Жизнь в дороге - Кубатьян Григорий Степанович - Страница 32

Теперь мы оказались в заключении уже на территории посольства. Силой нас никто не держал, но отлучаться категорически не реко мендовали. Нас временно разместили в бане. Мест в жилом корпусе не было — на охраняемой территории посольства прятались многие российские граждане, так как жить в городе было опасно.

В посольстве нам предложили на выбор бесплатный самолет ООН в Иорданию или содействие в изготовлении иранской визы и доставке нас до иранской границы. Иордания была не по пути, выбрали Иран. На следующее утро вместе с Эльбрусом мы поехали в консульство Ирана, где, несмотря на выходной день, нас впустили внутрь и за пятнадцать минут сделали визу.

Потом мы встретились с Временным поверенным в делах РФ в Ираке Александром Кинщаком. Так как легального правительства в Ираке на данный момент не было, то и российского посла быть не могло. И даже само посольство было организацией без официального статуса — просто частной усадьбой с вооруженными иностранцами. Тем не менее, Александр ответственно выполнял все функции посла. Он пытался отправить нас до границы с вооруженным сопровождением. Связывался с Курдской Демократической партией, но те ответили, что участок Багдад — Бакуба — Аль Мунтрия не находится в зоне их влияния. Руководители Патриотического Союза Курдистана временно отсутствовали в Багдаде, и с ними сложно было связаться. У шиитов был выходной — пятница, время отдыха и молитв, никого не застать. Оставался еще шанс договориться с Коммунистической партией Ирака (КПИ).

Днем что-то гулко бухнуло, да так, что в нашей бане чуть не вылетели стекла. Это взорвали посольство Иордании неподалеку. Подогнали машину со взрывчаткой и снесли почти все здание. Неужели в Ирак вернулся Николай Кушлевич? Хотя кто знает, кому еще успели досадить иорданцы?

К субботе удалось договориться с коммунистами. Нас привезли в штаб-квартиру КПИ, где проходил очередной съезд партии. На стене возле входа висел портрет Владимира Ильича. Дипломата Алексея, который привез нас, иракские коммунисты принялись звать в компартию, но он ловко уклонился от этого, сказав, что дипломатам в партии вступать не разрешается. С собой у нас был мешочек с пионерскими значками, купленными по дешевке в России, чтобы раздаривать по дороге в качестве сувениров. Мы принялись вручать значки присутствующим, говоря, что это почетный нагрудный знак коммунистов России. Звездочки с Лениным тут же украсили лацканы высокопоставленных пиджаков. Перед нами образовалось даже что-то вроде очереди: желающих было больше, чем значков.

По мусульманским поверьям именно в пятницу наступит конец света.

После съезда коммунисты разъезжались по всей стране. Были и такие, что ехали в сторону иранской границы и могли нас подбросить. У наших новых друзей имелось официальное разрешение на ношение автоматов Калашникова и старенький бандитского вида «Джип Чероки» с забинтованным скотчем рулем.

Без происшествий мы доехали до Бакубы, где остановились на ночлег в местном штабе компартии. Там висели портреты Маркса, Че Гевары, и часы с серпами и молотами вместо цифр. Перед нашим появлением работники штаба увлеченно смотрели по спутниковому телевидению эротическое шоу. Но только мы переступили порог, хозяева посуровели лицами и переключили на новостной канал «Аль-Арабия», делая вид, будто их интересует только политика. В душевой штаба пирамидой стояли автоматы, а в задней комнате бессмысленной грудой лежала форменная одежда и обувь баасистских солдат, то ли сбежавших, то ли убитых. Раньше этот дом принадлежал социалистической партии «Баас», а теперь попал в руки коммунистов.

