Страсти по Казимиру (СИ) - "Mind the Gap" - Страница 27

      — Бля-а-а-а! — наконец вырвалось изнутри, и Илья не узнал собственного голоса. Он, конечно, побежал туда, где его друг в лапищах этого лысого палача. И ещё раз: — Бля! — теперь коротко и сдавленно, так как, распахнув двери, тут же получил поддых. Тимур. Повелитель Орлиных гор вновь в форме, вновь во всеоружии и готов водрузить глупую голову своего врага на незримое копьё. Илья был отброшен обратно, в хрущёвскую келью, где был замурован двое суток.

      — Спокойно! — Тимур поднял Илью за плечи, прислонил к стене и уверенно, но мягко прикрыл входную дверь. — Вот теперь поговорим!

      — Казимир… он цел?

      — Какая ирония…— медлил интервент, — нет, мой друг, ты его сжёг! Как ты смог? Ведь ты художник! Ты ценитель! — И хлесть по лицу.

      — Мой кот, — засипел Илья, сползая вниз по стенке, — он жив?

      — Жив!

      — За что вы его? Как же так? Он же просто кот!

      — Хм… ты меня за пацана-садиста, что ли, принимаешь? Я без понятия, кто твоего кота обжёг!

      — Это ожог? Да, ведь был пожар... О боже… — Илья опять начал задыхаться. — Нужно в больницу, срочно!

      — Я примерно так и предполагал, — Тимур опять прижал Илью к стене, уставился ему в лицо и ухмыльнулся. — Хочешь вернуть своего Казимира? Верни мне моего! Через пару часов я привезу материалы, фотографии, всё необходимое! Еду, вина, чёрт побери! И ты сделаешь копии Малевича!

      — Нет!

      — Тогда я выброшу твоего кошака на дорогу, он даже ползать не может!

      — Да!

      — Что «да»?

      — Я согласен на копию! Только сначала я поеду к ветеринару!

      — Нет! Я тебе обещаю, мой мальчик, — Тимур ласково потрепал по щеке, — я покажу кота специалисту, куплю лекарства, но твой кот будет у меня, пока ты не сделаешь то, чего хочу я!

      — Я должен сам!

      — Кот будет у меня!

      — Как же твоя аллергия?

      — Глупый! — Тимур торжествующе смеялся, потом вдруг обнял обессиленного Илью. — Ты очень мил! Но я всё равно страшно зол на тебя! Страшно зол! Поэтому не подведи! Дней пять хватит?

      — Спаси Казимира!

      Тимур оттолкнул Илью, достал из кармана пальто перчатки, надел их тщательно. И пошёл вон, оглянулся:

      — Я привезу материалы, а Бегич поедет к ветеринару. Не запирайся, милый!

      Илья таки сполз по стенке на пол. Капитуляция, полная и безоговорочная. И голова болтается на копье, вытаращив глаза, поэтому не может думать, может только гудеть и свистеть.

Часть 8

      Тимур привёз всё необходимое уже через два часа. Он очень спешил. И стал нервничать, увидев Илью заторможенным и каким-то оглушённым.

      — Хватит разыгрывать из себя обесчещенную принцессу! Ты виноват во всём! Сначала вандализм этот, потом забаррикадировался тут! Проиграл? Так не сделай хуже, чем есть!

      — Как там Казимир?

      — Без понятия! Бегич ещё не отчитывался! Он повёз твоего кота в клинику. И хватит скулить! Настраивай мольберт, вот картоны. Осторожнее с ними, запасных нет. Фотографии на бумаге и на флешке, экспертное описание, прочитай! Итальянский карандаш я принёс, графитовый. Тушь и акварель, надеюсь, у тебя есть. Радионуклидный анализ никто делать не будет. Что ещё нужно? Илья! Очнись! Начинай прямо сейчас! Шевелись! Сейчас ещё еды принесу, никуда не выходи, работай.

      — Мне нужен Интернет. И пусть Бегич привезёт Казимира после больницы.

      — Интернет получишь, а кота только взамен на работу.

Тимур не собирался уходить. Он проследил за тем, как Илья развернул старый планшет для рисования, установил его ближе к окну так, чтобы слева был близко монитор компьютера. Как любовно размягчал ластик, как аккуратно перебирал уголь, как промывал акварель, как осторожно прикреплял картон.

      — И ты даже не будешь пробовать на бумаге? — забеспокоился вдруг заказчик.

      — На бумаге я уже пробовал. Неужели ты думаешь, что имея дома оригиналы Малевича, я ни разу не пробовал их копировать?

      — С чего начнёшь?

      — С Человека Будущего.

      — Хорошо, а я закажу еду, чтоб ты не свалился от переутомления.

      — Мне было бы комфортней, если бы ты ушёл.

      — Нет, дружок. Я посижу здесь. Мне интересно.

      — А как же «Северное сияние»? Не погаснет без тебя?

      — Сегодня суббота.

      — Ты не из тех людей, которые готовы убить выходной, пылясь в убогой хрущёвке.

      — Работай! Иначе я послушаю тебя и ты отправишься ко мне рисовать!

      Илья не хотел обратно — туда, где обрушилось его обманчивое счастье, где в камине покоились сожжённые шедевры. Поэтому он заткнулся и больше не пытался выпроводить Тимура. Сосредоточился на Человеке Будущего. Долго всматривался в картинку и чистый лист. Открыл фотографию в компьютерной программе, наложил на неё сетку и с помощью линейки стал наносить карандашом реперные точки и штрихи — основу будущей композиции. Он долго просто водил рукой над картоном, репетируя небрежные линии, нацеливаясь на настоящий штрих. Как это всегда бывает, работа захватывала Илью целиком, он погружался в неё, не ощущая времени, звуков, потребностей. У него не получалось относиться к творчеству как к простому ремеслу, что бы он ни создавал: иллюстрации ли к роману, рисунки ли татуировок, городские ли пейзажи на заказ, собственные ли картины для самовыражения, фейки ли сожжённых эскизов.

      Сколько он проработал, непонятно, работал бы и дальше, но холодная рука легла на шею, вырывая из этой карусели штрихов, расчётов и тонких линий. Тимур велел поесть. В окно стучались сумерки.

      Сидя напротив развалившегося в кресле Тимура, Илья увидел, что тот успокоился и даже доволен. Уже никакой паники, никакой лихорадочной работы мысли, никакой ярости, никаких лишних слов. Тимур — вновь сытый хищник, уверенный, что охота будет удачной. А он никчёмный художник, лишь послушное орудие этой охоты. И теперь даже не нужно изображать увлечённость, нежность и страсть. Орудие будет делать то, что велит хозяин.

      Именно сейчас, неохотно поедая что-то, Илья осознал, что своими руками творит очередную ложь, которой будет поклоняться паства Бахтиярова. Фальшак обретёт массу восторженных «знатоков» и истинных ценителей, подвинет некоторые артефакты от трона русского авангарда. Бред! В голове шум, от желудка тошнота, в горле что-то мешалось — Илья впал в какое-то болезненное состояние Раскольникова после убийства. Не получилось, уничтожив Малевича, воскликнуть, что «право имею», получилось стать рабом картонки. Никаких путёвых мыслей о возможном бунте «твари дрожащей» против бахтияровского ига не возникало. Только тошнота от собственной никчёмности и страх за Казимира. Илья потребовал позвонить Бегичу и узнать, что там с Казимиром.