Власть меча - Смит Уилбур - Страница 60

Никому не хотелось разговаривать. Звучали только приказы, краткие и односложные, каждое слово требовало дополнительных усилий.

«Я первой не сдамся, – мрачно решила Сантэн и встревожилась оттого, что эта мысль вообще пришла ей в голову. – Никто не сдастся. Мы догоним их до реки, а река близко».

Она обнаружила, что сосредоточилась исключительно на земле под ногами, потеряв интерес к окружающему, поняла, что это опасный признак – первое маленькое поражение, – и заставила себя поднять голову. Блэйн шел перед ней. За несколько шагов она отстала, поэтому, выбиваясь из сил, потащила лошадь вперед и снова пошла с ним рядом. И сразу приободрилась, одержав еще одну победу над своей физической слабостью.

Блэйн улыбнулся ей, но Сантэн видела, что ему это тоже далось нелегко.

– Эти холмы не обозначены на карте, – сказал он.

Она не заметила их, но теперь подняла голову и увидела в миле впереди, над лесом, округлые гранитные вершины. Она никогда не заходила так далеко на север, для нее это была совершенно незнакомая земля.

– Не думаю, что эту местность кто-нибудь уже нанес на карту, – прошептала она, откашлялась и более внятно сказала: – Только река обозначена.

– Напьемся, когда дойдем до ближайшего холма, – пообещал Блэйн.

– Морковка для осла, – пробормотала Сантэн, и он улыбнулся.

– Думай о реке. Там огород, полный моркови.

Они снова замолчали; бушмены вели их прямо к холмам. У подножия гранитного конуса они нашли последнюю лошадь Деларея.

Лошадь лежала на боку, но подняла голову, когда они подошли. Кобыла Блэйна негромко заржала, и лежащее животное попыталось ответить, но ему не хватило сил. Лошадь опустила голову на землю, ее дыхание поднимало маленькие облачка пыли. Бушмены обошли умирающее животное и возбужденно заговорили друг с другом. Кви подбежал к серому боку холма и посмотрел наверх.

Все последовали его примеру и поглядели на крутой гранитный склон. Его высота составляла около двухсот или трехсот футов. Поверхность не была гладкой, как казалось издалека. Стали видны глубокие трещины, горизонтальные и вертикальные, тянувшиеся от подножия до вершины, гранит расщепился в виде «луковой шелухи» – этот эффект вызывается расширением на жаре и последующим сжатием. В результате образовались узкие ступени с острыми краями, по которым человек мог бы подняться на холм, хотя подъем был бы трудным и опасным.

На вершине несколько круглых камней размером с жилой дом образовали симметричную корону. Природная композиция казалась такой искусной, словно ее задумал человек и воплотили инженеры. Сантэн она напомнила дольмены, которые она видела во Франции, или храм майя в джунглях Южной Америки, который попадался ей на рисунках.

Блэйн оставил ее, подвел свою лошадь к гранитной стене, и взгляд Сантэн уловил что-то на вершине. Легкое движение под одним из камней. Она предостерегающе крикнула:

– Блэйн, осторожней! На вершине…

Он остановился, держа повод через плечо, и посмотрел наверх. Но прежде чем смог откликнуться на ее предупреждение, послышался такой звук, словно на каменный пол бросили мешок пшеницы. Сантэн узнала звук, с каким пуля на большой скорости вонзается в плоть, только когда лошадь Блэйна споткнулась, ее передние ноги подогнулись и она тяжело упала, потянув Блэйна за собой.

Сантэн ошеломленно стояла, пока не услышала на вершине характерный звук выстрела из «маузера» и не поняла, что пуля долетела раньше звука.

Солдаты вокруг кричали и тащили упирающихся лошадей, а Сантэн обернулась и вскочила в седло. Одной рукой держась за луку и не коснувшись стремян, она села и повернула голову лошади.

– Блэйн, я иду! – крикнула она. Полковник рядом со своей упавшей лошадью поднялся. Сантэн подъехала к нему. – Хватайся за стремя, – крикнула она, а с вершины «маузер» продолжал осыпать их пулями. Сантэн видела, как упала убитая лошадь Хансмейера и его вместе с седлом отбросило в сторону.

Блэйн побежал ей навстречу и схватился за стремя. Она развернула лошадь и послала в галоп, дергая за удила; она направлялась к роще деревьев мопани в двухстах ярдах за ними.

