Децема. Предыстория (СИ) - "Мари Явь" - Страница 29

— Это место предназначено для ломки собак, — пояснила я, оглядываясь. — Иберия просто помешан на этих бешеных тварях. Ты же слышишь? Их клетки прямо над тобой. Так что тебе тут не будет скучно, ага.

Потерев холодные ладони, я ждала реакции. Любой. Сошел бы даже гнев. Думаю, гнев был бы — самое оно. Ему положено было сказать, что он лучше сдохнет, чем вынудит своего босса подписать этот позорный мир. И что в гробу он видел подачки из рук своего врага. Но Дис только смотрел, упрямо испытывая мое терпение.

— Ты немой, что ли? — пришла я к выводу. — Так даже лучше. Сюда в любом случае заглянет Индра. Тебе следует держать язык за зубами, когда он здесь объявится… — почесав затылок, я добавила смущенным бормотанием: — И не говори о том, что я… ну, была здесь. Он это и сам узнает, конечно… но тебе лучше вообще обо мне не упоминать. Иногда его клинит… он может съехать с катушек, если видит угрозу моей безопасности. Из-за него никто не хочет тренироваться со мной, кроме Бартла… Это смешно, потому что мне от Индры доставалось и похлеще, чем вчера от тебя. Он мне даже руку однажды сломал во сне, — я уже было улыбнулась, но вовремя вспомнила, где нахожусь. — Ты ведь понимаешь меня, да? Знаешь, каково это, посвятить всего себя человеку, который стал первым, кто тебя увидел. Надеюсь, Паймон ценит твою преданность хотя бы в половину так, как Индра ценит мою.

Умолкнув, я задумчиво нахмурилась. Внезапно мне стало так жизненно необходимо убедиться в правдивости своих слов. Узнать, что предпринял бы брат, окажись я в руках врагов. Если бы на месте Диса была я, и именно Паймон требовал капитуляции… Что выбрал бы Индра, будь он боссом Нойран? Согласился бы принять позорное поражение взамен на сохранение жизни человеку, который не имеет с ним ни единой общей капли крови?

Обычный приблудыш, сказал он о Дисе в тот раз. Но ведь так можно сказать не только о нем.

Шмыгнув носом, я потянулась к сумке, доставая оттуда бутылку воды.

— Если я развяжу тебе руки, ты ведь не будешь вытворять глупостей? — поинтересовалась я, уже не ожидая ответа. Едва ли у него остались силы для демонстрации своего гонора. И навряд ли он внезапно решит поболтать. — Прости, но это будет твоим завтраком, обедом и ужином. Но если учесть твое происхождение, к голоду тебе не привыкать.

Поставив бутылку с водой рядом с ним, я потянулась и убрала наручники. Никаких сюрпризов от его гордости, хотя я до последнего готовилась к нападению. Ошейник позволял ему отойти от стены на пару метров.

Напряженно и осторожно, я взяла в свою ладонь его ослабевшую, мертвенно бледную руку. Левую. Отсутствие сопротивления с его стороны почти не удивляло.

Повернув ее запястьем вверх, я с минуту разглядывала розовые шрамы клейма, узор которого был знаком мне с младенчества.

— Что за нелепость… — бросила я тихо.

Мысль о том, что двум людям, которым больше подошли бы союзнические отношения, было суждено встретиться как противникам на поле боя, раздражала. В этом было что-то от той божественной несправедливости, о которой постоянно ноет Лайз.

Порывисто поднявшись на ноги, я подхватила сумку, быстро покидая неласковый холод подвального помещения.

Той ночью мне не удалось заснуть. Ворочаясь, словно лежа на не мягчайших простынях, а на раскаленных углях, я в итоге встала еще до рассвета, решив занять себя накопившейся документацией.

Но в голову упрямо лезли вопросы… Сотня, тысяча вопросов, которые я должна была задать человеку родом из одной со мной бездны.

По какой причине он жив? Кем были его родители? Где он рос? Как оказался у Паймона? Видел ли он когда-нибудь еще таких же, как мы? Пытался ли найти нам подобных, или ему на всех принципиально наплевать? Думал ли вообще о вероятности такой встречи?

Хотелось бы мне получить ответы, но вряд ли стоит на это рассчитывать после его демонстрации завидной выдержки.

