Священный огонь - Стерлинг Брюс - Страница 57

– Вы очень привлекательны, – любезно сказала ей первая модель.

– Motte grazie, – равнодушно поблагодарила ее Майа.

– Для сексуальных женщин теперь нужно выпускать больше модных вещей, жаль, что у сексуальных женщин не хватает денег, – продолжила первая модель. – Когда я была молодой и хорошенькой, мне платили столько денег! А сейчас для молодых девушек настали трудные времена, и продать свою привлекательность нелегко. Это и правда несправедливо, совсем не справедливо.

Шоу было в самом разгаре, до Майи периодически доносились взрывы аплодисментов. Ей принесли платье от Виетти, только-только из-под иголки и еще не успевшее, так сказать, остыть. Платье оказалось ей к лицу и было абсолютно впору, как и то, дешевое, подаренное Новаком. Но стилисты Виетти были на этот счет иного мнения. Они раздели Майю – она вздрогнула не только от холода, но и от их бесстрастных взглядов и проворных рук. Над ней принялись работать двое мужчин и три женщины. Они торопливо разрезали ее платье острыми, как бритва, керамическими ножницами и стали разрисовывать ее покрывшуюся пупырышками кожу узорами. В спешке они чрезмерно обузили платье, оно ей стало чуть тесновато. Потом ей дали туфли, ошиблись в размере, и она с трудом передвигалась в этих крохотных лодочках. Она была уже на выходе к подиуму среди взволнованных дизайнеров, как к ней подбежал Филиппе и подправил грим.

Раздался гонг, и она вышла из-за кулис на подиум, ступая заученной походкой. Яркие потоки света ослепили ее, словно несколько полных лун, а зрители в партере слились в сверкающую массу наглазников и казались ночными призраками на блескучей глади болота. В зале зазвучал один из шлягеров двадцатых годов, и она узнала эту песню. Когда-то она казалась ей слащавой, но теперь в мелодии слышалось что-то давно забытое, очень простое, даже первобытное. Идеальная музыка для триумфального шествия оставшихся в живых ископаемых.

Они одели ее как обольстительную молодую женщину 2020-х годов. Шутка, маленькое сотрясение основ устойчивой структуры. Потому что в действительности, в суровой реальности, она и была молодой женщиной в 2020-е годы. Но тогда никакой обольстительности в ней не было ни капли, даже на миг, ведь она слишком много работала и отличалась излишней осмотрительностью. А теперь, благодаря живительной инъекции стильности, ей удалось взять реванш и победить себя. К ее радостному возбуждению примешивалась ностальгия, она сознавала, что происходит сию минуту, и от этого чудесного сплава эмоций ее голова пошла кругом.

Работающие в зрительном зале камеры вспыхивали ярким белым светом, и, когда она обошла подиум, этот ослепительный свет взорвался. Майа чувствовала собственное сияние. Она потрясла зрителей. Она поворачивалась перед их прикрытыми линзами глазами, вызывая у собравшихся эйфорию воспоминаний. Она была в центре всего – красавица, вамп, роковая женщина. Она была сама Любовь, презирающая смерть, восстающая из пепла, гордо шествующая среди жалких смертных. Она сокрушила их своим неотразимым обаянием. Воскресший дух в стильном миланском платье, повернувший время вспять. Она заставила их полюбить себя. В конце дефиле Майа сделала легкий пируэт, чуть-чуть откинулась назад, шаркнула ногой, притопнула и вызывающе улыбнулась, не скрывая своего превосходства. Она чувствовала себя выше их и была столь плотно защищена этим лунным светом, что сидевшие в зале, эти темные, низкие, ничтожные существа, боялись шелохнуться. Выход и дефиле на подиуме отняли у нее все силы. Ей не хватало воздуха, она задыхалась от волнения и нахлынувших чувств. К подиуму подлетел белый журавль, но смутился, поняв, что появился здесь прежде времени. Он взмахнул белыми крыльями и неуклюже спланировал в зал, заковыляв между рядами на своих тонких высоких ногах. Майа остановилась, немного помедлила, затем круто развернулась и послала зрителям воздушный поцелуй. В ответ защелкали камеры, и зал на мгновение исчез в каскаде белых вспышек.

За кулисами ее затрясло от озноба, она рухнула на какой-то стул в углу и старалась отдышаться. Толпа продолжала неистово аплодировать. Потом послышалась новая мелодия, и, словно ангел на роликах, на подиум проскользнула другая модель.

