Очарованные Гавайи - Стингл Милослав - Страница 43

Я несколько раз приходил на это кладбище, бродил среди бесчисленных рядов небольших каменных памятников. Последний раз я посетил его в День поминовения, когда по традиции на Пуоваину поднимаются гавайцы со всех концов архипелага и украшают могилы цветочными венками из орхидей. Я принес венок и возложил на могилу того, кого я знал: известного журналиста и писателя Эрни Пайла. В качестве военного корреспондента он принимал участие почти во всех боях в Океании и пал смертью храбрых.

В 1969 году гавайцы возвели на этом кладбище мемориал. В первую очередь внимание привлекает галерея – настенное изображение главной битвы в Океании, а также несколько церемониальных лестниц, по обе стороны которых высокие мраморные стены густо исписаны именами восемнадцати тысяч погибших и захороненных здесь воинов.

Самое замечательное и в то же время самое грустное зрелище на «Горе жертв» – это огромное число собирающихся здесь ветеранов войны. В так называемую «белую субботу», в тот момент, когда первый луч утреннего солнца достигает Пуоваины, на кладбище начинают богослужения священники всех религий, представленных на Гавайях. Это даже не богослужение, а воспевание жизни и мира, манифестация против войны. Люди отвергают смерть, напоминающую о себе именами тысяч и тысяч погибших. Правда, не все похороненные тут пали в честной борьбе, как бойцы Пёрл-Харбора. Здесь лежат и те, кто участвовал в войнах менее справедливых и даже агрессивных, например в войне во Вьетнаме. Однако в основном вечный покой в кратере гавайского вулкана обрели воины, нашедшие свою смерть во время бойни 7 декабря 1941 года, не имевшие возможности даже обороняться. Я не раз задавал экскурсоводам по Пёрл-Харбору вопрос:

– Неужели никто из этих воинов не оказал сопротивления?

В самом деле, в борьбу вступали единицы, проявляя подчас подлинное мужество. Так, первый японский самолет-штурмовик сбил над аэродромом в «Уилер-Филде», подвергшимся бомбардировке, прапорщик Грин, который затем извлек из разбитой американской машины пулемет и обстрелял истребитель «Зероуз».

Половину всех японских самолетов уничтожили два пилота – Джордж Уэлч и Джон Тайбер, служившие на расположенном в стороне от мест бомбардировок аэродроме «Халеива». Во время нападения японцев их командир охотился на оленей, а все подразделение безмятежно отсыпалось. Лишь летчики Уэлч и Тайбер, которые, так же как и все остальные, не знали, что случилось в Пёрл-Харборе, и не получали никакого приказа, по собственной инициативе подняли в воздух свои машины и в течение пяти минут сбили сразу несколько истребителей. Точно так же на кораблях в Пёрл-Харборе, по которым пришелся основной удар, дали отпор агрессорам лишь одиночки. На «Неваде» – валторнист, музыкант корабельного оркестра. На «Новом Орлеане», принявшем на себя первый удар, в бой вступил капеллан Хауэл Форджи, который в этот момент служил утренний молебен. Швырнув в сторону дарохранительницу, капеллан бросился к зенитному орудию. Снаряды подавал корабельный врач. Все остальные разбежались. Так на защиту «Нового Орлеана» стали... священник и врач. Капеллану даже удалось сбить один из торпедоносцев.

Однако мужество и даже героизм отдельных защитников не повлияли на трагический ход событий. Американские военно-морские силы, последнее препятствие на пути «Черных драконов» к овладению Тихим океаном, были уничтожены. Нападение на Гавайи стало первым шагом японских империалистов к захвату огромных тихоокеанских просторов, к подчинению многих островов Океании. Однако оно имело и положительные (странно, что приходится употреблять это слово) результаты: Ф. Д. Рузвельт смог подавить реакционную оппозицию в своей стране, и сразу вслед за нападением на Гавайи США присоединились к антифашистской коалиции.

День 7 декабря 1941 года превратил европейский конфликт во всемирный. США вступили в него бесславно. Японцы застали большую часть размещенных на Гавайях войск, весь американский флот и военно-воздушные силы врасплох. Последние оказались совершенно беспомощными. Для американцев 7 декабря 1941 года стало «днем позора». До сих пор его именно так и называют.

