Священный огонь - Стерлинг Брюс - Страница 50

От натертых мозолей ей было тяжело шагать по булыжной мостовой. Ноги горели. Рюкзак был тяжел, и лямки впивались в плечи. От боли и усталости она начала острее воспринимать происходящее. Возможно, у нее появилось некое внутреннее видение. Майа постоянно останавливалась и снимала своей камерой городские кварталы, здания, но не могла пересилить себя и сделать хоть одну фотографию. Как только она подносила аппарат к глазам, видоискатель фиксировал какое-то недоразумение, ошибку. Потом до нее с изумлением дошло: линзы были повернуты внутрь. Вот и вся проблема. Но в любой фотокамере линзы повернуты внутрь. Она старалась запечатлеть мир, но он оказался вне поля ее зрения.

Рассвело, и она наконец отыскала нужную улицу. Она увидела административное каменное здание. Растрескавшийся бетон коммунистической эпохи давно пришел в негодность и был заменен оптимистичным современным зеленым пенистым материалом. Здание было еще закрыто. На дверях висели объявления в сине-белых цветах, но она не умела читать на честине.

Майа забрела в соседнее кафе, согрелась, что-то съела, привела в порядок макияж. Город пробудился к жизни, и по улицам неторопливо поползли велосипеды. Когда автоматические часы громко зазвонили и дверь Бюро наконец открылась, она первая вошла внутрь.

Майа нашла пункт доступа к Сети на четвертом этаже здания, на верхней площадке лестницы. Он оказался закрыт. Она повернулась и, еле передвигая уставшие ноги, отправилась в дамскую комнату, села там на выступ, закрыла глаза и немного вздремнула.

Когда она попыталась вновь попасть в офис, дверь была уже распахнута. Майа вошла, и ей сразу бросились в глаза низкие сводчатые потолки, двери с медными кнопками, справочники в пластиковых переплетах и неработающая техника, обвитая проводами. Свет падал из окон.

Потрескавшиеся стены с пятнами сырости и паутиной по углам.

Божена одновременно причесывалась и ела булочки, запивая молоком из бутылки. Для женщины ее лет у Божены были прямо-таки роскошные волосы. Не менее сильное впечатление производили и ее зубы – большие, прекрасно сохранившиеся и очень белые, словно мрамор.

– Вы Божена, не так ли? Доброе утро.

– Здравствуйте. Добро пожаловать в Координационное бюро доступа. – Божена, очевидно, гордилась своим примитивным английским языком. – Вы по какому вопросу?

– Мне нужен наладонник, чтобы пропасть во дворец памяти, построенный в шестидесятых годах. Мой знакомый в Сан-Франциско сказал, что вы можете предоставить необходимые меры предосторожности.

– О да, мы здесь в Бюро доступа, очень осторожны и благоразумны, – заверила ее Божена. – И к тому же очень консервативны! Старые дворцы, старые замки, все эти лабиринты и подземелья! Это наша специализация. – Божена без предупреждения дотронулась до ее наушников, тут же поднялась из-за стола и удалилась в заднюю комнату.

Время тянулось очень медленно. В освещенном верхним светом воздухе плавали пылинки. Сетевая аппаратура бездействовала.

В офис одна за другой вошли четыре пожилые чешки – по видимости, рядовые служащие. Они принесли с собой завтрак и рукоделие. А одна даже взяла на работу своего кота.

Через несколько минут к ним присоединилась еще одна женщина с наладонником. Она положила его на стойку, зевнула, свернула блокнот, опять молча покинула комнату. Майа вынула наладонник из шероховатой пластиковой коробки и сдула с него пыль. На нем был слой настоящих официальных стикеров на неудобочитаемой честине. Старинный доэлектронный текст, старомодная чешская орфография до европейской орфографической реформы. Причудливые значки над буквами: кружочки, галочки, – казалось, слова окружала колючая проволока.

Божена не спеша возвратилась в комнату, тщательно одернула свою длинную, до лодыжек, серую юбку и села за начальнический пластиковый стол. Последовательно осмотрела все шесть ящиков стола. И наконец отыскала симпатичное стеклянное пресс-папье. Поставила его на стол и стала им поигрывать.

– Простите, – сказала Майа, – у вас случайно нет каких-либо материалов о Йозефе Новаке?

