Священный огонь - Стерлинг Брюс - Страница 54

На римлян чудеса не оказали особого впечатления. Близость к Ватикану была привычна для коренных римлян. Тем не менее верующие потянулись в Вечный город со всех концов Европы – помолиться, очиститься от грехов, поискать старинные диковинные средства связи и насладиться современными. Движение транспорта – автобусы, мотоциклы, грузовики – было насыщенным и не прекращалось ни на минуту, а среди пешеходов частенько мелькали туристы в одеяниях францисканских монахов. Могло показаться, что в этой густой, шумной, невероятной, праздничной, истинно итальянской толпе не было ни порядка, ни здравого смысла. К тому же в этот день шел дождь.

Майа посмотрела в залитое струями дождя окно их лимузина.

– Йозеф, а вы религиозны?

– Существует много миров. Есть здешний мир, который мы познаем во тьме, – ответил Новак, постучав по своему морщинистому лбу. – Есть материальный мир, освещенный солнцем. И есть также виртуальность, наша современная нематериальность, претендующая на собственное бытие. Религия – один из видов виртуальности. Очень древний вид.

– Но вы верите в Бога?

– Я верю в очень простые вещи, а их совсем немного. Я верю в то, что если вы берете материальный объект, появившийся в мире благодаря свету, и переводите это восприятие в виртуальный ряд, то обретаете так называемый «лиризм». У некоторых людей огромная иррациональная потребность в религии. А у меня огромная иррациональная потребность в лиризме. Я не в силах с собой справиться и не намерен это обсуждать. И потому не желаю мешать верующим, если они не мешают мне.

– Но здесь сегодня, должно быть, полмиллиона человек. И все из-за собаки, компьютера и парочки детишек. Что вы об этом думаете?

– Я думаю, что Джанкарло будет недоволен этой ситуацией.

Лимузин легко и виртуозно вписался в римское движение и довез их до отеля, в котором, конечно, уже не было мест. Новак вступил в ожесточенную перепалку со служащими, причем все говорили на разных языках, и победил, получив отдельные номера, к явному неудовольствию всех членов жаркой дискуссии. Майа послала за своими вещами и приняла ванну.

Когда ей принесли багаж, она нашла среди прочих вещей ночную сорочку. Пристрастие Новака к женским одеяниям выглядело трогательно-старомодным и одновременно располагало к нему как к человеку с тонким вкусом и наметанным глазом. Он знал, как будут смотреться вещи на фотографиях, и безошибочно определял соотношение модели и ее одеяния.

Джанкарло Виетти, владелец и главный кутюрье империи Виетти, представлял свою семьдесят пятую весеннюю коллекцию. Столь торжественное событие требовало соответствующей организации и дизайна. Виетти нанял амфитеатр Кио – колоссальное здание с аркадами и уникальной эклектичностью, выстроенное эксцентричным японским миллиардером, после того как землетрясение разрушило большинство строений в римском квартале Фламинио.

Они притормозили перед розоватыми колоннами Кио и, выйдя из такси, оказались среди фланирующей толпы римских папарацци в наглазниках. Кажется, Новака не слишком хорошо знали в Риме, но человека с одной рукой можно было легко заметить. Он проигнорировал кричащих папарацци, но реакция его была замедленной.

Они поднялись по лестнице. Новак окинул безвкусный мраморный фасад критическим взглядом.

– У прошлого весьма ограниченные ресурсы, и вот вам наглядное доказательство, – пробормотал он. – Лучше было бы подражать Индианаполису, чем пытаться превзойти фашиста Муссолини дешевыми материалами.

Но Майю дворец просто восхитил. Он не напоминал римские развалины – поросшие мхом сырые камни, – а выглядел совершенно функциональным и обладал естественной красотой хорошо сконструированной фотокопии.

Они вошли в здание, свернули в один из отсеков и обнаружили в зале человек триста, ожидавших обеда, и крабов-официантов с подносами.

Как много стариков! Ее поразила присущая им всем какая-то монументальная торжественность. И только тут до нее дошло, что эта непринужденно болтающая масса наманикюренной и великолепно одетой плоти была намного старше дворца, в котором она находилась.

Здесь собрался европейский бомонд. Люди, привыкшие вести светский образ жизни. Казалось, что их проницательный взгляд в тени наглазников мог пробить толстые стены. Ветераны европейской моды олицетворяли уже исчезающий дух неофитства. Они старались сохранить его, так сказать, заморозить и окутать себя им, точно саваном. Они очаровывали и притягивали к себе, вызывали интерес, словно музейные раритеты. Новак надел свои наглазники и молча подошел к отведенному месту в соответствии с его статусом. Они сели с Майей на стулья с красивой обивкой за маленький круглый стол, сервированный серебряными приборами и накрахмаленными кремовыми салфетками.

