Ради любви - Барбьери Элейн - Страница 66

День начал клониться к вечеру. Эммалина, полулежа в ванной, лениво взглянула в окно на темнеющее небо. Роберт час назад все-таки вернулся на плантации. По губам женщины скользнула улыбка. Она настояла на этом, особенно после того, как он сполна выполнил свое обещание поразвлечь ее в послеполуденные часы.

Эммалина с удовольствием обильно намылила душистым мылом свои тугие округлые груди. По правде, говоря, в трудные минуты Роберт становился для нее самым большим утешением. Он великолепно умел успокоить и ее уставшее тело, и взбудораженную душу. Особенно изобретателен он был в любовных утехах. Эммалина не могла бы точно сказать, сколько раз за эти часы он доводил ее до высшей точки наслаждения и все-таки сумел стереть из ее памяти утренние неприятности. Она не переставала удивляться выносливости мужа.

Эммалина вновь улыбнулась. Годы все равно возьмут свое. Это очень помогало ее тайным замыслам. Она ведь не случайно уговорила мужа вернуться на плантации сразу после этих часов любви. Роберт уехал, не отдохнув, и ей было прекрасно известно, что когда он вернется вечером, то заснет, едва коснувшись головой подушки, и уже до утра его пушкой не разбудишь.

Эммалина перестала улыбаться. От ее свободы сейчас зависело очень многое.

Перед ее глазами снова возникло красивое лицо Дерека, и притихшая было ярость вспыхнула с новой силой. Негодяй! Он, видите ли, предпочел ей эту бесцветную девку! Да нет — двух бесцветных девок! Ну что ж, она ему покажет…

Взглянув еще раз в окно, Эммалина нахмурилась и, расплескивая воду на натертый паркет, быстро поднялась из ванны. Вода потоками лилась с ее прекрасного тела.

— Джуба! Сколько же можно звать! — зло крикнула Эммалина.

Молодая негритянка торопливо подбежала к хозяйке, протягивая широкую банную простыню. Эммалина завернулась в нее и величаво ступила из ванны на пол.

— Скажешь слугам, чтобы вели себя тихо. Масса будет отдыхать до самого утра, — высокомерно бросила она служанке. — Если он все же проснется и спросит, где я, пусть они отвечают, что меня позвали к заболевшей миссис Линдхэм. И тогда сразу посылай за мной. Поняла?

— Джуба понимать.

— Если что-то будет не так — ну, если масса что-то разузнает и расстроится из-за, этого, первой будешь наказана ты. Это тоже понятно?

— Джуба понимать, — испуганно пролепетала рабыня.

— А сейчас я хочу еще немного отдохнуть. Скоро вернется масса. Скажешь ему, что я жду его здесь, в спальне. — Эммалина небрежно сбросила на пол мокрую простыню и, подняв руки, вытащила из волос шпильки. Тяжелые огненно-рыжие волны бесшумным потоком хлынули на обнаженные плечи. Слегка тряхнув головой, Эммалина негромко добавила: — Уж я постараюсь, чтобы масса крепко спал этой ночью.

Джуба, переминаясь с ноги на ногу, чуть замешкалась, и Эммалина резко прикрикнула на нее:

— Ну что ты копаешься? Пошла вон!

С удовлетворением посмотрев вслед боязливо шмыгнувшей за дверь служанке, Эммалина повернулась к кровати. Ее слегка удивляло, что она ждет возвращения Роберта даже с каким-то радостным нетерпением.

Посмотрев на свое отражение в зеркале, молодая женщина самодовольно улыбнулась. Она выбрала на туалетном столике один из флаконов и слегка брызнула духами на шею, груди и на ноги. Эммалина засмеялась. Именно от этого запаха Роберт буквально сатанел. И теперь старому дурачку будет все мало и мало. Отлично, просто отлично.

Напевая, Эммалина заботливо расправила вышитое постельное белье и улеглась, небрежно разбросав по подушке огненные пряди.

Ждать ей пришлось недолго.

Громко хлопнула входная дверь. Эммалина услышала неразборчивое бормотание Джубы, потом голос Роберта. Быстрые шаги на лестнице, и дверь спальни открылась.

Радостно улыбаясь, Эммалина протянула руки навстречу вошедшему мужу.

— День прошел хорошо, правда?

