Кто ищет - тот найдет (СИ) - "chate" - Страница 13

Влад вздрогнул, когда речь пошла о нем, и бросил виноватый взгляд на Никиту, молчаливо прося прошения за то, что не рассказал другу об Илье сразу, как только понял, кого искал.

- Знаете, ребята, я всю жизнь не понимал тех людей, которым не хватало одного партнера. Считал, что они с жиру бесятся, заводя при жене любовницу или сразу двух, а то и любовников. А потом, встретив вас, и сам попался в эту ловушку - по-другому я такой расклад даже назвать не могу. Вы нравитесь мне оба. По-разному, конечно, но ОБА. Никит, ты сильный, тебя можно обнять, не боясь «сломать», ты принимаешь мою силу как должное и подчиняешься ей, словно молодой, необученный законам охоты хищник, отчего я завожусь еще больше. Тебя хочется завоевать, покорить и не отпускать никогда и никуда.

Слушая Илью, Никита глубоко и часто дышал, не отрывая взгляд от его лица, не в силах поверить, что это все о нем.

- Влад, - Бородин чуть повернул голову, встречаясь взглядом с Самойловым, - ты словно глоток воды, свежий и немного пряный, пьянящий, но с тобой не хочется использовать силу - тебя хочется нежить, носить на руках, может, даже баловать, но не как младшего братика, вовсе нет. - Илья медленно встал, перевел взгляд с Влада на Никиту, а потом обратно. - В общем, ребята, не знаю, поймете ли вы меня - если честно, я сам себя сейчас не очень понимаю, - но я рассказал вам все как есть. Вы оба нравитесь мне. Вы люди, знающие, что такое дружба и любовь, и я не хочу терять кого-то из вас, как бы дико и кощунственно это сейчас ни звучало. Я также понимаю, что вам необходимо время для размышлений, а потому не тороплю. Решайте: хотите вы делить наши чувства на троих, или один из вас останется со мной, зная, что второй, пусть и мысленно, будет всегда рядом, или решите оба уйти от меня – ваш выбор я оставляю за вами, пойму его и приму. Свой я уже сделал, пусть и таким вот нелепым способом.

С этими словами Илья вышел, оставив ребят одних на кухне, чтобы они могли поговорить наедине и решить между собой все вопросы.

Глава 7

 Никита тяжело вздохнул и опустился на табурет, еще хранивший тепло сидевшего на нем человека. Все, что сейчас хотелось Луганцову, - это забиться куда-нибудь подальше, свернуться там клубком и не вылезать. Илья был прав: уверенности в себе Никите очень не хватало. Мама потому и отдала его на борьбу, заметив, что сын растет тихоней; спорт сделал его более сильным, выносливым, но уверенности в себе так и не прибавил.

Познакомившись с Ильей, Луганцов очень переживал, что однажды мужчина найдет себе другого, более красивого и опытного в постели, а когда увидел целующихся на кухне Илью и Влада, то понял, что этот момент настал. Сначала он чуть не бросился вперед, чтобы разлучить эту парочку обманщиков. И не просто оттолкнуть их друг от друга, а наказать, чтобы им было так же больно, как и ему в тот момент! Но все же гордости хватило на то, чтобы не устраивать сцен. Луганцов просто вышел из чужой квартиры, ничего не видя перед собой, и очнулся только тогда, когда открыл дверь "однушки", в которой жил с Владом. Такой же чужой квартиры, как и та, из которой он только что ушел. В тот момент Никита понял, что уйдет и отсюда, как только соберет вещи, даже если несколько дней придется жить в парке. Предательство любимого человека и лучшего друга стало для него настоящим ударом.

Не очень-то понимая, что он делает, Никита поставил чайник и заварил себе крепкого чая. Он так и сидел с чашкой в руках, не сделав ни одного глотка, когда в квартиру влетел Влад. Луганцов видел, как он промелькнул в коридоре мимо кухни, но так и не встал. Он просто не знал, что и как сказать другу, да и надо ли что-то говорить, ведь все и так понятно: он лишний, а значит, должен уйти.

