Маленькие мужчины (др. перевод) - Олкотт Луиза Мэй - Страница 40

– Бедная тетя Джо так устала, что и ее следовало бы отнести наверх, – сказал Франц, поддерживая миссис Бэр, которая казалась слабой и измученной после пережитых волнений и долгой ходьбы.

– Сделаем кресло из рук и отнесем маму Бэр, – предложил Томми.

– Нет, спасибо, но, может быть, кто-нибудь из вас позволит мне опереться на свое плечо?

– Я! Я! Я! – наперебой закричали ребята, бросившись к ней: каждому хотелось, чтобы она выбрала его.

Видя, что они считают это большой честью, миссис Джо оказала ее тому, кто больше всех ее заслужил. И никто не заворчал, когда она положила руку на широкое плечо Дэна и, бросив на него такой взгляд, что он вспыхнул от радости и гордости, сказала:

– Так как Дэн нашел детей, то он и поможет мне подняться наверх.

Дэн был вполне вознагражден за свои труды: миссис Бэр не только выбрала его из всех остальных, но еще, прощаясь с ним, ласково сказала:

– Спокойной ночи! Да благословит тебя Бог, мой мальчик!

– Как я хотел бы быть вашим мальчиком! – сказал Дэн, чувствуя, что после всех сегодняшних тревог и опасностей миссис Джо стала ему гораздо ближе.

Ты и будешь моим мальчиком, моим старшим сыном, – ответила миссис Бэр и поцеловала Дэна, чем окончательно покорила его сердце.

На другой день маленький Роб был вполне здоров, но у Нэн болела голова, и она лежала на диване у мамы Бэр, а ее исцарапанное лицо было намазано кольдкремом[20] Она уже не чувствовала ни малейших угрызений совести и считала свое вчерашнее приключение очень забавным.

Это встревожило миссис Бэр, которая не желала, чтобы ее воспитанники собирали ягоды по ночам и спали на пастбище, и она заговорила с Нэн серьезно, стараясь объяснить ей разницу между свободой и своеволием и приводя в доказательство множество примеров. Миссис Бэр еще не придумала наказания для Нэн, но один случай из собственной жизни надоумил ее.

– Все дети убегают, – сказала Нэн, как будто это было чем-то вроде обычной детской болезни – кори или скарлатины.

– Положим, не все, – возразила миссис Джо, – а из тех, кто убегает, некоторые не находятся.

– А вы сами бегали из дома? – спросила Нэн, чьи острые глазки заметили кое-какие родственные черты между ней самой и этой серьезной леди, которая так прилежно шила, сидя возле нее.

Миссис Джо засмеялась и призналась, что с ней такое тоже случалось.

– Расскажите мне, пожалуйста, – попросила Нэн.

– Я делала это несколько раз, – с серьезным видом начала миссис Джо, как бы с раскаянием покачав головой, – и мучила своими проказами мою бедную маму, пока она меня не исправила.

– А как? – с любопытством спросила Нэн.

– Однажды мне купили новые башмачки, и мне ужасно захотелось всем их показать. И хотя мама и говорила мне, чтобы я не уходила из сада, я убежала и целый день гуляла по городу. Удивительно, как меня не задавили лошади и как я вообще осталась целой и невредимой. Я бегала по парку с собаками, пускала лодочки по воде с какими-то мальчишками и обедала с некоей маленькой ирландкой соленой рыбой с картофелем. Меня разыскали только поздно вечером; я лежала на крыльце какого-то дома и спала, обняв большую собаку. Я была грязной, как поросенок, и ходила так много, что новенькие башмаки совершенно истрепались.

– Как хорошо! – воскликнула Нэн, похоже, готовая при первой возможности проделать то же самое.

– На следующий день всё было уже не так хорошо, – сказала миссис Бэр, стараясь не улыбнуться при воспоминании о своих детских проказах.

– Мама вас высекла? – с любопытством спросила Нэн.

– Нет, она только один раз попробовала высечь меня, а потом сама же попросила у меня прощения.

– Почему же? Мой папа никогда не просит прощения.

