Жизнь в дороге - Кубатьян Григорий Степанович - Страница 42

По сравнению с Индией, остров показался чистым и спокойным. Концентрация грязи, нищих и бродящих по улицам коров была незначительной. В общественных автобусах висели заботливые таблички на английском: «места для инвалидов», «для беременных» и даже «для священников». Пассажиры были вежливыми и толкали друг друга локтями лишь самую малость. В Коломбо почти не было пробок, а лобовые стекла машин украшали благочестивые надписи на сингальском или английском языках. По ним можно было предположить, какой веры придерживается водитель: Allah Akbar, Hare Krishna, Ave Maria, Lingam, Dollar.

Согласно летописям, остров действительно был соединен с материком отмелью, но в XV веке ее разрушило землетрясение.

Казалось, что в этой буддистской преимущественно стране царит полная свобода вероисповедания. Хотя на острове уже много лет шла война, в которой буддисты-сингалы воевали с индуистами-тамилами.

В Коломбо я зашел в Российский культурный центр, чтобы договориться о выступлении перед местной молодежью в рамках «Миссии мира». В это время там проходила выставка детских рисунков и тоже на тему мира. Рисунки изображали «тамильских тигров» с оружием в руках, трупы солдат, плачущих женщин и еще почему-то Владимира Ленина.

Кстати, в Коломбо я обнаружил штаб местной коммунистической партии. Вывеску штаба украшала сингальская надпись Lanka Sama Samaya Party. Ланкийская «самая-самая партия» была в столице популярна: повсюду попадались красные флаги и коммунистическая символика. Мне даже встретился человек в семейных трусах с изображениями серпов-молотов и надписями «СССР».

Русских на острове было не очень много, хотя одна встреча запомнилась. На выходе из культурного центра я столкнулся с бородатым парнем из Подмосковья, кажется, его звали Сергей. Он рассказал, что тоже путешествовал автостопом по Ближнему Востоку, а в Иордании случайно купил дешевый билет и улетел на Шри-Ланку. Здесь, не имея средств на возвращение домой, выучил сингальский, женился, получил солидное приданое и купил на эти деньги участок земли в труднодоступной части острова. Построил землянку и пытается выращивать на продажу бананы и корень маниоки. Периодически на его плантацию устраивают набеги местные обезьяны, и он с ними воюет — кидает в них камни. Часть времени Сергей путешествует по острову и зарабатывает тем, что перетягивает плетеную мебель, получая по два доллара за каждый стул — смешные деньги даже по местным меркам. Когда его как иностранца обсчитывают в кафе, плантатор-банановод готов биться с продавцом смертным боем за каждую рупию. Его жена сбежала от такой жизни обратно к родителям. Но возвращаться домой Сергей почему-то не хочет, привык.

Маниока — второй по популярности корнеплод в мире после картофеля.

Дата моего выступления в культурном центре была назначена, и, пока оставалось время, я отправился знакомиться со страной. Путешествовать по Шри-Ланке было легко как автостопом, так и на поездах. На старомодных, но удобных, железнодорожных станциях стояли аквариумы с живыми рыбками, а расписание было написано мелом от руки на «школьных» досках. Информацию о проехавших поездах стирали тряпкой. Билеты стоили дешево, а при желании их можно было и вовсе не покупать. Контролеры по поездам не ходили, а отлавливали «зайцев» на выходе с платформы. Местные безбилетники ловко увиливали от контроля: спрыгивали с платформы и разбегались в разные стороны, смешно придерживая полы цветных юбок-саронгов.

С едой проблем тоже не возникало. В городках и поселках было полно дешевых забегаловок. Их называли «хотелями», хотя ночлег там не был предусмотрен. На некоторую антисанитарию после Индии можно было закрыть глаза. Например, посетители мыли руки в общих тазах, воду в которых меняли не слишком часто. При этом некоторые граждане не стеснялись сморкаться и плевать в эти тазы.

Прежде чем положить еду, тарелки в этих забегаловках накрывали полиэтиленовой пленкой, чтобы потом не мыть посуду. А на стол ставили значительно больше блюд, чем заказал, полагая, что аппетит придет к клиенту во время еды. Если же клиент съедал не все, что выставлено, то платил лишь за съеденное. Остатки уносили на кухню, чтобы позже положить на тарелку кому-нибудь еще. Самыми популярными блюдами были треугольные индийские пирожки самосы, плоские блины с тушеными овощами и специями — тося, а также вареная вяленая рыба. Вяленая рыба продавалась всюду, но ели ее, лишь предварительно отварив в воде.

Кроме «хотелей» еду можно было достать в «бутиках». К миру высокой моды последние отношения не имели — так назывались крошечные овощные лавки. Там встречалась картошка, считавшаяся дорогим деликатесом, но местные жители предпочитали маниоку, стоящую в несколько раз дешевле.

Французское слово boutique переводится как «небольшой магазин», «лавка».

Также в бутиках продавались соки с лимонадами. Цена на прохладительные напитки была «договорная», в том смысле что покупателя-иностранца, непременно старались обмануть. Точное знание цены, указанной на заводской упаковке, не всегда помогало. Продавец утверждал, что это цена теплого напитка, а охлажденный он стоит дороже. Чтобы избежать ненужных конфликтов производители напитков писали на этикетках max chilled price — максимальная цена с учетом охлаждения.

Впрочем, на Шри-Ланке можно было обойтись и вовсе без лимонада, химического и невкусного, а пить чай. Самый лучший чай продавался на чайных фабриках. Их на острове было много. Существовали специальные, куда водили туристические экскурсии, но можно было зайти на любую. На одной такой фабрике я поселился на пару дней и даже пытался участвовать в процессе, собирал листки.

Чайная фабрика — это плантация кустов на склоне холма плюс цех по переработке листьев. В основном чай собирают смуглолицые женщины-тамилки с прикрепленными к голове мешками для сбора листьев. Срывают с куста несколько маленьких листиков, кидают в мешок и двигаются дальше, пока не соберут дневную норму — тридцать кило. Считается, что в зависимости от стороны холма, на котором вырос чай, и времени дня, когда он собран, вкус напитка отличается. Собранный чай некоторое время сушится и ферментируется, затем его размалывают и обжигают в печке, отчего из зеленого он становится черным. Готовый чай, скопившийся на складе за несколько дней, перемешивают, чтобы качество было однородным, и фасуют в мешки для отправки по всему миру.

Там же на фабрике я увидел, как проходит профессиональная дегустация. Пробовали сорт называющийся Broken Orange Pekoe. К «сломанным апельсинам» он не имеет отношения, название переводится как «черный чай с примесью желтого цвета». На стол выставили полдюжины чашек с напитком. Дегустаторы набирали чай в ложечку, с хлюпаньем втягивали жидкость в себя, держали во рту, чмокали, перекатывали на языке и смачно сплевывали в специальный тазик.

На Шри-Ланке производится десятая часть мирового чая.

В Индии мне не удалось добраться до заброшенных в джунглях городов в духе Киплинга, зато я во множестве нашел их на Шри-Ланке: Бадулла, Дамбулла, Анурадапура, Полоннарува и прочие.

«Где много глины, Будды велики» — гласит старая восточная пословица. На Шри-Ланке с глиной полный порядок, статуи Будд и гробницы-ступы достигают феноменальных размеров. Многим из них около двух с половиной тысяч лет, а сохранились неплохо. Покой древних городов охраняют полчища макак и лангуров. Будды сидят рядком и обезьяны тоже. Вот только каменные изваяния сохраняют спокойствие, а обезьяны все время крутятся и скачут, наглядно демонстрируя свойства непросветленного ума.