Быть зверем - Стукалин Юрий Викторович - Страница 41

41

Чимай отстранил Кина и занес испанский меч, захваченный в одной из предыдущих схваток с чужеземцами. Сперва он отсек голову одному трупу, потом другому, третьему. Когда все тела были обезглавлены, индеец собрал головы вместе, ухватил их за волосы и понес к частоколу. Воины расступились, пропуская его, а Кин молча посмотрел ему вслед. Он понимал безумную ярость, обуревавшую чонталя.

Чимай подошел к частоколу и бросил головы белокожих вниз. Он долго стоял, глядя, как скатываются они по сакбе к подножию холма, подскакивая на выступающих камнях дороги, словно каучуковые мячи для игры в пок-та-пок[21]. Чимай улыбался, но глаза его горели ненавистью. Теперь души чужеземцев не найдут путь в мир иной, а будут вечно скитаться по земле, в поисках своих омерзительных голов.

Январь 2004 года. Штат Чиапас

Мы мчались по шоссе со скоростью сто километров в час, стараясь подальше убраться от этих негостеприимных мест. Дорога была пустынна, и лишь один раз нам попались местные крестьяне, ехавшие на старом, полуразвалившемся автомобиле. Они проводили нас удивленными взглядами, и один из них даже высунулся из открытого окна и, улыбаясь во весь рот, вытянул руку с поднятым вверх большим пальцем, показывая нам свой восторг. И действительно, зрелище мы представляли собой весьма живописное – два туриста с набитым рюкзаком, намотанными позади одеялами, явно отправившиеся куда-нибудь на пикник, но восседавшие верхом на полицейском мотоцикле, и в полицейских шлемах на головах. Догадаться о происхождении собственности стражей порядка, оказавшейся в руках простых обывателей, было несложно. Правда, в отличие от мексиканских крестьян, мы ничего забавного в нашем положении не видели. Не могу сказать, что нас гнал панический страх. Да, нам было страшно, но страх этот начинала затмевать нарастающая внутри дикая злость на людей, поставивших нас в столь плачевное положение.

Километров через пятьдесят, решив, что далее рисковать, передвигаясь на таком приметном транспорте, не стоит, мы съехали с шоссе на проселочную дорогу и, углубившись в сельву, остановились и втащили мотоцикл в заросли, чтобы его не заметили случайные люди. Если после бегства из лагеря сапатистов мы вздохнули с облегчением и уже было начали расценивать произошедшее как замечательное приключение, которым не сможет похвастаться никто из наших московских знакомых, и даже как-то выросли в собственных глазах, то после стычки в полицейском участке осознание полной безнадежности положения достаточно быстро и основательно вселилось в наши сердца. Помощи искать нам было не у кого, поскольку теперь мы не могли доверять ни местному населению, ни представителям власти. За нами охотились бандиты, готовые убить нас без особых разглагольствований, а спустя некоторое время нас будет ловить вся полиция страны, встреча с представителями которой закончится, в лучшем случае долгими годами освоения порядков, принятых в здешних тюремных заведениях. События развивались с ужасающей быстротой, и следовало как можно скорее решить, что же нам следует делать дальше.

Казалось, что мы должны были впасть в панику, забиться в истерике и клясть себя на чем свет стоит за то, что покинули пределы горячо любимой родины в поисках новых ощущений. Но, как ни странно, присутствие духа не покинуло нас и мы, сжав зубы, были настроены весьма решительно. Слишком много всяких перипетий выпало на нашу долю за последние дни, и, по крайней мере пока, нам удавалось весьма успешно выпутываться из них. Возможно, именно сознание этого придавало нам сил, хотя стоит признать, что чем больше мы из них выпутывались, тем туже затягивалась смертоносная петля на наших тонких шеях. Но чем настойчивее превратности судьбы загоняли нас в угол, тем тверже мы становились в своем стремлении защищать себя всеми доступными средствами.