Думаю, окажись я на его месте, меня бы заинтересовали некоторые детали, и я бы не постеснялась о них спросить… Где я, например. Причины, по которым меня не пришили на месте. Моя дальнейшая судьба. Не дадут ли мне плед, потому что в том подвале холодно, как в открытом космосе.

Двойственность чувств сбивала с толку. Сочувствие к его положению было преступным для меня, как для мастера враждебного ему клана. И в то же время, пусть и против нашей воли, клеймо роднило нас: мы уже не могли называться чужаками.

На семейном завтраке я клевала носом, бессовестно игнорируя все те важности, которые оживленно обсуждались за столом Индрой и его отцом. Их желание ковать железо пока горячо вполне оправдано: в связи с появлением на территории нашего клана столь важного «гостя» возникла необходимость в ряде важнейших переговоров. А важнейшие переговоры всегда требовали сдержанности и таланта, которыми отличался Индра. И когда еще решать вопросы, если не с утра…

— Эла, — окликнул меня шепотом брат, заставляя открыть глаза и осмотреться.

— Прошу прощения… — поспешно извинилась я, вскакивая со своего места и кланяясь Иберии.

Видимо, он собрался покинуть наше общество по причине неотложности дел, но, поднявшись из-за стола, не встретил должного уважения со стороны своей дочери.

— Подойди, — подозвал он меня негромко. Обойдя небольшой круглый стол, я приблизилась к Иберии, прикоснувшись губами к его протянутой суховатой ладони. — В столь юные годы взвалить на тебя такую ответственность, чтобы потом отчитывать за усталый вид и несоблюдение этикета… не в моем это духе.

— Никакой ответственности, мой господин, — улыбнулась я, все еще держа его ладонь, унизанную перстнями, в своих руках. — Вы же знаете, я и шагу не могу ступить без Индры и Бартла.

— Радостно слышать, что власть не ударила тебе в голову. Хотя характер карательного отряда и не вяжется с осторожностью. С сомнениями. С жалостью. С тем, что так близко женскому сердцу.

Я вздрогнула.

— Вы… вы считаете, что… я не подхожу для этой должности?

Говоря о сомнениях, жалости и прочих слабостях, Иберия как раз имел в виду недопустимость такой боязни и дрожи голоса, которые характеризовали нынешнего командира карателей.

— Ты еще совсем юная и к тому же женщина, но я не вижу, чтобы это плохо сказывалось на твоей исполнительности. Я не жалею о решении, которое, к тому же, мне помогли принять Мельхом и боги. Однако солдатам, доверенным тебе, не хватает мужской руки…

— Но Бартл…

— Хороший воин и плохой политик.

— Индра…

— Индра мой наследник, — кинув взгляд на стоящего сына, проговорил Иберия. — Он не всегда будет рядом, чтобы помочь. Настанут времена, когда принимать решения придется лишь тебе.

— Подобный груз ответственности нести не так уж просто в одиночку.

— Именно поэтому я подумываю о том, чтобы присмотреть тебе достойного супруга, — ошарашил отец, очерчивая пальцами овал моего лица. — Кого-нибудь из младших сыновей знатнейших кланов. А можно замахнуться даже на Синедрион.

Он явно был в восторге от собственной идеи, тогда как у меня все внутри свело от мысли о замужестве. Пожив в окружении мужчин, я знала о том, что большинство из них не относятся к своим женщинам и в половину так трепетно и нежно, как на это надеются мечтающие о свадьбе девушки. Что говорить об элите? Едва ли выросший в мире, где отсутствовала нужда, избалованный младший сынок из знатной семьи будет понимать, поддерживать, ценить и считать с мнениями «меченой». Которая к тому же внесла свое жалкое, проклятое существование в роскошь Нойран сравнительно недавно.

Замужество представлялось мне рабством.

— Синедрион… ого, — пробормотала я без особого энтузиазма.

— Эзус тоже понимает толк в красоте, — озвучил свои мысли Иберия, подцепляя пальцами мой подбородок. — Что скажешь, Индра? Все-таки супруга своей сестре выберешь именно ты.

— Не раньше, чем я обзаведусь собственной женой, отец, — отозвался с неопределенной улыбкой брат.