Жизнь в дороге - Кубатьян Григорий Степанович - Страница 34

Собрав рюкзаки, мы помчались на трассу, исполненные решимости ехать день и ночь, чтобы успеть выехать из Ирана. Следующие сутки запомнились лишь мельканием пейзажей за окнами. Мы сделали небольшую остановку лишь в городе Бам, где находилась грандиозная крепость, охранявшая Великий шелковый путь, одна из самых больших в мире. Высоченные стены, башни, жилые дома, мечети — все из глины. Величественно, но ненадежно. Почти сразу после нашего посещения (в том же году) 2,5-тысячелетняя крепость была разрушена землетрясением.

Во время землетрясения 2003 года пострадало около 80 % зданий и сооружений крепости Бам.

Остаток времени мы провели в дороге. Вспоминаются иранские автобусы. Их борта были украшены забавными надписями типа «Beautiful bus» (красивый автобус) или «Hello, mister!» (здравствуй, товарищ). А еще встречались грузовики с многозначительной надписью God на лобовом стекле. Это просто «Аллах» по-английски, но все равно выглядит странно, особенно в сочетании с надписями «рыба», «хлеб» или «огнеопасно» на бортах.

В небольшом городке мы зашли в магазин, чтобы купить еды. Темнолицый и узкоглазый молодой продавец задал традиционный вопрос: «Where are you from?» («Откуда вы?») Я пошутил: «Из Китая». «Здорово!» — обрадовался парень, — «А я афганец. Но мой отец был родом из Китая. Так что, возможно, мы родственники!»

До приграничного Мирджаве нас подвез практикующий доктор. Он был диссидентом и мечтал куда-нибудь уехать из Ирана. В Европу, Америку или на худой конец в Россию. Доктор Назари посетовал, что приграничные с Пакистаном районы опасны, и даже показывал нам потенциальных бандитов, когда мы проезжали мимо них. Вместе с женой и дочкой доктор ехал отдыхать в какой-то местный заповедник. Он предложил поехать с ними, и мы согласились, надеясь, что время до пересечения границы у нас еще есть. «Заповедником» назывался водопад в горной пещере. К водопаду съезжались многочисленные отдыхающие, в том числе и небольшие группы молодых людей с автоматами Калашникова. «Это наркоторговцы», — пояснил Назари. — «Оружие им нужно чтобы отстреливаться от полиции».

Мы зашли в пещеру. Вода нескончаемым дождем лилась прямо из камней. Через несколько десятков метров пещера стала сужаться, пока не превратилась в щель. Самые смелые иранцы, включив карманные фонарики, полезли в щель, и мы, конечно, тоже. Наползавшись по каменным лабиринтам и промокнув насквозь, мы выбрались из этого природного «аквапарка» на свежий воздух.

Под вечер мы добрались до приграничной зоны. Немного не уследили за временем, а на ночь таможня закрывалась. Но до закрытия оставалось еще полчаса. Мы бежали вдоль длиннющих заборов, надеясь успеть в закрывающийся на наших глазах проход в счастливый и свободный Пакистан. На этой стороне нам теперь грозила иммиграционная тюрьма.

В XVI–XVIII веках в Европе диссидентами назывались представители иных ветвей христианства по отношению к официальным (католической или англиканской).

Торопились напрасно, иранские таможенники ушли домой раньше обычного — пятница, святой для мусульман день. От другой страны нас отделяло десять метров и два железных забора. В волнении мы стали кричать пакистанцам, чтобы те открыли свои ворота, а уж иранские мы бы перелезли. Но пакистанские пограничники не поддержали эту идею, несмотря на наши уговоры.

Седьмой день транзитной визы кончался сегодня, а завтра начинались проблемы: штраф, тюрьма, отсечение голов и пожизненное закрытие визы — страшилки, которыми нас пугали местные жители. В глубоком пессимизме мы подумывали переименовать нашу экспедицию в Проект «Неизвестные тюрьмы мира»!

