«Гладиаторы» вермахта в действии - Пленков Олег Юрьевич - Страница 76

76

Немецкий ветеран Ги Сайер вспоминал, что во время отступления с Украины немецкая армия становилась все менее подвижной — машины приходилось бросать из-за отсутствия бензина, из-за поломок, из-за непролазной грязи. Он писал: «Постепенно мы бросали их (автомашины. — О.П.) и передвигались верхом или на велосипедах, шины которых приходилось набивать травой. Лошадей и велосипеды мы отбирали у тысяч беженцев — у украинцев, цыган, польских переселенцев. Иногда среди них были и партизаны, прикидывавшиеся крестьянами. Но в какие-то моменты они стреляли в спину немецким солдатам. Предполагалось, что мы потеряем самоконтроль и будем мстить беженцам, а те, в свою очередь, перейдут на сторону наших противников. С точки зрения врага, цель оправдывала средства»{683}. Когда Ги Сайер и его товарищи по дивизии «Великая Германия», эвакуировавшись из Мемеля в марте 1945 г., добрались до Дании, они так оголодали, что, имея в руках оружие, просили у датчан милостыню…{684} Понятно, как в подобной ситуации они вели бы себя на Восточном фронте.

Иными словами, желающие найти оправдание своему бездействию перед лицом беспредельного эсэсовского террора на Востоке, как правило, без труда его находили… Для иных немецких генералов не осталось незамеченным, насколько быстро в их войсках стали распространяться низменные бандитские инстинкты. Впрочем, это относится не только к Восточному фронту: там, где начиналась партизанская война, там начинало расти и взаимное ожесточение. Так было и на Балканах — только в Сербии с сентября 1941 г. по февраль 1942 г. в процессе борьбы с партизанами солдаты вермахта расстреляли 20 тысяч заложников{685}. При этом следует помнить, что в вермахте не существовало какой-либо одной инстанции, которая отвечала за борьбу против партизан, поэтому в эту «грязную войну» по необходимости были втянуты все.

Известный и уважаемый в ФРГ юрист профессор Рейнхард Маурах на процессе по делу ОКВ составил для защиты акт экспертизы о юридическом характере и нюансах взаимоотношений СССР и Третьего Рейха. В этом документе он делал упор на то, что во время восточной кампании вермахт не был связан Гаагскими соглашениями о правилах ведения войны, поскольку Советский Союз их не подписал. Еще Маурах указывал на то, что и соглашения о правилах ведения войны, которые подписала еще Российская империя, также не были в силе, поскольку Советский Союз вообще не признавал никаких международных прав, рассматривая себя как мировоззренческое государство, стоящее выше всякого права. Что касается гражданского населения, то, по мнению Маураха, оно и при советской власти никакими правами на независимое судебное разбирательство не располагало и систематически подвергалось как полицейским, так и судебным преследованиям{686}. Кроме того, вплоть до Женевских соглашений 1949 г. не было зафиксировано никаких правил обращения с партизанами. Правом на процесс обладал только шпион — его нельзя было наказать без разбирательства военного суда.

Будучи царством бесправия, под свои преступления Третий Рейх подводил юридическую базу. Солдаты на Восточном фронте не были преступниками, поэтому для выполнения преступных приказов они должны были иметь юридически обоснованный приказ. Этот приказ и был оформлен в форме «Указа о правосудии в сфере действия плана Барбаросса» (Gerichtsbarkeiterlass Barbarossa). Он утверждал необходимость преследования враждебных гражданских лиц немецкими солдатами, — так же, как «приказ о комиссарах» утверждал необходимость уничтожения советских и партийных работников. Отношение к этому указу демонстрирует удивительную моральную индифферентность в среде высших военных юристов: один из составителей указа, руководитель юридического отдела ОКХ Рудольф Леманн, будучи судьей по делу Фрича, имевшему яркую политическую окраску, вынес ему оправдательный приговор. И тот же Леманн не усмотрел в упомянутом указе ничего противоречащего прусской военной традиции…{687}

Часто под предлогом борьбы с партизанами в преступления СС впутывали солдат, у которых партизаны вызывали реакцию раздражения и желания мести: кровавая партизанская война в Югославии служит, кажется, убедительным доказательством преступлений вермахта, но на поверку оказывается, что там партизаны убили гражданских лиц гораздо больше, чем немцы-оккупанты.

Как только основные немецкие силы покинули Балканы, там начали возникать различные подпольные организации. Сначала во главе этих организаций находились лица, назначенные эмигрантскими правительствами. В Сербии это был Драга Михайлович, который по поручению короля Петра выполнял обязанности военного министра; возглавляемые им «четники» давали клятву, что не будут стричь волосы и брить бороды, пока их родина не станет свободной. В Греции схожую организацию — ЭДЕС (Национально-демократическая партия Греции) — возглавил генерал Наполеон Зеврас. Неожиданно преимущественное положение в Сопротивлении на Балканах получили коммунисты, до войны не представлявшие собой серьезной силы. Искусно пользуясь патриотическими лозунгами, они внушили соотечественникам идею об освободительной миссии Советского Союза и о завоевании пролетариатом мирового господства. Ярко выраженные сословные различия на Балканах явились для такой агитации весьма благоприятной почвой. Кроме того, большое значение имели и личные качества организатора и руководителя югославских коммунистов Иосипа Броз Тито, возглавившего отряды партизан, ориентировавшихся на СССР. Менее удачливым был организатор греческого коммунистического партизанского движения ЭЛАС (Народно-освободительная армия Греции) генерал Закариадис.

Партизанское движение на Балканах имело стародавнюю традицию и устойчивые формы. Отряды партизан базировались, как правило, в труднодоступной горной местности или в лесах. Они почти никогда не принимали открытого боя, но действовали из засад или минировали дороги. Как можно было немецким частям защититься от такой угрозы, как поддерживать порядок? Перед командованием немецких войск, находившимся в Салониках, и подчиненными ему начальниками военной администрации в Белграде стояла невыполнимая задача: сохранить жизнь вверенных им солдат, а также жизнь и имущество гражданского населения. Просьбы об увеличении воинского контингента оставались без ответа (в связи с огромной потребностью в войсках на Восточном фронте). Не помогали и репрессии, которые приводили к обратным результатам: за два года партизанская армия Тито выросла до 300 тысяч человек. Англичане, американцы и чуть позже Сталин обеспечивали партизанам поставки оружия.

В вопросах о целях и методах войны ни среди партизан, ни среди оккупантов не было единства. Партизаны нередко боролись друг против друга. В Греции ЭДЕС боролась против ЭЛАС, в Югославии — Михайлович против Тито, а Недич, поставленный немцами во главе сербского правительства, действовал и против тех и против других. Итальянцы устраивали стычки с немцами, дипломаты боролись против генералов, полиция — против военных. Оккупанты, действуя в соответствии с полученными директивами, часто мешали друг другу в выполнении боевых задач. Это был дьявольский котел, в котором кипели раздор и интриги, обусловленные отсутствием четкой политической концепции, в котором за все приходилось расплачиваться местным жителям.

Впрочем, весной 1943 г. генерал-полковник Александр Лер, бывший в то время немецким командующим на Балканах, в результате тщательно организованной и проведенной облавы на партизан, к которой были привлечены все имеющиеся в его распоряжении силы, уничтожил на оккупированной Германией и Болгарией территории почти все партизанские отряды{688}.

вернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернуться