- Клюев Николай Алексеевич - Страница 50

Камень для веса и тяги земной,

Люди ж родятся для тесного гроба

С черною ночью, с докукой дневной.

Тридцать минуло — шатаются зубы,

Хитрых седин не укроет картуз...

Заповедь есть: не убий, не прелюбы...

«Будьте как дети!» — сказал Иисус.

Божьих садов и обителей много,

Здесь же ночлежка, свирепый трактир...

Где же пути, золотая дорога

В юно-румяный, неблекнущий мир?

Наша земля — голова великана,

Мы же — зверушки, в трущобах волос,

Горы — короста, лишай — океаны,

В вечность уходит хозяина нос

В перхоть мы прячем червивые гробы,

Костные скрепы сверлом бередим.

Сбудется притча: Титан огнелобый

Нам погрозится перстом громовым,

Коготь державный косицы почешет,—

Хрустнут Европа, безбрежный Китай...

В гибели внуков ничто не утешит

Светлого Деда, взрастившего рай.

1914

177

Посконным портам не бывает износу,

К моленной рубахе нечистый не льнет...

Строй келью под елью оконцами к плёсу,

Где пегая зыбь и гагарий полет.

Пречудный Андрей, что зовется Рублёвым,

Знал пегую глубь, легкоперость гагар,

С плакучей березы на злате еловом

Списал он Два Плача и Троицын Дар.

Гляди на корягу! — в ней красок три чети,

С испода буланность, кукушья слеза,

В дупле как в вертепе потемки столетий,

Хребет же багряный — лесная гроза.

Олимпий Печерский и Гурий Никитин

Воспели корягу в Небесных Столпах —

То Руси судьбина, но образ тот скрытен,

Улыбкой почив на мужицких Христах.

На скрытных иконах рубаха и плёсо,

Плакуша-береза и бабья стряпня —

Ответ на лукавые, книжные спросы

О девьем зачатии Вечного Дня.

Рубаха — мир дольний, вода же — глубинный,

Березку и Хлеб изъяснят ли уста?

Скопцу обручается отрок невинный,

И, девою став, зачинает Христа!

1914

17

8Мужицкий лапоть свят, свят, свят!

Взывает облако, кукушка,

И чародейнее, чем клад,

Мирская, потная полушка.

Мужицкий тельник: Змий, Огонь,

Крылатый Лев Евангелиста,

Христа гвоздиная ладонь —

Свирель, что тайной голосиста,

Горыньгч, Сирин, Царь Кащей, —

Всё явь родимая, простая,

И в онемелости вещей

Гнездится птица золотая.

В телеге туч неровный бег,

В метелке — лик метлы небесной.

Пусть черен хлеб, и сумрак пег, —

Есть вехи к родине безвестной,

Есть мед и хмель в насущной ржи,

За лаптевязьем дум ловитва,

«Вселися в ны и обожи» —

Медвежья умная молитва.

1914

179. Русь

Не косить детине пожен,

Не метать крутых стогов,

Кладенец из красных ножен

Он повынул на врагов.

Наговорна рукоятка,

Лезвие — светлей луча,

Будет ворогу не сладко

От мужицкого меча!

У детины кудри — боры,

Грудь — Уральские хребты,

Волга-реченька — оборы,

Море синее — порты.

Он восстал за сирых братов

И, возмездием горя,

Пал на лысину Карпатов

Кладенец богатыря.

Можно б вспять, поправши злобу,

Да покинешь ли одну

Русь Червонную — зазнобу

В басурманском полону?!

Гоже ль свадебную брагу

Не в белградской гридне пить,

Да и как же дружку-Прагу

Рушником не подарить?!

Деду Киеву похула

Алый краковский жупан...

Словно хворост, пушек дула

Попирает великан.

Славься, Русь! Краса-девица,

Ладь колечко и фату, —

Уж спрядает заряница

Бранной ночи темноту.

Вспыхнет день под небосклоном, —

Молодых в земле родной

Всеславянским брачным звоном

Встретит Новгород седой!

<1914>

180. Ивушка зелененька...

Ивушка зелененька —

Девушка молодёнька.

Стали иву ломати —

Девку замуж отдавати.

Красна девушка догадалась,

В нову горницу, свет, кидалась:

«Ах ты, горенка — светлая сидельня,

Мне-ка нонева не до рукоделья,

А еще не до смирныя беседы!

Ах вы, пялы мои золочены,

Ворота ли вами подпирати?

Вы, шелки мои — бобчаты пбясья,

По сугорам ли вас расстилати?