– Потому что когда она наказала меня, я обернулась к ней и сказала: «Ты высекла меня за то, что я ужасно сердилась, а теперь ты и сама так же рассердилась, и тебя тоже следовало бы высечь!» Она посмотрела на меня с минуту, гнев ее прошел, и она, смутившись, сказала: «Ты права, Джо, я действительно очень рассердилась. Как же я могу тебя наказывать, если сама подаю тебе дурной пример? Прости меня, моя девочка, и будем впредь помогать друг другу исправиться». Я никогда не забывала этих маминых слов, и они принесли мне больше пользы, чем могли бы принести розги.

Нэн несколько минут сидела молча, задумчиво вертя в руках баночку с кремом; миссис Джо тоже молчала, давая ей время подумать над этим рассказом.

– Мне это нравится, – сказала наконец Нэн, и ее лукавое личико с бойкими глазками, вздернутым носиком и насмешливым ротиком сделалось серьезным. – А как же наказала вас мама, когда вы убежали из дому?

– Она привязала меня длинной веревкой к ножке кровати, так что я не могла выходить из комнаты и пробыла в ней целый день, а передо мной висели рваные башмачки, напоминавшие мне о моем проступке.

– Ну, такое наказание любого бы исправило! – воскликнула Нэн, больше всего любившая свободу.

– Мне это помогло; думаю, поможет и тебе. Попробуем? – сказала миссис Джо и вынула из ящика своего рабочего столика крепкую бечевку.

Растерянная Нэн молча смотрела, как миссис Джо обвязала один конец бечевки вокруг ее талии, а другой привязала к ручке дивана со словами:

– Мне неприятно привязывать тебя, как напроказившую собачонку. Но поскольку ты так себя ведешь, мне поневоле приходится это сделать.

– Я очень рада, что вы меня привязали. Я люблю изображать собачку!

И Нэн с самым беззаботным видом спрыгнула с дивана и принялась ходить возле него на четвереньках и прыгать.

Миссис Джо, не обратив на это внимания, положила на стол пару книг и платок, который нужно было подрубить, и ушла, предоставив юной леди изображать собачку в одиночестве.

Это было очень неприятно, и Нэн, посидев некоторое время на полу, попробовала было развязать бечевку, но неудачно, потому что та была привязана сзади, к поясу ее фартука. Тогда она принялась за другой конец и легко с ним справилась. Она уже собиралась выпрыгнуть в окно, как вдруг услышала голос миссис Джо, говорившей кому-то в зале:

– Нет, я уверена, что она не убежит. Нэн честная девочка и знает, что я сделала это для ее же пользы.

В одно мгновение Нэн снова завязала узел и, схватив носовой платок, с необыкновенным усердием начала его подрубать. Через несколько минут к ней пришел Роб, которому так понравилось новое наказание, что он разыскал веревку и из солидарности привязал себя к другой ручке дивана.

– Я тоже заблудился, и меня нужно привязать, как Нэн, – объяснил он маме, когда та вошла в комнату и увидела нового пленника.

– И правда, небольшое наказание и для тебя не лишнее, – сказала она. – Ты же знал, что нехорошо уходить далеко от других.

– Но ведь Нэн взяла меня с собой, – возразил Роб, который ничего не имел против такого веселого наказания, но не хотел признавать свою вину.

– А тебе не следовало соглашаться. Останься тут до обеда вместе с Нэн. Я уверена, что вы не станете отвязываться, пока я вам не скажу.

– Не станем, – в один голос ответили Роб и Нэн.

Час прошел незаметно, но потом детям наскучило сидеть в комнате, им захотелось на свободу.

Никогда еще зал не казался им таким привлекательным; даже маленькая спальня теперь представлялась необыкновенно интересной, и они с удовольствием поиграли бы там, например, устроили бы палатку из полога. Открытые окна манили к себе; на воздухе было так хорошо, что пленники удивлялись, как это они иногда могли там скучать. Нэн ужасно хотелось пробежаться вокруг лужайки, а Роб вспомнил, что сегодня еще не накормил своего щенка, и с ужасом думал о том, что теперь будет с бедным Поллуксом.

Заключенные часто посматривали на часы. Нэн производила сложные вычисления над минутами и секундами, а Роб учился называть часы – от одного до двенадцати. Они начали волноваться, когда стало приближаться время обеда и до них донесся запах еды. Ведь сегодня должен быть пудинг с черникой!

20

К о л ь д к р е? м – косметический крем для смягчения кожи.