Джинн и воины-дьяволы - Керр Филипп - Страница 34

Нимрод с Филиппой бросились к парапету и успели увидеть, как Фаустина вынырнула и поплыла к берегу. Тут же собралась толпа зевак. Сначала небольшая, но росла она, как показалось Филиппе, с неимоверной быстротой. Девочка схватила махровый халат, выбежала из номера и устремилась вниз по лестнице, чтобы Фаустине не пришлось краснеть, когда она вылезет на берег. Нимрод громко рассмеялся.

— Результат налицо, синьор Медичи, — сказал Нимрод. — Пчелки свое дело знают. Хорошая работа, друг мой. Отличная работа.

Синьор Медичи тщательно осмотрел террасу и печально развел руками.

— Я потерял свою лучшую пчелу, — удрученно сказал он.

Нимрод вручил ему еще кучу банкнот.

— Вот, держите, — сказал он. — Купите себе целый рой.

Глава 18

Новый укус пчелы

Фаустина шла назад в гостиницу вместе с Филиппой. Ей было совершенно наплевать на сенсационное впечатление, которое произвело ее купание на знаменитых венецианских гондольеров, хотя они тут же прозвали ее «Русалочка из Америки». Самое главное — она жива, она снова обрела тело, она может двигаться! Фаустина чувствовала себя великолепно. И была безумно счастлива. Даже купание в Гранд-канале оказалось приятным, тем более что прохладная вода смягчила боль от пяти пчелиных укусов. А самое главное — к ней вернулась джинн-сила! Забурлила, заиграла в ней, едва жаркое венецианское солнце коснулось ее забывшей о тепле кожи.

Они шли к лифту, как вдруг Фаустина услышала знакомый голос.

— Фаустина!

— Мама!

Дженни Сахерторт обнимала дочь, которую не видела двенадцать лет, и безуспешно пыталась сдержать слезы, Фаустина обнимала маму, и обеим было все равно, промокнет у Дженни платье или нет. Обе были счастливы.

— Мама, что ты тут делаешь?

— Ты же моя дочь! Я сразу почувствовала, что ты жива. И тут же прилетела!

— Я так на тебя сердилась… Прости меня! — воскликнула Фаустина.

— И ты меня прости, — сказала Дженни Сахерторт. — Я тоже виновата.

— Ты не виновата! В том, что случилось с Дыббаксом, твоей вины нет. Теперь я это знаю. Ты ни в чем не виновата. Прости за все, что я тебе наговорила. И мне очень стыдно, что я тогда устроила с британским премьер-министром.

— Давай поговорим об этом позже.

— Но как ты узнала, что я здесь? — спросила Фаустина.

— Ну конечно от Нимрода, — ответила доктор Сахерторт. — Он позвонил мне тут же, как только узнал, что твой дух обнаружен. Сначала я боялась, что эта затея сорвется, и до последней минуты не решалась сюда ехать. Ну, вдруг тебе бы не удалось вернуться в свое тело? Но в какой-то момент я поняла, что в любом случае обязана быть радом с тобой.

— Затея и вправду чуть не сорвалась, — смеясь, сказала Фаустина. — Когда я вернулась в тело, на меня какой-то ступор напал. Ни рукой ни ногой двинуть не могла. Я все слышала, все видела, но была совершенно парализована. Если б не пчелы, ты бы меня такой и застала.

— Пчелы?

Уже в лифте Фаустина с Филиппой рассказали доктору Сахерторт о синьоре Медичи и его пчелотерапии.

— Вот уж не думала, что когда-нибудь буду счастлива оттого, что мою дочь покусала пчела! — воскликнула Дженни.

— Вот и я совершенно не возражала! — Фаустина громко засмеялась и снова обняла мать.

Наверху, в номере, Нимрод уже пил шампанское — в честь возвращения Фаустины к нормальной джинн-жизни. Джалобин читал газету и потягивал чай. Финлей-Джон смотрел телевизор. Мальчики приветствовали Фаустину сдержанно, даже прохладно, потому что каждый пробовал притвориться, что нисколько в нее не влюблен, и у обоих, естественно, ничего не получалось. Разве можно скрыть что-нибудь от того, с кем на пару обитаешь в одном теле? Фаустина, понятное дело, тоже все это отлично понимала.

Нимрод встал и нежно обнял Дженни Сахерторт.

— Ну что? У тебя снова есть дочь? — спросил он.

— Просто чудо! — воскликнула мать Фаустины.

