Джинн и Королева-кобра - Керр Филипп - Страница 41

И она прочитала расшифровку змеиного письма с начала до конца:

Змею я не убивал, только обезвредил. Потом я пытался скрыться в этом ужасном месте, где я так страдаю и где, вероятно, умру от рук моих врагов. Теперь мне улыбнулась удача: у меня есть лак и хна. Удача улыбнется из глубины вод и вам, только приезжайте. В зеленых глазах Королевы кобр из Катманду — все богатство мира. Ищите третью змею. Но остерегайтесь восьмой.

— Похоже на ключ к разгадке кроссворда, — сказал Джалобин.

— Вы это уже говорили, — проворчал Дыббакс.

— Потому что так оно и есть.

В кроссворды — это детская забава, — не унимался Дыббакс.

— Ты заберешь свои слова назад, если хоть раз попробуешь решить кроссворд из «Дейли телеграф», — возмутился Джалобин. — Кроссворды вообще не для детей. Они — для людей, которые любят проверять, работает ли у них голова. Чтобы решить вашу змеиную загадку, никакая джинн-сила не поможет. Только мозги. Запомни мои слова, Дыббакс.

— А вы запомните, что я — Бакс. Просто Бакс.

Дыббакс и Джалобин продолжали спорить, а Джон тем временем подошел к двери и выглянул во внутренний двор, ограниченный внутренней — более высокой, чем внешняя, — стеной розового форта. Во дворе было пустынно, только несколько птиц скрывались от солнца в тени навеса над старым колодцем.

Внезапно Джон влетел обратно в комнату и оглушительно хлопнул ладонью по столу, прямо перед носом Дыббакса. Все так и подскочили от неожиданности.

— Я понял! — воскликнул Джон. — В те времена в колодце было много воды. Вот что значит «из глубины вод»!

Дыббакс недоуменно поднял глаза.

— Неужели не понимаешь? — удивился Джон и кивнул на дверной проем. — Полковник говорил вот об этом колодце. Именно там он спрятал Королеву кобр, в глубине вод. В ее глазах все богатство мира. И мы найдем его в заброшенном колодце. Все встали и подошли к двери.

— Ну конечно! — обрадовалась Филиппа. — Старый колодец — самый лучший тайник!

— И яму рыть не надо! — подхватил Джалобин. — И зарывать потом не требуется!

— Королева-кобра наверняка здесь, — уверенно сказал Джон.

— А больше в форте нет колодцев? — спросил Дыббакс. — Никто не заметил?

Других колодцев никто не видел. И они решили рассмотреть единственный колодец повнимательнее.

Он был стар, как сам форт. Над отверстием, где далеко внизу плескалась вода, был навес: куполообразная узорчатая крыша на каменных столбах. На парапете стояло гигантское ведро, привязанное к толстой веревке. Они заглянули за край — в прохладные, темные глубины, и в лицо им пахнуло влагой, точно через это отверстие дышала сама земля. Путешественникам стало не по себе. Пока никого из них не снедало желание немедленно спуститься вниз.

— Кто-то должен туда слазить, чтобы найти амулет, — неуверенно сказал Дыббакс, хотя всем это было и так очевидно.

— Чур не я, — отозвался Джалобин. — Как-то мне не улыбается лезть в эту старую дырку в земле. Особенно ночью.

— А кто сказал, что спускаться надо непременно ночью? — спросил Дыббакс, который, по правде говоря, тоже не стремился лезть в колодец. Да и близнецы побаивались. Ведь джинн всегда страдают от клаустрофобии, эта болезнь у них наследственная, и возникла она оттого, что многие поколения джинн провели свои лучшие годы в так называемых волшебных лампах, куда их заключили мундусяне. Не то чтобы джинн не любят сидеть в масляных лампах или бутылках. Некоторые джинн — такие, как господин Ракшас, — считают такой образ жизни наиболее удобным. Но джинн, как и люди, предпочитают быть хозяевами собственной судьбы и, даже живя в лампе, хотят ввинчиваться и вывинчиваться из нее по своей воле.

— Нет, парень, — сказал Джалобин. — Днем сюда спускаться рискованно. Нас могут заметить, и у местных возникнут всякие вопросы. Спускаться надо ночью или вечером. Сегодня же. После ужина. Если тут, конечно, подают ужин.

Словно в подтверждение его слов из двери на другом конце внутреннего двора появился Джаггернаут и направился прямиком к ним.