Ник достал из рюкзака карту и расстелил ее на траве. Длинный действительно не обманул нас. Полицейский пост, куда он нас отправил, был единственным на сотню километров вокруг, и теперь стало ясно, почему он так поступил. Там находились его люди. Или люди, связанные с его братом. Кое-где на карте были обозначены мелкие деревушки, но и вокруг них простирались сплошные джунгли. Если еще вчера мы бы с горечью отнеслись к подобной информации, то теперь она играла нам на руку, потому что для начала нам следовало скрыться от всех, чтобы попытаться спокойно найти какое-то решение возникшей проблемы. Основная часть поселков располагалась вблизи шоссе, и до ближайшего города можно было добраться, только проделав длинный путь по нему, выводящий на одну из государственных трасс. Но путь туда нам был «заказан», потому что вскоре каждый полицейский будет иметь в своем распоряжении копии наших фотороботов анфас и в профиль. Фотороботов двух отъявленных негодяев, совершивших дерзкое нападение на участок дорожной полиции, жестоко избивших ничего не подозревавших, готовых протянуть им руку помощи служителей закона и нагло завладевших их оружием и транспортным средством. Да после такой рекламы первый же встреченный полицейский с энтузиазмом всадит в нас всю обойму, а уже потом зачитает права нашим бездыханным телам.

Мы долго спорили с Ником, решая, как же поступить дальше. Возможностей оказалось до противного мало. Мы сразу решили, что не будем пытаться просить помощи у Камилы или Родригесов, опасаясь, что таким образом навлечем на них беду. Можно было попытаться добраться до российского посольства в Мехико, но проделать такой путь и не попасть в лапы полиции было нереально. В крайнем случае можно было выбраться из Чиапаса в другой штат, например в Табаско или Кампече, и там явиться с повинной, но мы оба согласились, что скорее всего в результате столь опрометчивого шага мы геройски сгнием в мексиканских застенках. Немного подумав, Ник от безысходности предложил бежать в Штаты, после чего мне пришлось доходчиво объяснять ему, что они еще дальше, чем Мехико, а потому это вдвойне невозможно. Всплыла Гватемала, граница с которой находилась совсем рядом, но до российского посольства, находившегося в Гватемала-Сити, ее столице, было так же далеко, как и до Мехико. Ник возразил, что, по крайней мере, нас там никто не станет искать, но я бывал в Гватемале, а потому мог утверждать, что там мы найдем еще больше проблем, чем здесь. Страна эта самая агрессивная в Центральной Америке, и полиция вместе с эмиграционной службой лютуют на всех направлениях. Пройти до столицы, ни разу не нарвавшись на проверку военных или полицейских, практически невозможно, а без гватемальской визы в паспортах на нас сразу же наденут наручники. Наличие в паспортах мексиканской визы приведет к обвинению в незаконном пересечении границы, что везде карается весьма жестоко, а всего лишь один запрос к мексиканским коллегам добавит еще и информацию о нашем нападении на полицейский пост.

– Мне кажется, – подытожил я, – что нам пока следует просто отсидеться в сельве.

– Ты об этом так говоришь, будто отсидеться в сельве равнозначно отдыху в Канкуне, – отрешенно проговорил Ник. – А если и отсидимся и не одичаем, нам все равно надо будет потом ехать в аэропорт и садиться на самолет. Там нас и сцапают.

– Пока другого выхода я не вижу. Сейчас самое главное для нас – скрыться в этих дебрях и переждать, а там, может, и найдем какое-нибудь приемлемое решение. В конце концов, люди жили в джунглях в течение многих тысяч лет. Оружия у нас достаточно, боеприпасы есть. Охотиться будем, прокормимся.

Мы снова вытащили мотоцикл из чащи на проселочную дорогу и поехали дальше. Дорога – глинозем, утоптанный за долгие годы сотнями ног, – была настолько узкой, что по ней могла проехать только одна машина, и ветви деревьев порой так низко нависали над ней, что нам приходилось пригибаться. Иногда на дороге можно было различить старые следы автомобильных шин и отпечатки подкованных копыт мулов и лошадей, но пока мы никого не встретили на своем пути. Дорога петляла, тут и там попадались поваленные ветви, и нам приходилось слезать с мотоцикла и расчищать себе путь. Судя по всему, пользовались ей редко. Мы не могли ехать по ней быстро, но все равно это было лучше, чем идти пешком.

вернуться

21

Пок-та-пок – ритуальная игра в мяч у майя, во время которой удары наносились бедрами, а целью игры было забросить мяч в узкое каменное кольцо. Проигравшую команду приносили в жертву богам (майя).