Черная стрела - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 43

Дик, снова предоставленный самому себе, огляделся. Стреляли реже, чем раньше. Враги отступали повсюду; рыночная площадь опустела; снег местами превратился в грязь оранжевого цвета, местами покрылся запекшейся кровью; вся площадь была усеяна трупами людей и лошадей, и оперенные стрелы торчали повсюду густо, точно щетина.

Потери Дика были огромны. Въезд в улочку и обломки баррикады были завалены убитыми и умирающими; перед битвой у него было сто человек; теперь у него не осталось и семидесяти, способных держать оружие.

А время шло. Каждую минуту к врагу могли прибыть подкрепления, и ланкастерцы, разъяренные своей отчаянной, но безуспешной атакой, решили предпринять новое нападение.

В стене одного из крайних домов были солнечные часы, и при свете морозного зимнего солнца они показывали десять часов утра.

Дик обернулся к стоявшему позади маленькому, незначительному на вид стрелку, который перевязывал руку.

– Славная была битва, – сказал он, – и, клянусь, им не захочется снова на нас нападать.

– Сэр, – сказал маленький стрелок, – вы хорошо сражались за Йоркский дом и еще лучше за самого себя. Никогда еще ни одному человеку не удавалось за такой короткий срок приобрести расположение герцога. Просто чудеса, что он доверил такой пост человеку, которого совсем не знал! Но берегите свою голову, сэр Ричард! Если вы будете побеждены, если вы отступите хоть на один шаг, вас ждет секира или веревка. Я приставлен сюда, чтобы следить за вами, и мне поручено, если вы покажетесь мне подозрительным, прикончить вас ударом в спину.

Дик с изумлением взглянул на маленького человечка.

– Тебе! – вскричал он. – Ударом в спину!

– Совершенно верно, – ответил стрелок. – И так как мне не нравится такое поручение, я вам все рассказал. Вы должны удержать позицию, сэр Ричард, иначе вам грозит опасность. О, наш Горбун – храбрый малый и славный воин, но любит, чтобы все в точности исполняли его приказания! Всякого, кто не исполнит какого-нибудь его повеления, убивают.

– О боже! – вскричал Ричард. – Неужели это правда? И неужели люди пойдут за таким вождем?

– Пойдут с радостью, – ответил стрелок. – Он строго наказывает, но зато и щедро награждает. Он не жалеет чужого пота и крови, но не щадит и себя; в бою он всегда в первом ряду, спать он всегда ложится последним. Он далеко пойдет, горбатый Дик Глостер!

Молодой рыцарь и раньше был смел и бдителен, а теперь стал еще храбрее и внимательнее. Он начал понимать, что внезапная любовь герцога несла в себе и опасность. Отвернувшись от стрелка, он еще раз тревожно оглядел площадь. Она была по-прежнему пуста.

– Не нравится мне это спокойствие, – сказал он. – Вероятно, они готовят нам какую-нибудь неожиданность.

И, словно в ответ на его слова, на баррикаду снова начали наступать стрелки, и снова густо посыпались стрелы. Но что-то нерешительное было в этом нападении. Стрелки точно чего-то ожидали...

Дик беспокойно глядел по сторонам, стараясь догадаться, где же скрыта опасность. И вдруг из окон и дверей маленького дома, стоявшего в центре улицы, хлынул поток ланкастерских стрелков. Выскочив оттуда, они быстро построились в ряды, натянули луки и стали осыпать стрелами отряд Дика с тыла.

И сразу же те, которые нападали на Дика с рыночной площади, усилили стрельбу и стали решительно подступать к баррикаде.

Дик вызвал из домов всех своих воинов, построил их, сказал им несколько ободряющих слов, и отряд его стал отстреливаться, хотя неприятельские стрелы теперь сыпались с двух сторон.

Между тем всё в новых и новых домах открывались настежь двери и окна, и оттуда с победоносными кликами выбегали и выпрыгивали всё новые и новые ланкастерцы. И наконец у Дика в тылу стало почти столько же врагов, сколько было перед ним. Он увидел, что свою позицию ему не удержать; мало того, позиция эта была теперь бесполезной, даже если бы он ее удержал. Вся армия йоркистов очутилась в беспомощном положении, ей грозил полный разгром.

