно она имеется в виду в романе.

75

Периэгеза – возникший в эпоху раннего эллинизма прозаический или стихотворный литературный жанр, в произведениях которого в форме «обведения вокруг» (periegesis), т. е. прогулки под руководством гида (periegetes), сообщались знания о той или иной стране или достопримечательном месте посредством географических, топографических, исторических, мифологических и историко-искусствоведческих экскурсов.