Побродив по окрестностям таможни, мы обнаружили глиняный заборчик, отделяющий Иран от Пакистана, примерно в метр высотой, да еще и с проломом посередине. Заборчик никто не охранял. На той стороне бродили люди, бегали собаки, фырчали автобусы — обычная сельская жизнь. Нам очень захотелось шагнуть в пролом, но было нельзя. Отсутствие въездных штампов могло бы создать проблемы на выезде из страны.

Проведя тревожную ночь, утром на КПП мы были первыми. Таможенник мельком взглянул на паспорта и поставил выездные штампы. «Не заметил!» — облегченно вздохнули мы, и пошли в Пакистан.

Латинское слово «pessimus» означает «наихудший».

Душа Пакистана

Несмотря на раннее утро, на пакистанской стороне уже толпились люди, но нас, как иностранцев, пропустили без очереди. Таможенные формальности не заняли много времени, и мы оказались в новой стране. Вокруг таможни был грязный каменистый пустырь, на котором паслись овцы и валютные менялы. И те, и другие с пристальным интересом глядели на нас.

В ближайшем поселке мы с Юрой купили лимонад в лавке. Выпили и стали искать, куда выбросить пустую пластиковую бутылку. Видя наши затруднения, продавец отобрал у нас бутылку, да и бросил на землю прямо перед входом в свою лавку. Найти в Пакистане урну — нелегкое задание даже для Шерлока Холмса, но местные жители такими поисками не озабочены.

В поселке мы познакомились с главной достопримечательностью Пакистана — его грузовиками. Это одно из удивительных творений человеческих рук. Не зря их называют «Душа Пакистана». В этой стране могут позабыть обо всем, относиться халатно к любой работе, но в украшение грузовиков пакистанцы вкладывают душу.

Трудно найти две одинаковые машины — каждая уникальна. Кабина и борта типичного пакистанского грузовика декорированы росписью, мозаикой, аппликацией и надписями на урду, арабском или английском. На крыше кабины штыри-антенны с бантиками, иногда флюгера. Капот и крылья отполированы и украшены узорными металлическими накладками. По периметру кузова прикреплены нарезанные из фольги ленточки, металлические цепочки, колокольчики и даже птичьи перья. Кабина увеличена с помощью деревянных пристроек и таких же дверей. Разукрашенные двери с маленьким окошечком без стекла могут открываться наружу или вбок, как в купе поезда. Снаружи на них навешивается навесной замок, а изнутри обычный оконный шпингалет. На крыше кабины, как правило, находится деревянная надстройка, расширяющая кузов.

По книге, Шерлок Холмс два года провел в Тибете, после чего отправился путешествовать по Персии. Очень вероятно, что для этого ему пришлось пересечь Пакистан.

В грузовик можно уложить столько груза, сколько, по мнению владельца, он выдержит. Поэтому гора перетянутых веревками товаров может выступать далеко за края кузова. Движущиеся по трассе тяжело груженые дворцы на колесах представляют собой сюрреалистическое зрелище. Каждый водитель гордится своим грузовиком и с удовольствием дает его фотографировать. Обделенный же вниманием иностранного фотографа шофер расстраивается, и даже становится жертвой насмешек более удачливых коллег.

Вглубь страны мы отправились в кузове пикапа. Путь был долог, а палящее солнце утомительно. От вредного ультрафиолета Юру защищала панама, а мне один из водителей подарил головной платок. Я намотал его как чалму и стал похож на моджахеда. Дорога была приличная, асфальтовая, вдоль нее на равном расстоянии друг от друга лежали яркие белые камни примерно одинакового размера — светоотражатели.

Проезжали мимо поля, на котором часто и беспорядочно в песок были воткнуты длинные деревянные палки — местное кладбище. Камни и палки — универсальный материал, всегда под рукой.

Иногда в пустыне попадался выложенный из камней на песке квадратный силуэт — мечеть. Местные жители, не имея возможности выстроить полноценное здание, лишь обозначают на песке его контур с куполами и минаретами. Аллах и так поймет и будет милостив.