Блэйн висел на кожаном стремени; его ноги касались земли, и он делал огромные шаги, чтобы успевать за Сантэн.

– Ты в порядке? – крикнула она.

– Не останавливайся!

Его голос звучал сдавленно от усилий, и она оглянулась, посмотрев из-под руки. Вокруг продолжали щелкать пули. Один из солдат повернулся, чтобы помочь сержанту Хансмейеру, но пуля попала в голову его лошади, и та упала, сбросив солдата на землю.

– Они обстреливают лошадей! – крикнула Сантэн и поняла, что невредимой осталась только ее лошадь. Все остальные лежали, убитые точным попаданием в голову. Отличная снайперская работа, особенно если учесть, что люди на вершине стреляли вниз с расстояния в сто пятьдесят и больше шагов.

Впереди Сантэн увидела мелкое ущелье, которого не заметила раньше. На ближайшем краю лежала груда сухих ветвей мопани – естественная ограда, и она направилась к ней, заставив усталую лошадь прыжками спуститься по склону, потом немедленно спрыгнула сама и схватила лошадь за голову, чтобы контролировать ее.

Блэйн упал и скатился по склону, но сразу встал.

– Попал в засаду, как новичок! – рявкнул он, сердясь на себя. – Слишком устал, чтобы думать.

Он выхватил из чехла за седлом Сантэн ружье и быстро вскарабкался по откосу.

Перед ним до самого подножия утеса лежали мертвые лошади. Сержант Хансмейер и солдаты перебежками, укрываясь за препятствиями, мчались к ущелью. Трещал «маузер», пули поднимали столбики пыли у их ног; солдаты пригибались, когда пули пролетали у них над головой и по ушам ударяла волна воздуха.

Бушмены при первом же выстреле исчезли как по волшебству, точно маленькие коричневые гномы. Сантэн знала, что больше их не увидит. Они уже были на пути назад, к своему клану и впадине О’чи.

Блэйн передвинул прицел винтовки «ли-энфилд» на четыреста ярдов и нацелился на вершину холма, где голубой пороховой дымок выдавал положение стрелков. Прикрывая бегущих солдат, он стрелял, стремительно передергивая затвор, пули откалывали наверху осколки гранита. Блэйн сорвал с плеча патронташ, сунул медные патроны в открытый затвор и снова стал стрелять по снайперу на холме.

Один за другим Хансмейер и солдаты добегали до ущелья и спрыгивали вниз, потные, тяжело отдуваясь. С мрачным удовлетворением Блэйн отметил, что у всех солдат были с собой ружья, а на груди патронташи, по семьдесят пять патронов на человека.

– Они перебили лошадей выстрелами в голову, но не тронули ни одного человека, – сипло, с трудом проговорил Хансмейер.

– Рядом со мной не пролетела ни одна пуля, – выпалила Сантэн. Лотар, должно быть, очень старался не задеть ее. Она с ужасом поняла, что он легко мог пустить пулю ей в затылок, когда она бежала.

Блэйн перезарядил «ли-энфилд» и невесело улыбнулся.

– Парень не дурак. Он уже натворил достаточно, и не захотел добавлять убийство к длинному списку обвинений. – Он посмотрел на Хансмейера. – Сколько человек на вершине?

– Не знаю, – ответил Хансмейер. – Но больше одного. Стреляют слишком часто для одного человека, и я слышал одновременные выстрелы.

– Хорошо, давайте узнаем, сколько их.

Блэйн поманил к себе Сантэн и Хансмейера и объяснил, что делать.

Сантэн взяла бинокль и шла по ущелью, пока не оказалась в стороне, за густой травой, которая росла на краю ущелья. Трава прятала ее с головой; Сантэн встала на цыпочки, чтобы стала видна вершина, направила на нее бинокль и сказала:

– Готово!

Блэйн надел свой шлем на шомпол и поднял, а Хансмейер дважды выстрелил в воздух, чтобы привлечь внимание снайперов на вершине.

Почти мгновенно с вершины начали стрелять. Одновременно прогремело несколько выстрелов, над краем ущелья в нескольких дюймах от шлема поднялась пыль, пули рикошетом отлетели к деревьям мопани.

– Двое или трое, – сказал Хансмейер.

– Трое, – подтвердила Сантэн, пригнувшись и опуская бинокль. – Я видела три головы.