Вечером в сопровождении группы товарищей мы вышли прогуляться по городу. К нам непрерывно подходили какие-то люди и пытались завязать разговор. По словам наших сопровождающих, все они были коммунистами. Если так, то чуть ли не половина Бакубы состояла в компартии. По улицам периодически проезжали велосипеды с восемью зеркальцами заднего вида, разноцветными побрякушками, ленточками, гудочками и магнитолами, работающими от автомобильного аккумулятора. Под покровом ночи в городе нелегально продавалось спиртное — водка и пиво, прямо из багажников автомобилей.

Последний день в Ираке прошел благополучно, если не считать того, что коммунистический «Чероки» сломался, и остаток пути мы проделали на такси. На границе на нас набросилась стая соскучившихся по работе таможенников — в связи с войной переход не пользовался популярностью и зарастал желтоватыми пустынными лопухами. Мы тоже были рады таможенникам. Иракская авантюра благополучно подошла к концу, начиналась следующая — иранская.

Чероки — «цивилизованое» индейское племя в Северной Америке, имевшее свою конституцию и самый высокий уровень образования.

На попутных по стране аятолл

Увидев нас, иранский офицер с удивлением хмыкнул и повел за собой к желто-серому зданию. Двери были заперты на здоровенный навесной замок. Пограничник побренчал ключами, открыл двери, и мы оказались в шикарном зале ожидания. «О, вокзал для двоих», — сказал Юра. Стройными рядами стояли пустые кресла, блестели свежевымытые полы, красовались фикусы и прочая зелень в кадушках, а с потолка свисали телевизоры. Цивилизованный, европейского вида зал ожидания, где мы оказались совершенно одни. Пограничный переход практически не функционировал.

Некоторое время мы дожидались таможенников, наконец, наши вещи досмотрели, а паспорта проштамповали. Один из иранцев все пытался выяснить, нет ли у нас запрещенной к ввозу валюты, даже требовал показать бумажник. Я показал и за это поплатился. Таможенник заметил лежащие в бумажнике десять российских рублей, выхватил их и спрятал к себе в карман, сделав каменное лицо, будто так и надо. На уговоры вернуть деньги каменная маска даже не дрогнула.

Дорога от границы была пуста, но через несколько километров пешего пути мы обнаружили экскаватор и, пристроив в ковше рюкзаки, втиснулись в кабину к водителю. Мимо проплывали поля, сопки, военные части и водруженные на постаменты разбитые танки. Несколько раз мы пересекали армейские блокпосты, где данные о нас аккуратно вписывали в специальные журналы: национальность — русские, цель проезда через охраняемые территории — туризм, вид транспорта — экскаватор.

После иракских пятидесяти градусов иранские сорок ощущались прохладой. Выжженная солнцем пустыня отступила, и вместо нее появились деревья и кустарники. Стены домов украшали портреты Хомейни, Хаменеи и прочих аятолл. Кроме изображений духовных лидеров встречались зарисовки из жизни смертников-шахидов. Вот солдат с винтовкой и фотокарточкой имама Хомейни задумался о предстоящем бое. Пережить этот бой ему не суждено. А вот большие и печальные глаза подростка, совсем еще ребенка. Такими они были в тот момент, когда он отважно бросился со связкой гранат под танк, взрыв которого изображен рядом.

Фикус — родственник инжира, а также тутовника.

Аятоллы — влиятельные шиитские богословы.

Под вечер мы добрались до Исламабада (в мире существует несколько городов с таким названием). Попытались купить слив в лавке и натолкнулись на непонимание. Деньги в Иране называются риалы, а цены указаны в туманах. Туман — десять риалов, значит все цены надо умножать в десять раз.

Ночь провели в палатках, а на следующий день приехали в Керманшах, столицу провинции. Здесь мы надеялись продлить нашу дорогостоящую и, увы, краткосрочную транзитную визу. От жары сильно хотелось пить. Мы заметили парня пьющего воду из поливального шланга. «Там, где пьют местные, вода безопасна», — решили мы и начали пить эту воду. Вокруг собралась толпа людей. «Там, где пьют белые иностранцы, вода хорошая», — подумали люди и тоже стали пить воду из шланга.