Опция поиска - Зосимкина Марина - Страница 28

ничего не собиралась. Может, саквояж укомплектовал вместо нее преступник,

набросав внутрь более или менее подходящих вещей. Сначала убил девчонку

разделочным молотком, а потом и саквояжик к ней, убитой, поближе поставил, чтобы

уж не сомневались опера ни в чем. Выходит, работал профессионал высокого

уровня. А кто заказчик?

Если отставить в сторону глыбокоречинский наркосиндикат, если чисто

гипотетически допустить, что зловещий Скула к убийству Юльки не причастен, а

вместо этого заняться поисками вероятных желающих заполучить нехилый кус по

завещанию, то круг подозреваемых наверняка станет шире, а мотив для убийства

наследницы найдется не у одной только Леры.

Кто по закону является наследником первой очереди? Дети, родители, супруги.

Детей у Юлии не было, иначе об этом не преминула бы насвистеть Лере

словоохотливая билетная контролерша. Мужа, соответственно, тоже. Юлькин

паспорт Валерия не просто подержала в руках, а ознакомилась досконально и

подробно. Далее. Незамужнюю бездетную гражданку постигает безвременная

кончина. Что в таком случае происходит с завещанным? Оно вновь перейдет к

завещателю, пока и если таковой жив? Или не к завещателю?

Надо же, какой юридический казус получается… Потому что тут есть, о чем

поспорить: то ли к Юлькиному папане вернется фирма «Скворечник», то ли

Юлькиной мамане отойдет. Хотя, скорее всего, завещатель назначит нового

наследника. Так кому же выгодна смерть девчонки? Не считая самой Валерии

Буровой?

Могла Лепехина-младшая просветить маменьку, что московский папка отписал

ей бизнес? Естественно, могла. Откуда узнала? Да от него же, от папки Лёньки и

узнала. А примадонна, в свою очередь, поделилась с супругом, у которого друзья в

наколках. Похвастаться решила или, наоборот, завистью к родной кровинке изошла,

но ведь могла ему рассказать? Скорее всего, так и было.

И как отреагирует на свалившееся Тонькиной дочке богатство Артурчик, то ли

бизнесмен, то ли уголовник? Как отнесется к тому, что эта свистушка, пусть в

перспективе, но все же владелица строительно-монтажной фирмы в Москве, а,

может, и не одной только фирмы? А у него бильярдная в Глыбокоречинске.

Нормально?

Конечно, он хищник отнюдь не крупный, но хищник, однако. И, кстати, от крыс

лучше держаться подальше.

Кто для Артурчика Юлька? Никто. Девчонку ему не жалко, а бабла дармового

хочется. Почему не сделать так, чтобы наследство Тоньке досталось? А уж он с

супругой как-нибудь разберется.

Получается, что именно он заказчик убийства. И если это так, то вторым

покойником станет Леонид. Если он не стал первым. Если Артур не дурак, а это

навряд ли, логичнее убрать сначала Лёньку.

Об этом думать Лера не могла. Не желала. Лучше думать, что Воропаев

заблудился в брянских лесах. Хотя это полный дибилизм. Тогда она будет думать, что

муж запил с мужиками и не просыхает с понедельника.

Нужно что-то срочно делать. Нужно Лёньку поскорее найти и предупредить, что

на него идет охота. Пусть спрячется на даче или где хочет, но только не звонит

больше своей бабе в Глыбокоречинск, она его подставит.

Или все-таки наркоделец Скула с подручными приложили ко всему

происшедшему руку, и Леониду следует опасаться угрозы именно с той стороны?

Вывод, который смогла Лера сделать, был тривиален и потому ничего не

давал: от кого следует Воропаеву Лёне прятаться и кого ему бояться, знает только

сам Лёня Воропаев. Может, он как раз и прячется? А жену не предупредил, потому

что… Почему? Не доверяет? Не считает нужным?

А может, он вообще отсиживается в подполе у «лягушки-квакушки», и та носит

ему по вечерам в кастрюльке котлеты и вареную картошку, а под фартуком кринку

молока? А что, прелестный способ укрыться. Никто не найдет, даже Артурчик. Может

быть, для того Воропаев и звонил в Глыбокоречинск, чтобы убежища попросить?