— Красавица, я уж думал, ты костей не соберешь, — сказал Джалобин. — Ну ты и летела! Как с десятиметровой вышки! И вода в этом их канале жуть какая грязная. Говорят, туда сливают помои и канализацию со всей Венеции. Именно поэтому тут такая вонь. На твоем месте я бы тут же сделал промывание желудка. А то еще заведется какая-нибудь живность в животе, вроде глистов. Кстати, тебе повезло, что ты забралась именно на этот парапет и спрыгнула в эту сторону. Хоть в воду приземлилась. То есть приводнилась. С другой-то стороны тут улица. И чего такую суматоху подняла? Подумаешь, пчелки покусали.

— Главное, что она цела и невредима, — сказал Нимрод.

— Какое несчастье с господином Ракшасом, — сочувственно обратилась к Нимроду доктор Сахерторт. — Неужели нет никакой надежды?

— Пока об этом рано судить, — ответил Нимрод. — Сначала надо побольше узнать о существе, которое его поглотило в мире духов.

— Значит, вы возвращаетесь в Нью-Йорк?

— На самом деле нет, — ответил Нимрод. — Полагаю, нам придется задержаться на некоторое время в Венеции. Провести небольшое расследование.

— Вот здорово! — воскликнул Финлей. — Мне нравится в Венеции. Тут прикольно.

— Прикольно? — пробормотал Джалобин и брезгливо сморщил нос. Потом он извлек из кармана флакончик с лосьоном и щедро брызнул себе за уши.

— А ты, Фаустина? — спросил Финлей. — Ты тоже останешься с нами в Венеции?

— Боюсь, что нет, — ответила Фаустина. — У меня же планы, о которых все вы отлично знаете.

— Ах да, — сказал Финлей. — Вавилон. Я и забыл.

— Обязательно приезжайте в гости, когда я стану Синей джинн, — пригласила Фаустина. — Я буду рада видеть вас в моей официальной резиденции в Берлине.

— Вас? — не понял Финлей. — Кого — вас?

— Вас обоих.

— Разве это разрешается? — спросил Джон. — Я думал, лица мужского пола к Синей джинн не допускаются.

— Парням нельзя только в Вавилон, Джон, — объяснила Фаустина. — Кроме того, когда я стану главной в джинн-мире, я обязательно введу некоторые изменения в законы. Айша правила так долго, что джинн позабыли все, что было до нее. Понимаете, многое из наших представлений о Синей джинн связано именно с Айшой. Но так не должно быть. Одно дело — встать над добром и злом и судить их по совести. И совсем другое дело — жить, словно их не существует.

Я провела на эту тему весьма внушительное исследование.

— А я сама побывала в Вавилоне, — сказала Филиппа. В какой-то момент Айша хотела сделать из меня Синюю джинн. Я хорошо помню, как действуют на организм воздух и вода Иравотума. Я едва узнала Джона, когда он приехал меня спасать.

— Это точно, — подтвердил Джон. — Моя сестрица надышалась там всякой гадости и была вреднючая.

— Я знаю, как остаться самой собой. На меня это не подействует, — уверенно произнесла Фаустина.

— Очень интересно. — Нимрод и доктор Сахерторт удивленно переглянулись.

— Я много чего выяснила, пока жила двенадцать лет без тела. Я потратила целых два года на изучение Багдадских законов. Я проштудировала не «Краткий курс», не ККБЗ, который составил господин Ракшас, а полную оригинальную версию. Все двести томов. Если бы Айша удосужилась их прочитать, она бы выяснила, что там подробно говорится о тридцати днях, которые джинн женского пола должна провести в Иравотуме, чтобы физически превратиться в Синюю джинн Вавилона. Но там ничего не сказано о том, что дух ее тоже должен все это время пребывать вместе с телом. Это же очевидно! Странно, что никто не додумался до этого прежде.

— Ты хочешь отделить дух от тела на время превращения в Синюю джинн? — Нимрод опешил. — Ты предполагаешь, что моя мать могла стать Синей джинн и не утратить при этом любви ко мне и к моей сестре Лейле?

— Я не предполагаю, — сказала Фаустина. — Я это точно знаю. Добравшись до Вавилона, я оставлю там свое тело на тридцать дней, а сама тут же куда-нибудь отправлюсь. Например, на гору Олимп. Говорят, это хорошее место для духов и призраков.

— Значит, ты уверена, что превращения затронут только тело? А дух останется неизменным? — уточнил Нимрод.