Те, которые напали на Дика сзади, представляли главную опасность, и Дик, повернув свой отряд, повел его на них. Атака его была так стремительна, что ланкастерские стрелки дрогнули, отступили и в конце концов, смешав свои ряды, снова начали забиваться в дома, из которых только что вылезли с таким победоносным видом.

Тем временем воины, нападавшие с рыночной площади, перелезли через никем не защищаемую баррикаду; и Дику снова пришлось повернуть отряд, чтобы отогнать их. Отвага его воинов снова одержала верх. Они очистили улицу от врагов и торжествовали, но в это время из домов снова выскочили стрелки и в третий раз напали на них с тыла.

Йоркистов мало-помалу рассеивали во все стороны. Не раз Дик оказывался один среди врагов и вынужден был усиленно работать мечом, чтобы спасти свою жизнь; несколько раз он чувствовал, что ранен. А между тем битва на улице продолжалась все еще без решительного исхода.

Внезапно Дик услыхал громкое пение труб; трубы пели на окраинах города. Боевой клич йоркистов взлетел к небу, повторяемый множеством ликующих голосов. Неприятель, дрогнув, бросился с улицы обратно на рыночную площадь. Кто-то громко крикнул: «Бежим!» Трубы гремели как безумные; одни из них призывали к обороне, другие – к штурму. Было ясно, что нанесен сильный удар и что ланкастерцы по крайней мере на время отброшены в полном беспорядке и в панике.

Затем был разыгран последний акт битвы при Шорби. Люди, стоявшие перед Диком, повернулись, словно собаки, которых зовут домой, и помчались с быстротой ветра. Им вдогонку через рыночную площадь пронесся вихрь всадников; ланкастерцы, оборачиваясь, отбивались мечами, а йоркисты кололи их копьями.

В самой гуще битвы Дик увидел Горбуна. Он уже в то время показывал задатки той яростной храбрости и умения биться на поле брани, которые многие годы спустя, в сражении при Босуорте, когда Ричард был уже запятнан преступлениями, чуть не решили исход битвы и судьбу английского престола. Увертываясь от ударов, топча павших, рубя направо и налево, он так искусно управлял своим могучим конем, так ловко защищался, такие стремительные удары расточал врагам, что вскоре оказался далеко впереди своих могучих рыцарей; окровавленным мечом пробивал он дорогу прямо к лорду Райзингэму, собравшему вокруг себя самых храбрых ланкастерцев. Еще мгновение – и они встретились: высокий, величественный, прославленный воин и уродливый, болезненный мальчик.

И тем не менее Шелтон не сомневался в исходе поединка; и когда на мгновение расступились ряды, он увидел, что граф исчез, а горбатый Дик, размахивая мечом, снова гонит своего коня в самую гущу битвы.

Так благодаря отваге Шелтона, удержавшего вход в улицу при первой атаке, и благодаря тому, что подкрепление из семисот человек прибыло вовремя, юноша, известный потомству под проклятым именем Ричарда III, выиграл свою первую значительную битву.

Глава IV

Разгром Шорби

Враги исчезли бесследно. Дик, с грустью оглядывая остатки своего доблестного войска, стал подсчитывать, во что обошлась победа. Теперь, когда опасность миновала, он чувствовал себя таким утомленным, больным, разбитым, раны и ушибы его так ныли, бой так измучил его, что, казалось, он уже ни на что не был способен.

Но для отдыха время еще не пришло. Шорби был взят приступом, и, хотя город был беззащитен и никакого сопротивления оказать не мог, было очевидно, что грубые воины будут не менее грубы после окончания битвы и что самое ужасное еще впереди. Ричард Глостер был не из тех вождей, которые защищают горожан от своих разъяренных солдат; впрочем, даже если бы он и захотел их защитить, еще вопрос – послушались ли бы его.

Вот почему Дик должен был во что бы то ни стало разыскать Джоанну и взять ее под свою защиту. Он внимательно оглядел лица своих воинов. Выбрав троих, которые, как ему казалось, будут послушными и останутся трезвыми, он отозвал их в сторону и, пообещав щедро наградить и рассказать о них герцогу, повел их через опустевшую рыночную площадь в отдаленную часть города.