Черное и белое (СИ) - "chate" - Страница 23

Старший маг помрачнел, исподлобья глянув на меня, но я ответил не менее мрачным взглядом. Пусть запугивает тех, кто на него проклятие накладывал, причем…

- Наложивший проклятие еще жив, - обрадовал я светлых.

- Как жив? – всполошился старший маг, - он погиб больше двадцати трех лет назад.

- Нет, - покачал я головой, - если бы он погиб, проклятие имело бы светлые вкрапления, напоминающие серебро, или даже полосы, если проклявший давно погиб, а оно у вас чистое. Так что, он жив.

Дантиро с Фабиусом переглянулись, и я понял, что они потрясены моими словами.

- А ты можешь определить того, кто наложил проклятие?

- Если его снять, то можно перенаправить на того, кто его создал, но имени его я вам не назову, он просто получит свое создание назад.

Именно этот момент выбрал Айрис, чтобы вернуться в комнату, ведя за собой новообретенную бабушку. Зайдя в комнату, малыш целенаправленно зашагал к сидящему в кресле Фабиусу. Остановившись возле мага, Айрис отпустил бабушкину руку и потянулся к светлому, молча требуя взять себя на руки. Тот, неуверенно глянув на меня и получив мой кивок в виде согласия, поднял мальчика, сажая его к себе на колени, но просто так сидеть Айрис не захотел. Он нахмурился, а потом потянулся к голове Фабиуса, словно желая сжать в кулачок его волосы.

Я смотрел на действия моего сына, затаив дыхание. Я-то видел, как его рука коснулась темной туманной ленты проклятия, которую малыш назвал змеей, схватил ее и потянул на себя. Фабиус ахнул, широко раскрыв глаза, когда проклятие, повинуясь маленькому магу, сползло вниз, а затем Айрис дернул рукой, срывая остатки проклятия со спины и замер, тревожно нахмурившись, потому что стащить проклятие дальше у него не получалось.

- Чизер, что он делает? – прошептал Дан, переводя внимание с сына на дрожащего дядю, закрывшего глаза и прикусившего до крови нижнюю губу.

- Снимает проклятие, - ответил я, а мама Дантиро тихо ахнула, зажав обеими ладонями рот.

Между тем, малыш слез с колен мага и снова дернул дымчатую ленту, видимую только нам, темным. Она еще чуть поддалась, но Фабиус дернулся всем телом и чуть не закричал от боли. Я видел, сколько ему понадобилось сил, чтобы сдержаться. Придется вмешаться.

- Айрис, сынок, не надо дергать. Видишь, там узелок? Потяни его за другой конец, и змейка спадет.

Бросив на меня внимательный взгляд, Айрис присмотрелся к узлу и потянул его за оставшийся хвостик. Проклятие дрогнуло в его ладонях, словно живая змея, и покорно сползло на пол у ног ребенка.

- Фу, - брезгливо поморщился Айрис, бросив и ту часть, что держал в руке, а потом топнул ножкой, словно прогоняя кого-то, и проклятие начало медленно истаивать. – Плохой Шаки.

- Как ты сказал, малыш? Шаки? – нагнулся к сыну Дантиро, беря его на руки.

- Шаки. Плохой.

- Это была его змея?

- Да, – Айрис сонно потер кулачками глаза и зевнул. – Спать?

- Я уложу его, - поднявшись, я забрал сына и отнес его в кровать, - а насчет проклятия, можете больше не переживать. Айрис снял его и рассеял, хотя я ума не приложу, как ему это удалось. И еще, у меня большая просьба: никто не должен узнать, что тут произошло. Я прошу сохранить это в тайне.

Получив согласные кивки и обещания от светлых, я унес Айриса из комнаты, немного встревожено поглядывая на сына. Небольшая слабость после снятия проклятия – это обычное дело для темного мага, но ведь моему ребенку нет еще и года, так что я немного волновался за него, однако короткий осмотр показал, что с мальчиком все в порядке.

Поцеловав Айриса в щечку и пожелав ему спокойного сна, я вернулся в комнату, где сидели примолкшие светлые. Причем, мама Дантиро сидела на коленях его дяди и обнимала светлого мага, едва не плача. Кажется, тут не просто родственные чувства. Эти двое не прочь остаться вместе, особенно, учитывая снятое проклятие. Правда, для этого…

- Можете остаться у нас, если хотите, - предложил я, - и ужин скоро будет готов.