И что в связи с этим делать Валерии?

«Скоро у меня крыша поедет» – мрачно подумала Бурова. – «Судя по

динамике, это случится в ближайшие пять минут»

И тогда она позвонила Надежде Михайловне.

Валерии в голову не пришло позвонить матери, с которой она общалась не

чаще четырех раз в год и то по телефону, и то превозмогая каменное нежелание что-

то ей говорить и о чем-то спрашивать, и что-то выслушивать. Чужие.

Кто для нее Киреева, Валерия в себе не копалась. Ну, назовешь ее старшей

сестрой или подругой, а разница? К чему статусы определять, какой в них прок, какая

польза? Если надеешься, что сразу, как только припечатаешь статусом, права на

человека заимеешь, и теперь он навеки твой, то это бред. Дружба – это не любовь,

где людей нити тянут, дружба на уважении стоит. Начнешь обижать подругу или

подличать, она потерпит немного, а потом отвернется от тебя. С любым статусом,

заметь. Оттого и редко встречаются настоящие подруги, что уважать друг друга не

хотят да и не стараются. А типа подруги – это повсеместно, в жизни каждой барышни

таких подруг завались, на любой случай жизни и на всякое настроение.

Лере, конечно, очень хотелось, чтобы и Надежда Михайловна относилась к ней

с теплотой и симпатией. Так же, как и сама Лера относится к ней. Только

насмешливую и несентиментальную Кирееву фиг поймешь. Но ирония, присущая

обеим, спасала ситуацию и не позволяла заводить заунывные беседы на тему: «Как

вы ко мне относитесь?» Да и не к лицу было самодостаточной Валерии Буровой

выказывать этакую слабость. Но судьбе за Кирееву она была благодарна. Хотя

теперь она не Киреева вовсе, а Лапина уже больше года. Лера никак не могла

привыкнуть к ее новой фамилии и, по правде сказать, особенно не старалась.

И вот эта самая Киреева-Лапина вместо того, чтобы помочь Лере унять

беспокойство, наговорила ей кучу гадостей. Только не стоит на нее за это сердиться,

она прагматик. И она совсем не сентиментальна. Лера, ты ведь такая же. И ни к чему

чувствовать себя уязвленной. Разве тебе нужны были ее сопли? Тебе нужен был

трезвый совет и четкое направление. И то, и другое ты получила, а уж если тебе не

понравилось, как Киреева отреагировала, это твои проблемы, дорогая. В этом

Михайловна не виновата. Она всегда была такой. Такой и остается.

Солнце шарашило по кузову «газели», накаляя консервную банку до стекания

белой краски с бортов, и выжаривало придурков, решивших рвануть в Москву в

самое послеполуденное пекло. Воздух был заодно со светилом. Потолочный люк

раззявил пасть, и оконные стекла сдвинуты до максимума, но вместо прохладных

порывов ветра разгоряченные лица пассажиров обдувал пыльный зной пустыни

Кара-Кум.

Константин уже минут двадцать раскачивался в маршрутке, которая катила по

выбоинам местечковой дороги в направлении Рудневского шоссе, когда входящий

звонок отвлек его от зависания на форуме русского бейсбола.

Звонила соседка по даче. Нечастый случай. Он спросил со смешком:

– Трудности?

– Можешь подъехать к Тимирязевской? – спросила соседка нервно.

– А на фига? – невозмутимо поинтересовался Костян. Менять планы ему не

хотелось.

– Куплю бочонок чешского. Или какое ты пьешь?

Костян гыгыкнул:

– Только за этим? Думаешь, поведусь? И для справочки, я разливное

предпочитаю, чтобы ты знала.

– Кончай бакланить, подъезжай. Ты где сейчас? Ты мне здесь через час нужен,

– прессовала соседка.

– Ты оборзела? – легонько схамил Костян, обидевшись на командный тон и

соседкину бесцеремонность.

Воцарилась тишина. Костик подул в трубку. Снова поднес мобильник к уху:

– Алё. Есть кто на проводе? Чего стряслось-то?

– Да помощь мне нужна, – устало проговорила Лера, как будто выдохлась от