— Q.E.D.[1], — заключил Джалобин. Он всегда так говорил, когда оказывался прав, но никто из детей не понимал, что это значит.

— Всем привет! — сказал Джаггернаут. — Как у вас дела?

— Похоже, мы ужасно утомили бедную мисс Краббе, — ответил Джалобин.

— Да, я слышал. — Джаггернаут усмехнулся. — Она теперь предается медитации. Надеюсь, это займет остаток дня. А я пришел, чтобы отвести вас на ужин. Полагаю, вы изрядно проголодались после знаменитых упражнений мисс Краббе.

— Хочется не столько есть, сколько пить, — сказала находчивая Филиппа, кивнув на колодезную шахту. — Мы как раз обсуждали, осталось ли на дне колодца хоть немного воды.

— Там-то? — Джаггернаут брезгливо поглядел вниз. — Вода там есть, но пить ее я бы не стал. На самом деле здесь ниоткуда нельзя пить. Только из бутылок или из стерильных фильтров.

— Неужели? — делано удивился Джалобин.

— Да, кстати, после ужина вы заступаете на вечернюю смену в центре компьютерной поддержки, — продолжал Джаггернаут, пожав плечами. — Мне очень жаль, но новенькие у нас обязательно идут на работу в первый же день. — Заметив обеспокоенные лица друзей, он ободряюще кивнул. — Не волнуйтесь. Работка ерундовая. Или читайте, что написано на экране, или просто говорите, что в голову взбредет. Без разницы. Главное — болтать поуверенней, чтобы собеседник не сомневался, что вы о этом деле разбираетесь. Всякий раз, когда я уже вовсе не знаю, что сказать, я спрашиваю беднягу на том конце провода, есть ли у него кабель ю-эйч-ти.

— А что это за кабель? — спросил Джон. — Я о таком никогда не слышал.

— В этом вся соль, — сказал Джаггернаут. — Такой штуки на свете нет. А клиенты просто с ума сходят, когда понимают, что им чего-то не хватает. Вы бы слышали, как они ругаются! Некоторые и телефон раскокать готовы. А некоторые даже компьютеры разбивают, что, собственно, и является главной целью всей этой затеи.

— А как по-твоему, — тщательно подбирая слова, спросила Филиппа, — не жестоко ли давать людям заведомо неправильные советы?

— Наша жестокость — во имя добра, — улыбнулся Джаггернаут. — Вот и весь ответ. Мы освобождаем людей от тирании технологий. Мы ломаем оковы современной диктатуры силикона и микрочипов. Это не мои слова. Так говорит гуру. И он совершенно прав. Людям пора вернуться к простой жизни и ее безыскусным радостям. Пора забыть о скорости процессора, об электронной почте и о веб-сайтах. Вы никогда не задавались вопросом о несовершенстве мира? Почему у одних людей есть персональные компьютеры, а другим нечего есть?

— Я не уверена, что все так просто, — сказала Филиппа. — И не уверена, что смогу или захочу убеждать людей, будто разбираюсь в компьютерах.

— Ладно, не заморачивайся, — сказал Джаггернаут. — Все ерунда. Сегодня вечером я буду вашим бригадиром, так что если возникнут проблемы или вам и вправду ненароком удастся наладить чей-нибудь компьютер, я тут же приду на подмогу и запутаю вашего клиента окончательно и бесповоротно. Договорились?

Джалобина, Джона и Филиппу по-прежнему терзали сомнения, зато Дыббакс улыбался до ушей.

— Похоже, повеселимся! — сказал он.

В огромной столовой собрались сотни саньясинов — кто из Швеции, кто из Канады, кто из Великобритании, кто из самой Индии, но главным образом из Соединенных Штатов. Все они были одеты одинаково и настроены крайне дружелюбно. Вообще народ в ашраме постоянно улыбался. Какой-то человек играл на небольшой фисгармонии. Несколько увешанных цветами саньясинов с ярко раскрашенными лицами, пританцовывая, двигались вереницей вокруг столов. Они пели, били в барабаны или ритмично стучали в бубны. Трапеза происходила под огромным изображением гуру Масамджхасары, что Филиппе ужасно не понравилось, поскольку она терпеть не могла есть под чьим-либо взглядом. И вообще, в заросшем волосами лице гуру было что-то ужасно, ужасно для нее неприятное. Не говоря уж от том, что он такой грязнуля. Какой же пример подает он своим последователям? А если они при этом работают на кухне?