Вопрос, кто и в какой степени виновен в этой трагической неподготовленности страны к войне, неоднократно обсуждался и обсуждается в США поныне. Были даже учреждены официальные комиссии для установления истины. Первую такую комиссию образовали сразу после нападения на Гавайи, вторая работала с 1945 по 1960 год – целых шестнадцать лет! По-видимому, бюрократия живуча всюду, даже в армии. Разумеется, непосредственными виновниками гавайской трагедии нельзя считать американских солдат и их беспечных командиров. Виноваты те, кто послал к архипелагу самолеты и флот, призванные убивать, – японские генералы, и в первую очередь тот, кто задумал план нападения на Гавайи и разработал его до мельчайших подробностей, – адмирал Ямамото. После войны тяжесть вины каждого из высших японских военачальников устанавливалась официально. Многие из них как бесспорные военные преступники были судимы Международным трибуналом. Некоторых казнили, в том числе и лидера «Черных драконов» генерала Хидэки Тодзио.

Однако участники трагедии в Пёрл-Харборе сами свели счеты с ее зачинщиками еще во время войны. Главная роль в этом принадлежала все тем же гениальным – не побоюсь употребить это слово – дешифровальщикам японских кодов. Тогда, за несколько часов до нападения на Пёрл-Харбор, им удалось понять из японских инструкций, какая опасность угрожает Гавайям. 7 декабря 1941 года, когда их предупреждения так жестоко подтвердились, эти люди приобрели огромный авторитет. Они стали работать непосредственно в ставке вооруженных сил на Гавайях. Им было отведено особое помещение, куда имели доступ только они, – так называемая «черная комната».

Так как люди из «черной комнаты» в совершенстве овладели кодом японского военно-морского флота, то вскоре, расшифровывая инструкции японского адмиралтейства и личные приказы Ямамото, им удалось установить, что эта «тихоокеанская лиса» готовит против американцев новый «Пёрл-Харбор» в Океании. Хотя ни в одной из японских шифровок ни разу не указывалось название цели операции, дешифровальщики смогли понять, что «Пёрл-Харбор номер два» японцы намерены устроить в другой части Океании – на микронезийском острове Мидуэй, лежащем, как подсказывает его название, на полпути между двумя берегами Тихого океана.

Японцы планировали не только напасть на Мидуэй, но и захватить его. Главной целью новой операции Ямамото были три американских авианосца, стоявшие у берегов Мидуэя, те самые, которые, к великому сожалению адмирала, незадолго до нападения на Пёрл-Харбор покинули гавайские воды. К тому времени американцы не имели в своем распоряжении ни одного боеспособного линкора, японский же тихоокеанский флот насчитывал их более десятка.

Ямамото считал, что «Пёрл-Харбор номер два» должен целиком повторить «Пёрл-Харбор номер один». Даже командующие были те же: во главе военно-морского флота стоял вице-адмирал Нагумо, во главе военно-воздушных сил – капитан Мицуо Фукида. Все разыгрывалось по тому же оказавшемуся удачным сценарию. Японские авианосцы незамеченными приблизились к берегам Мидуэя. Вскоре самолеты обрушились на остров и военные объекты. Японцы даже не подозревали, что на этот раз за их продвижением велось тщательное наблюдение. Когда часть японских самолетов поднялась в воздух и взяла курс на Мидуэй, с американских авианосцев, находившихся поблизости, поднялись американские машины и совершенно неожиданно атаковали врага.

И на этот раз исход был трагическим, но роли поменялись: большие потери понесли силы Ямамото. Япония лишилась у берегов Мидуэя четырех авианосцев, более двухсот пятидесяти самолетов и нескольких тысяч моряков и летчиков. Вот так неприметные люди из «черной комнаты» на Гавайях свели счеты с агрессорами. Но им хотелось по заслугам воздать и тому, кто нес непосредственную, ответственность за нападение на Гавайи, – адмиралу Ямамото. Месяц за месяцем они внимательно следили за японскими шифровками, пока в один прекрасный день (через полгода после Пёрл-Харбора) не «извлекли» из них информацию: в апреле 1943 года Ямамото собирается проинспектировать Соломоновы острова. В шифрованном сообщении по минутам указывались пункты его следования.