- А как же… - Фабиус кивком указал на кровать, давая мне понять, что они займут кровать моего супруга.

- А Дантиро переночует у меня.

Видели бы вы, какой надеждой зажглись глаза светлого, мне даже стало немного неловко перед его родными. Чтобы скрыть свое замешательство, я прокашлялся и обратился к Дантиро, отводя взгляд:

- Дан, может, познакомишь меня, наконец, со своей мамой.

Светлый застонал, хлопнув себя ладонью по лбу, а старшие представители семейства Толли рассмеялись, крепче прижимаясь друг к другу.

- Чизер, - Дан поднялся и, торжественно поправив манжеты, улыбнулся мне, - позволь представить тебе мою маму - Лоуренция Эсмин Толли, урожденная Сантиро.

После такого представления мне ничего другого не оставалось, как подняться, поклонившись, и поцеловать кончики пальцев протянутой руки, произнеся:

- Очень приятно, мадам. Чизер Фад-Шарг, к Вашим услугам.

- Можете звать меня Рен, - проговорила женщина, улыбнувшись.

Поданный мною ужин понравился светлым. От комплиментов Рен я просто отшучивался, а, когда она попросила рецепт пирога с черникой, я даже покраснел от удовольствия, приправленного некоторой стеснительностью. Все-таки не каждый день хвалят твою стряпню. Нет, Дан, конечно, нахваливает мою стряпню часто, но я всегда списывал это на нежелание готовить самому.

Потом мы разошлись по разным комнатам, чтобы лечь спать, однако выспаться этой ночью нам не удалось. Сначала я никак не мог сомкнуть глаз, ощущая за своей спиной дыхание Дантиро. Он хоть и не распускал рук, но присутствие чужого человека в постели все равно сказалось. Да и он не спал, судя по неровному дыханию, а притворялся, как и я. Потом до нас донесся протяжный женский стон. Он был плохо слышен, но в ночной тишине перепутать его с чем-нибудь другим не представлялось возможным.

Дантиро даже вскочил, собираясь бежать и выяснять, что там с мамой, пока я его не одернул. Тут до него дошло, чем был вызван тот стон, и я увидел, как светлый покраснел, смущенно отводя взгляд. И вроде бы ничего особенного не было в покрасневшем маге, однако мое собственное тело решило, что ему это нравится. Я и сам покраснел, чувствуя напряжение внизу живота. В общем, до утра я так и не сомкнул глаз, мучаясь желанием. Как только за окном начало светать, покинул кровать и устремился в ванную комнату, чтобы облегчиться, в прямом и переносном смыслах. Выйдя из ванной, я едва не столкнулся в дверях с Дантиро, явно спешившим занять мое место.

Вот такой вот вышел у нас праздник. И все бы ничего, светлые родственники нас покинули на следующий же день, так что Дан мог переместиться обратно в свою комнату, однако воспоминание о его присутствии рядом не оставило меня. Его запах, дыхание, теплота тела за спиной – все это продолжало преследовать меня, стоило только закрыть глаза или услышать его голос.

Пускать в ход руки, когда рядом был сын, я не мог, так что приходилось терпеть, пока малыш не засыпал, и только потом доводить себя до разрядки, закусив угол одеяла, чтобы случайно не закричать и не разбудить сына или, не дай Боже, светлого. Как я буду объяснять супругу, что дрочу, вспоминая, как он лежал со мной в одной кровати?

Так прошел еще один месяц. Ландо выполнил свое обещание и снабдил меня литературой, а так же договорился в академии, чтобы мне позволили сдать выпускные экзамены в конце лета, так что теперь я разрывался между хозяйством, сыном и учебой. Днем на занятия времени практически не оставалось, так что я приобрел маленькую настольную лампу и занимался по ночам, поставив ее так, чтобы свет не мешал спать Айрису. Поначалу было сложно, но постепенно я втянулся, да и Дантиро не отказывал мне в помощи, разъясняя кое-какие непонятные моменты. Увы, практиковаться я пока не мог, но заучивание теории тоже было немаловажным занятием, так что скучать мне не приходилось.

Ближе к середине весны нам пришло известие от родных Дантиро, с траурной лентой на конверте. Дед моего супруга, глава рода Толли, «приказал долго жить», упокоившись с миром. Когда я, случайно, прочел в письме его полное имя – Шакирен Деус Толли, удивлению моему не было предела. Раньше я не спрашивал, кто такой тот Шаки, о котором говорил Айрис, сняв проклятие, но теперь я попросил разъяснений.