Одри покосилась на Кристофера. Они не торопясь, шли по вымощенной булыжником улице, которая вела прямо в порт. Их первый рабочий день в «Королевских стрелках» закончился. Солнце уже начало садиться в море, небо темнело. Близился вечер. Они возвращались на «Воина зари», как им и было приказано сегодня утром. Девушка, заметив, что Кристофер продолжает хмуриться, осторожно добавила:

— Кажется, миссис Хили осталась довольна нашей работой, а ее нога вроде уже не так сильно болит.

— Да.

Поколебавшись, Одри все же решилась заметить:

— Ты волнуешься за Джиллиан. — Кристофер молча кивнул.

— Я целый день повторяла себе, что с ней все в порядке… Капитан хорошо о ней заботится. Она же дорога ему, как ты думаешь?

— Еще как дорога, — процедил сквозь зубы Кристофер. Краска бросилась в лицо Одри. Она изо всех сил старалась не отстать от быстро идущего Кристофера.

— Кристофер, погоди…

Неуверенность в ее голосе заставила юношу остановиться и обернуться к ней. Одри еще утром заметила в его светлых глазах беспокойство. К концу дня оно только возросло, и теперь его глаза выражали неприкрытую тревогу.

— Мне хотелось бы… — запинаясь, начала Одри и замолчала.

Она решила не продолжать, поняв, что это бесполезно. Ей не по силам облегчить страдания Кристофера, унять боль в его душе, которая, как она уже давно знала, мучила юношу всякий раз, как он видел Джиллиан и капитана вместе. И она не могла стать для Кристофера той женщиной, которая ему нужна, просто потому, что не была Джиллиан. Она была всего лишь Одри, со всеми своими слабостями. Ее любви, даже если она отдаст ее всю до капли, едва ли будет достаточно.

— Что случилось, Одри?

Кристофер волновался за нее, и она знала это, но любил он Джиллиан. Занятая этой странной мешаниной из противоречивых и зачастую неясных чувств, Одри машинально задала вопрос. Лишь когда он сорвался с ее губ, она поняла его смысл.

— Кристофер, что с нами будет? — Кристофер посмотрел ей в глаза и ответил честно, отчего лицо его помрачнело еще больше:

— Одри, Одри, хотелось бы мне это знать… — Они начали чуть ли не бегом подниматься по трапу, как вдруг Одри резко остановилась: из тени им навстречу выступила Джиллиан. Голос сестры был исполнен глубокого беспокойства, когда она спросила:

— Ну, как ты, Одри?

— Все хорошо.

Лицо Джиллиан исказилось, и Одри невольно сделала шаг назад. Если бы она не знала свою сестру, то подумала бы, что та с трудом удерживается от рыданий.

— Я так переживала за тебя, когда узнала о твоей работе в таверне, — охрипшим голосом проговорила Джиллиан. — А потом Дерек… а потом я узнала, что с тобой Кристофер. — Джиллиан с какой-то жалкой улыбкой взглянула на Кристофера. — Я знала, что он не даст тебя в обиду. Спасибо, Кристофер.

Юноша ничего не ответил. Сестры направились к трапу, который вел к каютам, и тут Одри, не веря себе, вдруг поняла, что теперь она помогает идти Джиллиан.

Сердце Одри сжалось от боли.

Джиллиан, Боже мой, бедная Джиллиан…

Грохот барабанов становился все громче, все сильнее. Эммалина торопливо шла по плохо различимой в темноте лесной тропинке. Она опаздывала!

В боку немилосердно закололо, но Эммалина лишь прибавила шагу. Черт возьми, что это сегодня нашло на Роберта! Если бы она не знала его так хорошо, то решила бы, что он воспользовался оби, чтобы овладеть секретом юношеской неутомимости. Она была уверена, что после их последней близости он просто провалится в сон. Не тут-то было! И откуда только силы взялись у старого козла!

Эммалина споткнулась и чуть не упала. Выругавшись, она все же удержалась на ногах и заторопилась дальше. В конце концов, ей пришлось бросить щепотку порошка мужу в чай, и он, наконец, утихомирился. Но до этого он успел так измотать ее, что у нее едва достало сил подняться с постели.

Эммалина задохнулась и вынуждена была остановиться. Она едва дождалась, когда Роберт начал тихонько похрапывать. Одеваясь на ходу, она выбежала из дома, твердо решив, что сегодня ночью ничто не сможет помешать ее планам.