Новак отыскал ее. Он улыбался.

– Ну, вот она, храбрая девушка! Не хочешь выйти еще раз?

– Я была в порядке?

– Не просто в порядке, а гораздо лучше! Ты выглядела как балованный и порочный, совсем испорченный ребенок. Это было очень мило и к месту.

– А Джанкарло доволен?

– Понятия не имею. Наверное, он думает, что ты ужасная нахалка, так ты вихляла попкой. Но не волнуйся, мы с тобой отлично проведем вечер. Нам лучше побыть вдвоем. – Новак хихикнул. Она еще не видела его в столь приподнятом настроении. Он был похож на человека, только что загнавшего бильярдный шар в лузу. – Джанкарло сейчас подойдет, он всегда появляется, стоит ему услышать, что о тебе, то есть о его модели, заговорили. Джанкарло умный и чуткий. Он знает, что такое успех, его не проведешь. Он никогда не спешит с оценкой, пока не увидит, как отреагировала публика.

Майа с трудом приходила в себя, оправляясь от захлестнувших ее чувств. Реальный мир внезапно показался ей таким серым. Повседневным, мелким, неинтересным.

– Я сделала все, что могла.

– Ну конечно ты сделала, конечно сделала, – успокоил ее Новак. – Не надо плакать, дорогая, сейчас все в порядке. Мы получили удовольствие, и для нас все теперь по-другому. Они нанимают профессионалов для показов, а ты была очень искренней. Такое невозможно купить. – Новак взял ее за локоть и повел за сцену.

Он молча налил ей холодной чистой воды и протянул чашку своей единственной рукой.

– Это замечательно, – задумчиво произнес он. – Ты не можешь демонстрировать украшения, выгодно подавать их, потому что ты совсем неопытна. Но впечатление было потрясающим! Видеть тебя здесь, на подиуме, все равно что смотреть старое видео. Некая американская девушка в тесных туфлях трогательно гордится своим роскошным платьем. Какой эффект дежа-вю, какое ощущение, как след погасшей звезды! Это невозможно подделать!

Майа вытерла слезы и попыталась улыбнуться.

– Ой, что я наделала! Я испортила всю работу Филиппе, а он потрясающе накрасил мне глаза.

– Нет-нет, не переживай, сейчас не время. – Новак в раздумье почесал свой подбородок. – Майа, мы сделаем настоящие снимки. Вместе. Мы можем взять твоего Филиппе, пусть он поможет нам в работе, мы заплатим. Когда ты выполняешь задания Джанкарло, хорошо иметь под рукой знающих дорогих мастеров, которым можно выписать счет.

– Мне надо пойти поблагодарить Джанкарло. Ведь так? Он оказал мне огромную любезность, позволив выступить... Я хочу сказать, в сравнении с этими профессионалами... И они были очень добры ко мне, они совсем не ревновали.

– Они ветераны. А ты слишком молода, чтобы вызывать у них ревность. Ты можешь поблагодарить приятеля Джанкарло через Сеть. А теперь нам лучше уйти. Ты побила их наголову, победила, дорогая. Побила их, как старых больных псов! Пойдем. Всегда нужно уходить чуть раньше, если хочешь еще что-то получить.

– Да, но мне нужно будет переодеться.

– Останься в этом платье. Ты можешь его сохранить. Им нужно спешить, а значит, они его спишут.

– Но мне все же следует вернуть им этот чудный парик.

– Парик мы тоже оставим себе. Он нам пригодится. Хотя бы затем, чтобы они позвонили нам.

Она с трудом сняла нещадно жавшие туфли. А когда вышла из гардеробной, то обнаружила, что Новак распростер свою единственную руку и судорожно хватал воздух. Как будто силился отогнать призрачную стаю мошкары. Он не сошел с ума, а лишь смотрел сквозь линзы в своих наглазниках. Потом он заказал такси.

Новак молча провел Майю через лабиринт подсобных помещений. Встречавшийся на пути персонал дружелюбно их приветствовал, ее поздравляли и подшучивали на свой манер, снисходительно и слегка фамильярно. Они выбрались из здания через черный ход за сценой. На улице похолодало, чуть подморозило, так что у них перехватило дыхание. Она почувствовала, как холодные струйки пота потекли у нее по шее и между лопаток. Ее зазнобило.