Когда Влад появился на кухне и попытался оправдаться, Никита не захотел его слушать, а потом пришел Илья и все стало еще запутаннее. Луганцову никогда не приходила в голову мысль, что можно было жить втроем. Это открытие его немного… нет, не испугало, а, скорее, обескуражило, как и то, что Илья действительно испытывал к нему какие-то чувства, а не считал простым развлечением. Хотя Бородин и говорил при встрече нечто подобное, но о любви они никогда не упоминали. Никита просто боялся признаться в своих чувствах первым: не хотел слышать, как любимый человек высмеивает их. Илья же о своих тоже молчал, превращая их встречи в легкий, ничего не значащий перепихон. Хотя, если говорить по совести, Никита был рад и такому, только бы остаться рядом с Бородиным. Но вот делить его с другим, пусть и хорошим другом? Над этим стоило задуматься.

«В принципе, что изменится? В кровати нас будет трое, а не двое, но ведь мы и до того с Владом были не чужими людьми», - подумал Никита и поерзал на табурете, вспоминая самую первую близость с Самойловым, если простые ласки руками можно было так назвать. Он ведь тогда первый начал: понадеялся таким образом утешить отчаявшегося друга, да и Влад не возражал. Наоборот, принял его ласки, одарив своими в ответ. А если рядом будет Илья? Что тогда? Сможет Никита перебороть ревность и желание единолично находиться в постели этого мужчины? Пока у Луганцова не было ответа на этот вопрос.

Влад между тем мучился схожей проблемой. Он любил Илью, да и Никита не был для него чужим человеком, и, в принципе, можно было бы согласиться попробовать любовь на троих, но было страшно. Если Самойлов не понравится Илье как партнер – это будет весьма болезненный удар по самолюбию, но если Бородин, попробовав, поймет, что Никита им не нужен, то сможет ли Влад не радоваться горю друга? Терять кого-то из них не хотелось. А сможет ли он сохранить и друга, и любимого? Сможет ли переступить через эгоистичное желание быть единственным и неповторимым? Сможет ли принять такие отношения и не пытаться «перетянуть одеяло» на свою сторону? Ответов на эти вопросы не было.

«Надо попробовать, чтобы понять…»

- Сможем ли мы делить одного мужчину… - вдруг произнес Никита, вторя его мыслям.

- … на двоих, - закончил Влад.

- В принципе, я не имею ничего против тебя, - вздохнув, Луганцов протянул другу руку.

- Как и я против тебя, - Влад ответил крепким рукопожатием.

- Но Илья… Как будем его делить? День ты - день я?

- Думаешь, придется делить? Может, пустим пока все на самотек и попробуем принять то, что дает нам судьба, а там все как-то само разрешится?

- Само? – Никита с сомнением поджал губы.

- Да. Я предлагаю попробовать, а потом уже решать, хотим мы этого или нет.

- Ну, давай попробуем.

- Тогда, может, сейчас и пойдем к Илье, пока сомнения окончательно не разрушили все хорошее, что было между нами.

Никита кивнул, нерешительно поднимаясь, а на пороге кухни замер.

- Может…

- Никаких «может». Илья прав: ты закомплексован. Вот сколько раз ты ходил в деканат просить за меня и других ребят из группы? Не сосчитать. А за себя? Ни разу. Ты сильный, работящий, умный, но не пробивной. Вот скажи мне, ты же участвовал в соревнованиях? - Никита согласно угукнул. - А ты хоть раз побеждал?

- Ну, у меня три медали за второе место и одна - за третье, - Луганцов пожал плечами, не очень-то понимая, к чему клонит друг.

- Второе и третье – это не то. И дело тут не в том, что, по расхожему мнению, второе место – удел неудачников. Дело в том, что ты ни разу не познал вкус победы, поэтому и не можешь до конца принять свою силу, свое истинное «я», себя, наконец. Отсюда и закомплексованность, и желание уйти в сторону, уступая свое место другому, тому, кто более настойчив, кто умеет толкаться локтями.

- Ты меня за это презираешь? – голос Никиты звучал глухо, взгляд рассеянно скользил по полу, а сгорбленные широкие плечи вызывали у Влада желание стукнуть друга между лопаток, заставляя выпрямиться.

- Нет, не презираю и не сочувствую. Эти чувства нужны только слабым. Ты просто еще не понял, что сильный. Я тебя уважаю как друга, как брата, как... да, пожалуй, как любовника тоже, хоть у нас с тобой все было не так, как с Ильей. Ты мне правда очень нравишься, я бы хотел иметь такого брата.