Децема. Предыстория (СИ) - "Мари Явь" - Страница 47

Я сама не ожидала от себя такой истерии. Выходить со своим отрядом на поле боя без опасения, но едва не падать в обморок от мысли о смене места жительства? Конечно, на самом деле я боялась не Децему. Этот клан был для меня лишь далекой, неясной абстракцией. Всё внутри сводило болью от мысли о необходимости видеть Диса: за пару лет подсознание поработало над его образом, и теперь он мне представлялся всамделишным чудовищем. И это не фигура речи.

Я обессиленно осела на пол.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Поговори с ним. Попроси его не поступать так со мной.

Я ждала возрождения его геройства, навязчивой опеки, пламенного желания защитить… но Индра лишь смотрел на меня из-под опущенных ресниц, не говоря ни слова.

— Ты же его сын! — отчаянно воскликнула я. — Он всегда потакал тебе, он тебя послушает…

— Он никогда мне не потакал, — пробормотал приглушенно Индра. — На каждое мое требование у него было свое собственное. Такие взаимовыгодные отношения связывали нас, сколько я себя помню. И я… не имею теперь никакого права обращаться к нему с просьбой. Потому что, когда я год назад пришел к нему требовать тебя, он согласился с условием… он сказал, что настанет момент, и я буду вынужден отойти в сторону, когда дело коснется тебя. Я поклялся, что не стану ему перечить, если только его решение тебя не осквернит… ведь ты должна принадлежать исключительно мне.

Его слова заставили меня отшатнуться. Ощущать себя проданной-купленной вещью… отличное дополнение к набору эмоций «хуже не бывает».

— Но теперь… в этом нет ни малейшего смысла, — продолжил Индра, а от его тона вдоль позвоночника пробежал холодок. — Помнишь, я как-то пообещал, что убью тебя, если возникнет такая необходимость. Возможно, теперь самое время исполнить свое обещание?

Всматриваясь в его затуманенные безумием глаза, я пыталась понять: блефует?

— Если смерть так неизбежна, ты ведь предпочтешь умереть от моей руки? Потому что они не будут к тебе милосердны, Эла. От мысли, что эти ублюдки могут с тобой сделать, прежде чем убить… Я просто с ума схожу, думая об этом.

В поисках утешения и поддержки я явно забрела не туда.

— Но я не могу лишиться тебя так просто, — еще тише проговорил молодой господин. — Я слишком долго ждал, мечтал об этом… чтобы теперь так просто отказаться…

Порывисто вскочив на ноги, я попятилась к двери. Хотя едва ли Индра был способен причинить мне вред в таком поганом состоянии.

— Что такое? — усмехнулся он, глядя на меня исподлобья. С ненавистью. Бессильной яростью. Страстью. — Я недостаточно хорош для тебя, «босс»? Предпочитаешь меня им?

— Какой же ты… — Идиот? Псих? Эгоист? Деспот? Едва ли существует то ругательство, которое помогло бы Индре понять глубину моей обиды и злости. Которое бы описало его, хамоватого, накурившегося садиста, думающего исключительно о себе и своих желаниях, с ног до головы испорченного и несчастного. — Знаешь что? Сейчас мне хочется верить, что мы с тобой больше никогда не увидимся. Счастливо оставаться!

Он не пытался остановить меня, молча наблюдая за тем, как я покидаю его утонувший в дыме и безнадежности кабинет. Отчего я была почти уверена в том, что сказанное мной — чистая правда.

26 глава

Решение Иберии с его точки зрения не было лишено смысла. Останавливая выбор именно на мне, босс руководствовался рядом причин, веских и не очень.

Иберия ставил во главе Децемы не просто человека безгранично ему преданного и боящегося даже рот раскрыть без его разрешения. Моей основной заслугой была не верность, а то необъяснимое, что заставило Индру сделать меня своей невестой: босс намеревался объединить два старейших клана под властью своего наследника, связать враждующие семьи родственными узами.

Однако, когда я пришла к Иберии с просьбой пересмотреть решение ввиду моей исключительной недостойности, молодости, глупости и моральной нестойкости, босс назвал мне совершенно другие причины.

