Жизнь на Самоа - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 56

56

…Опять зашел в госпиталь около половины двенадцатого, застал там немецких докторов. Прибавился второй умирающий. Этот, раненный в живот, умирал трудно, в мрачном оцепенении от боли и опиума, молча, с искаженным лицом. Вождь с простреленными легкими лежал на боку, ожидая ангела смерти. Родственники старались согреть его теплом своих рук; все молчали; только одна женщина внезапно схватила его колено, запричитала, но через несколько секунд снова утихла…

Фэнни. 10 note 181

Матаафа разбит наголову и, спалив Малие до единого дома, за исключением собственного, который он побоялся поджечь из-за близости церкви, бежал, как предполагают, на Маноно. Дом Бедного Белого Человека, у которого мы недавно пили каву, сожжен дотла, а его хозяин неизвестно где. Больно думать, что этот добрый старик, хромающий на обе ноги (у него фе фе), превратился в бездомного беглеца. Сын Матаафы убит топором note 182. Он был так близко от своего противника, что не мог навести ружье, и тот уложил его ударом топора в висок, а затем обезглавил. Родственник, сражающийся на стороне правительства, доставил его обезглавленное туловище, завернутое в старую циновку и привязанное к шесту. Впереди шел человек, отрезавший голову; он нес ее, обернув куском дорогой циновки, а за ним следовали носильщики с телом. Этот сын Матаафы тайком увел свою будущую жену, чего родичи не могли ей простить, так как она была таупо са, то есть «девой деревни». Когда он пошел в бой, жена не хотела с ним расставаться; их обоих убили в том сражении, и ее голова в числе принесенных правительству. Всего в Мулинуу доставили три женские головы. Никогда прежде в Самоа такого не случалось. Женщин убивали, когда они попадали под обстрел, но прежде ни одному воину и во сне не снилось отрезать голову у женщины; это, по словам Генри, значило бы навлечь позор на детей и внуков. Слух о том, что Матаафе послали голову девушки, завернутую в шелковые платки, пока не подтвердился.

Двоюродный (а может быть, и родной) брат жены мистера Дайнса взял в бою голову, которая, по обычаю, была вымазана черным. Когда он представил ее в Мулинуу, краску смыли и обнаружилось, что это голова его любимого брата. Мистер Дайнс рассказывает, что, когда он видел его в последний раз, тот сидел с этой головой в руках, целовал ее и обливал слезами. Если не ошибаюсь, они оба близкие родственники Лаупепы. Пасынок Фатулии принес голову ее брата. Король принимал головы, сидя на ступеньках кабинета Мэйбена в бывшем доме президента.

Льюис вчера зашел к Мэйбену и потребовал, чтобы охотники за женскими головами были наказаны. Судя по ответу Мэйбена, тот вообще боится предпринимать какие-либо шаги. Что ж, уже есть по одной женской голове для каждой державы или, если хотите, для каждого консула. Стало точно известно, что Матаафа не отрезал голов и не допускал никаких жестокостей. Правда, может, потому, что не успел, но я верю, что он стремился предотвратить отрезание голов, так как много говорил на эту тему со своими белыми друзьями. Однако теперь, когда он приперт к стене и потерял самое дорогое, мне страшно подумать о его ответных действиях.

Сегодня утром из Апии явился Генри, бледный, со странным видом, и заявил, что хочет кое-что выяснить. Многие люди в Апии просили его об этом. Вот его вопросы: «Чья это война? Кто ее развязал?» Мы, разумеется, ответили: «Три консула». В тот момент мне не пришло в голову, но теперь я думаю, что кто-нибудь сказал Генри, будто во всем виноват Льюис. Ужасно думать, что это Льюис удержал Матаафу, и, если бы тот напал на Мулинуу и Апию, его бы просто остановили и теперь он был бы цел, невредим и счастлив в окружении своих близких, понеся, может быть, лишь незначительные потери. Стремление поступать правильно и выполнять дружеские советы привело его к разорению, а возможно, и к позорной смерти.