– Добрый вечер, Йозеф, – поздоровался с ним человек, который уже занял свое место за тем же столом.

– Привет, дорогой Дайзабуро, старый приятель. Давно не виделись.

Дайзабуро с отстраненным и холодноватым интересом естествоиспытателя оглядел Майю через изысканные наглазники.

– А она хорошенькая. Черт возьми, где ты откопал такое платье?

– Это первая вещь Виетти, которую я запечатлел, – сказал Новак.

– Меня изумляет, что вещи Виетти по-прежнему хранятся в архивах.

– Джанкарло мог выбросить его из своих архивов. Но я могу все лучшее сохранить.

– Джанкарло тогда был очень молод, – проговорил Дайзабуро. – А молодежный стиль очень подходит твоей приятельнице. Нам нужно заказать воду. Вы хотите воды?

– Почему бы и нет? – отозвался Новак.

Дайзабуро дал знак крабу. Тот заговорил с ними на японском языке.

– Пожалуйста, говорите по-английски, – попросил его Дайзабуро.

– У нас есть вода из антарктических льдов, – предложил краб, – из глубины плейстоценовых слоев. Чистейшая вода, ничем не загрязненная, с самой зари человечества.

– Какой апломб, – заметил Новак. – Очень похоже на Виетти.

– У нас есть и вода с Луны, – продолжил краб. – С интересными изотопными свойствами.

– Вы когда-нибудь пили воду с Луны, моя дорогая? – обратился к Майе Новак.

Она покачала головой.

– Принесите нам лунную воду, – распорядился Новак.

Второй краб подошел к ним с закупоренным сосудом. Он вытянул блестящие щупальца и положил им в фужеры для бренди кубики дымящегося голубого льда.

– Вода – лучшее из доступных удовольствий, – сказал Дайзабуро, когда крабы удалились выполнять очередной заказ. – Мы не можем участвовать в грубом акте потребления жидкости или, точнее, можем, но не всегда, и, конечно, способны наблюдать за тем, как тает лед.

Дама, сидевшая за их столом, наклонилась к ним. Она была маленькая, морщинистая, с почти безволосой головой, неопределенной национальности, вместо парика на ней была огромная черная шляпа.

– Эту воду привезли с кометы, прилетевшей с края Вселенной, – торопливо и неразборчиво пролепетала она. – Она была заморожена шесть миллиардов лет назад. Позволяет ощутить пульс земной жизни.

Новак поднял фужер единственной рукой и немного повертел его. Грубоватое, словно высеченное из камня, крестьянское лицо фотографа радостно засияло от предвкушения.

– Меня удивляет, что рядом с моим лунным льдом собралось столько лунавтов.

– В живых осталось только семнадцать человек. Жаль, что они друг друга терпеть не могут. – Дайзабуро желчно усмехнулся.

– Космические бунтари, космические мечтатели, – произнес Новак, наслаждаясь ароматом своего фужера. – Бедняги, они столкнулись с экзистенциальными трудностями жизни без традиций.

Майа посмотрела на людей, группой расположившихся за соседним столиком, и сразу все поняла. Это озарение вспыхнуло в ней, как свет зажженной лампы, и она начала мысленно перечислять медицинские препараты и характер операций. Все эти старики и их устаревшая техника. Исчезновение морщин. Рост волос, трансплантация кожи. Фильтрация крови. Синтетические лимфы. Фактор роста нервов и мускулов. Ускоренное размножение клеток. Внутриклеточная антиоксидантная протеиновая катализация. Омолаживающие колдовские зелья из аргинина, орнитинов и цистеинов, глютатионов и каталазы. Кишечные тонкие покрытия Вилли (IVL). Биоритмические регуляторы эмоций (ACA). Средства для роста костей и костных тканей. Керамические протезы. Подобранные аминокислоты. Подобранные дегидроэпиандростероны. Аутоиммунные перепрограммирующие систематики (ARS). Микробные очистители атеросклероза (AMS). Глиально-нервальные диссикативные дефибрилляты (GNDD). Средства кинетического ускорения обмена веществ широкого спектра (BSKMA). Все это была устаревшая техника. И после ее использования они стали целеустремленнее, у них появилось честолюбие.