Паром - Искандер Фазиль Абдулович - Страница 23

23

У ног цветок из камня вырос…

У ног цветок из камня вырос, Склонил тюрбан, С тобою рядом нежный ирис. Бодряк-тюльпан. Там вдалеке внизу отстойник Шумов, речей. А здесь, как молоко в подойник. Журчит ручей. Орел над головой в затишье. Паря, уснул. Крылом, как бы соломой крыши. Чуть шелестнул. Что дом! И слова не проронишь О нем в тиши. Душа, задерганный звереныш. Дыши, дыши. Вот этой тишиной блаженной. Щемящей так. Как будто в глубине Вселенной Родной очаг. Что было первою ошибкой? Где брод? Где топь? Жизнь сокращается с улыбкой, Как в школе дробь. Что впереди? Я сам не знаю… Эдем? Вода? Все та же суета земная Спешить туда. Дыши! Врачуй свои увечья. Но ты молчишь. И стыдно пачкать этой речью Вот эту тишь. И тишина во мне отныне На век, на час. И вопиющего в пустыне Слышнее глас.

Светлячок

В саду был непробудный мрак. Без дна, без края. И вдруг летит, летит светляк. Струясь, мерцая. Небесной свежестью дыша, Неповторимо, Как будто мамина душа. Помедлив — мимо. Как будто мамина душа. Сестры улыбка, Внушают нежно, не спеша. Что скорбь — ошибка. Да, да, все там уже, светляк, А мы с тобою, Еще сквозь мрак, еще сквозь мрак, Хоть с перебоем. Ты знак великий и простой. Намек поэту. И даже женственности той. Которой нету. По крайней мере здесь, окрест. Но кем завещан Тебе печально-плавный жест Античных женщин? Кому ты предъявляешь иск, Светясь негромко, За все страданья и за писк В ночи котенка? Но ты летишь из бездны лет, И мнится это: Свое подобье ищет свет. Сиротство света. И все же просквози, продень Сквозь ночь свой разум. Был день (ты гаснешь!), будет день, Ты — служба связи. Не вероломство твой зигзаг. Но мудрость, благо. На миг ты прячешься во мрак От злобы мрака. Чтоб снова вспыхнул, светлячок. Твой теплый абрис. Какой чудесный маячок, Какая храбрость! Сквозь этот хаос мировой, Чтоб мы не кисли, Ты пролетел над головой, Как тело мысли. Но не пойму я, дай ответ Без промедленья. Движенье вызывает свет Иль свет — движенье? Учи, светляк, меня учи. Мне внятно это, Вот так бы двигаться в ночи Толчками света. Ты победил не темноту. Дружок, однако, Ты побеждаешь полноту Идеи мрака.

Баллада о народовольце и провокаторе

Я думал: дьявол — черный бог, И под землей его чертог. А на земле его сыны Творят наказы сатаны. Нам дан, я думал, Божий меч. И если надо, надо лечь Костьми за этот горький край, Но, умирая, умирай! И так полжизни нараспах, И я клянусь, ни разу страх Не исказил мои черты. Но молнией из темноты: — Предатель в собственных рядах! И я узнал печальный страх. Да, он сидел среди друзей. Он просто говорил: — Налей! Он пил походное вино. Он чокался, но заодно Он вычислял моих гостей, Сам вычисленный до костей. Полуубийца, полутруп, А был когда-то нежно люб. Я ввел его в ряды бойцов. Которых сбрасывал он в ров. Я ввел его, я виноват. И я отправлю его в ад. Полуубийца, полутруп, Ты был, мне помнится, неглуп. Есть логика в любой борьбе: Будь равным самому себе. Ты, растекавшийся, как слизь. Теперь в петле моей стянись! Когда душа смердит насквозь. Смердите вместе, а не врозь! С невыносимою тоской И проклиная род людской, Я сам раздернул крепкий шелк, Он вытянулся и замолк. Лети! Там ждет тебя твой князь. Лети! Чертог его укрась. …Но дьявол это просто грязь.

Огонь

Та молодость уже в тумане. Бывало, радостная прыть. Хоть щелкнул коробок в кармане, А все ж приятней прикурить. Меня вела не сигарета, Но тайная догадка та. Что подымает даже эта Незначащая доброта. От «Беломора» — обеспечен. От «Примы» — что и говорить. Бывало, даже от «казбечин» Мне удавалось прикурить. Иному вроде бы и жалко, Но поделился огоньком. А этот вынул зажигалку И дружбу сотворил щелчком. Спешащего просить — мученье. Здесь смутной истины черты: Тенденция несовмещенья Динамики и доброты. А этот не сказать, что грубый. Но, подавая огонек. Он как бы процедил сквозь зубы: — Быстрей прикуривай, щенок! Тот в поучительных привычках И словно хлопнул по плечу: — Что, экономия на спичках? Прикуривай! Шучу! Шучу! А тот затяжкою подправит Свой огонек, глотая дым. И неожиданно добавит: — Пивная рядом. Сообразим? Ну, вот и сообразили честно И закусили огурцом. Любой хорош. С любым не пресно. Один лицом. Другой словцом. Ах, годы! Горестный напиток! Куда девался без затей Доверчивости той избыток И обожания людей! От любопытства не сгораю, В толпе, включая тормоза. Почти тревожно выбираю Над сигаретами глаза. И сам я молодости глупой, Как битый жизнью ветеран, Сую огонь, уже сквозь зубы Как бы шепча: — Быстрей, болван!