Льюис требует, чтобы мы поддерживали мир с Мэйбеном, мало того – чтобы вели себя по-дружески. Но пока с рук Мэйбена не будет смыта кровь женщин, я не подам ему руки. Сама я тоже чувствую себя виноватой. Мы советовали хранить мир, считая, что равно стараемся для блага Матаафы и Самоа, и боясь кровопролития. На деле же получилось, что косвенно из-за нашего совета головы этих женщин теперь поднесены представителям трех великих держав и эти представители трусливо молчат. Бедный старый Лаупепа, которого трясло как в лихорадке, когда его видел Дайнс, всего лишь орудие и круглый нуль. Теперешние советники короля – Кьюсэк-Смит, Берман и Блэклок – подготовили эту войну и руководили ею, они же отдавали приказы армии (если это можно назвать армией). Лаупепа только подписывал то, что ему давали.

Мисифоло не пришел сегодня утром как обычно. Это не похоже на него. Мы спросили других работников, не знают ли они, в чем дело. Оказалось, что он убежал с молодой девушкой из деревни Талоло, причем Талоло был посредником. После ленча Льюис пошел в миссию помогать ухаживать за ранеными, но, как мне кажется, они не хотят никого из нас там видеть. Позже мы с Ллойдом ходили к Фануа просить ее проводить нас к Фатулии. Хотелось высказать ей сочувствие в ее страшном горе. Оказалось, что перед самым нашим приходом она уехала на Савайи. Ситионе взял в бою голову. Его видели всего залитого свежей кровью в момент, когда он только что отрезал ее. Эта «свежая кровь» звучит ужасно, вызывая мысль об обезглавливании раненого. Прошлым вечером Льюис послал Пелему к Кларкам выяснить, не нужна ли им помощь. (Боюсь, что к большому неудовольствию Пелемы.) Он видел раненых и говорит, что человек с простреленными легкими очень похож по описанию на того, который обозвал меня свиным рылом. Считают, что он умрет, бедняга. На перекрестке мы встретили возвращающегося Льюиса на совершенно охромевшем Джеке. По-видимому, он наткнулся на холодный прием в миссии, где идет внутренняя борьба. Накануне вечером Пелема пережил то же самое. Мистер Хиллс должен был выехать утром на Маноно осмотреть раненых Матаафы.

После ленча Пелема весьма таинственно потребовал себе лошадь. Когда он уехал, Ллойд поведал мне, что он направился в Малие. Он звал с собой Льюиса, но тот сказал, что не в состоянии теперь смотреть на это место, сожженное, разоренное и занятое врагом. Пелема вернулся как раз к обеду. В Малие он встретил Дэплина note 183 с Крисченом и Мачем, маленького Дженни и Дэвиса, которые приплыли в лодке. Он видел гигантскую процессию самого свирепого вида: размалеванные черным люди, все в перьях и лентах, плясали, представляя пантомиму обрезания голов. Те, которые добыли в бою трофеи, несли в зубах большие куски сырой свинины, изображающие головы. К своему удивлению, он наткнулся там на Иопо, который кинулся к нему с такой радостью, словно к давно потерянному брату. Лицо его покрыто черным, но раздатчики оружия проявили благоразумие и не доверили ружья нашему «бешеному ирландцу», как мы его прозвали. Иопо сказал, что и он и жена очень хотят домой в Ваилиму и придут при первом разрешении.

Наш добрый Лафаэле явился в воскресенье в гости и очень насмешил Бэллу. Он хочет вернуться к нам через неделю, как только кончится месяц договора с Карразерсом. Ллойд предупредил его, что вместо шестнадцати шиллингов в неделю, которые платит Карразерс, здесь он получит свое прежнее жалованье – тринадцать шиллингов.

Лафаэле возразил, что это неважно, деньги его не интересуют. А возвращается он потому, что «слишком любит мадам». По словам Бэллы, он выразился так, что звучало даже не совсем прилично. Это буквальный перевод самоанского «алофа», который Лафаэле тем временем усвоил. Поздно вечером приходил мистер Дайнс осматривать Джека. У него ссадина на колене и копыто нарывает.

Фэнни. 11 note 184вернуться

Note181

июля

вернуться

Note182

Лаупепе – племянник Матаафы, давшего обет безбрачия. По самоанскому обычаю, считался его сыном.

вернуться

Note183

А. Дэплин, художник из Сиднея, во время пребывания на Самоа написал с натуры портрет Льюиса. Этот портрет находится теперь в Доме-музее Стивенсона в Монтерее.

вернуться

Note184

июля