— Вы же сами понимаете, — убеждённо говорила я, потупив взгляд, — этот клан не будет мне подчиняться. Я — их враг. Да ещё, вдобавок, — же… женщина.

— От тебя и не требуется завоёвывать симпатии всего клана, — добродушно посмеиваясь, ответил Иберия. — Главное, чтобы тебе подчинялся Дис. А наладить с ним отношения у тебя куда больше шансов, чем у самых мудрейших старейшин. Ты «меченая» и, как ты и сказала, женщина. Судя по тому, как вы расстались, ты уже на полпути к успеху. Основная слабость мужчин, дорогая Эла, — женщины. Особенно таких мужчин, как Дис. Потому что они всей душой верят, что это не так.

От его слов зашлось сердце, и потяжелело дыхание.

В нём не было смущения или сожалений. Иберия обращался ко мне не как к своей дочери, даже не как к подчиненному. Он собирался использовать весь потенциал своего удачного вложения, вещи, на совершенствование которой потратил немало средств и времени. Его безразличие к моему мнению казалось логичным… но было что-то ещё, вынуждающее меня стискивать зубы и кулаки.

— Он ненавидит меня больше остальных! А после того, что вы сделаете, будет ненавидеть во сто крат сильнее. О каком подчинении может идти речь? Да он при первом же удобном случае меня прибьет.

— Как бы сильно Дис ни ненавидел, убивать тебя он не станет. Потому что обязан тебе своей жизнью.

— Своим поражением, — уточнила напряженно я.

— Горевать о поражении он может лишь потому, что жив. Благодаря тебе, — утомленный разговором Иберия напоследок проговорил: — Вероятно, этой сабле пришла пора вернуться на родину.

Мне оставалось лишь смириться, но острое осознание того, что этот день — последний, проведенный мной в стенах, почти ставших родными, наполняло душу тоской, а глаза слезами. Меня душило пронзительное чувство обреченности, то чувство, когда понимаешь, что нет ни выхода, ни выбора, ни места, в котором ты мог бы спрятаться от этой пугающей неизбежности. Ни того, кто мог бы от неё спасти, а ведь я до сего момента верила, что человеком, способным предотвратить любую катастрофу, был Индра.

Пора бы уже повзрослеть, Эла.

Сидя на ступеньках перед тренировочным центром, я медленно обводила взглядом окружающие меня постройки, сад в отдалении, главный особняк, ясное небо. Прощаясь.

Прочему-то было трудно воспринимать свой переезд и вступление в новую должность как очередное задание. Создавалось странное, горькое впечатление, что это навсегда… Я помню это чувство, оно преследовало меня после смерти матери, когда я ушла из Самти. Я знала, что больше не вернусь туда, потому что дом, наполненный раньше худо-бедным смыслом, вконец его потерял. Теперь та же история.

— Знаете… во всём этом всё же есть один плюс, — дал о себе знать Лайз, разместившийся рядом. Запрокинув голову, мужчина молился небесам или проклинал их. — Мы с вами умрём в один день.

— Спасибо. Мне полегчало, — покивала я, подтягивая колени к груди.

— Так бывает лишь с самыми близкими людьми, знаете ли.

— Послушай, Лайз, — я крайне редко обращалась к нему по имени, потому теперь телохранитель так на меня уставился. — Подумай ещё раз. Ты не обязан ехать со мной. Мне выбора не оставили, а я тебе его даю. Не глупи, не расстраивай свою несчастную мать дальше. Отправляйся домой.

— Вы что, серьезно? — он не собирался задумываться над моими словами. — Я был на грани гибели многократно. С чего мне бросать вас теперь, когда я — единственный, кто последует за вами? А быть для вас единственным, пусть даже в таком жалком смысле… может, я ждал этого момента всю жизнь?

— Ты сам в это не веришь, — заключила я, качая головой.

Он нервно рассмеялся.

— Достаточно и того, что у меня нашлись силы это сказать.

Да, у меня, к примеру, не хватало духу даже на то, чтобы солгать: для меня обретение нового статуса неизбежно связывалось с мучительной кончиной. Оставалось неясным, почему перспектива смерти пугала меня настолько именно сейчас, ведь по долгу службы мне приходилось не раз смотреть в ее уродливое лицо.