Лицо Божены вытянулось и посуровело. Она поднялась из-за стола и подошла к стойке.

– Почему вас интересует Йозеф Новак? Что вы ищете? Кто вам сказал, что у нас в архиве есть материалы о Йозефе Новаке?

– Я новая ученица пана Новака, – легкомысленно солгала Майа. – Он учит меня фотографии.

Выражение лица Божены снова изменилось, теперь она выглядела смущенной и растерянной.

– Вас? Почему? Вы ученица Новака? Но вы же иностранка. Что он выкинул на этот раз, бедняга?

Божена нашла свою сумку, достала гребень и принялась с удвоенной энергией расчесывать волосы.

Дверь открылась, и в офисе появились два чеха-полицейских в розовых формах. Они сели за стол, отодвинули экран и стали пить горячие растворы из картонных стаканчиков.

Майа внезапно поняла, что мистер Стюарт, которому она так доверяла, направил ее в пражскую полицию. Все эти люди были ищейками. Она оказалась в полицейском управлении. Она оказалась среди чешских сыщиков, вынюхивающих в виртуальных мирах. Да, это был пункт доступа с устаревшим оборудованием Сети, но только потому, что чешская полиция обладала самым худшим оборудованием в мире.

– Вы знаете Элен? – небрежно спросила Майа, наклонившись над стойкой. – Элен Вакселль-Серюзье?

– Вечную вдову, – небрежно пожала плечами Божена, рассматривая свои ногти. – Вот так всякий раз. А почему, я и сама не знаю. Она о нас ни одного доброго слова не сказала.

– Мне нужно позвонить ей сегодня утром и выяснить ряд подробностей. У вас, случайно, нет под рукой сетевого адреса Элен?

– Это пункт доступа, а не справочная служба, – язвительно заметила Божена. – Мы рады помочь вам в нашем Бюро доступа. Мы открыты и дружелюбны, в Праге нечего прятать! Но у вдовы нет дел в Праге, она тут ничего не имеет, и с моим отделом это никак не связано.

– Вот что, – перешла в наступление Майа, – если вы не собираетесь помочь мне с Новаком, то так прямо и скажите.

– Я вам этого не говорила, – с вызовом сказала Божена.

– У меня есть другие контакты и другие способы решить свои проблемы.

– Я в этом уверена, мисс Америка, – с ухмылкой сказала Божена.

Майа потерла покрасневшие веки.

– Давайте сделаем что-нибудь простое и легкое для нас обеих, – предложила она. – Я только что пробилась сквозь плотную толпу ваших клиентов и немного поработала на этом старом чудном приборе. Не надо мне помогать, забудьте об этом. Но и мешать тоже не надо. Вы не станете меня трогать, а я не буду трогать вас. Мы сделаем вид, будто ничего особенного не произошло. Ладно?

Божена не ответила ей. Она вернулась к своему столу. От страха и адреналина в крови Майа стала отчаянной и неуязвимой. Она отыскала большие очки и перчатки. И решила, что никто не осмелится прервать человека, работающего в больших очках и перчатках. Очки и перчатки превратят ее в невидимку.

Майа настроила старую машину, заставив ее проделать ряд операций, и ввела пароль. Она принялась заклинать дворец памяти и, казалось, вызвала его к жизни лишь силой своей воли.

Знакомая архитектурная постройка окружала ее со всех сторон, появившись на экране, на расстоянии пальца от ее зрачка. Кто-то распределил надписи и изображения на доске. Рядом с кудрявым мальчишкой и зелеными, небрежно нацарапанными буквами: МАЙА БЫЛА ЗДЕСЬ – появилась аккуратно напечатанная фраза: МАЙА НАЖМИ ЗДЕСЬ – и кнопка, нарисованная цветным мелом.

Майа подумала и нажала кнопку на доске. В ее перчатках чувствовалась уверенность и спокойствие, но ничего не случилось.

Она оглядела виртуальный офис. Он буквально кишел тропическими ящерицами и насекомыми. Ящерицы встречались там на каждом шагу, некоторые из них после «починки» сделались большими, величиной с хороший кусок хлеба, а другие что-то деловито строили, как это делают муравьиные семейства. Сломанный стол кто-то убрал. Деревья в саду за домом теперь были прорисованы гораздо лучше и больше напоминали настоящие растения.