Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка - Бадигин Константин Сергеевич - Страница 69

— Я с тобой поеду хоть на край света, — сказала Елена Петровна. Она плакала и смеялась, все еще не веря, что встретила мужа.

— Если считать краем света край Восточного полушария, то тебе действительно придется туда ехать и даже дальше, — пошутил Круков. — Как сказал адмирал Кушелев, фельдъегерь везет письмо иркутскому генерал–губернатору с приказанием отправить нас в Америку.

— Ну и пускай. Я тебя никогда не покину. Всюду пойду за тобой.

— Спасибо, Леночка, спасибо.

В тобольских амбарах лежали товары для промысловой компании Шелиховых. Здесь мореходы увидели адмиралтейские якоря, распиленные на четыре части, астрономические инструменты, пеньковые тросы, гвозди. Много провианта и мелочные товары для меновой торговли с американскими народами.

Мореходы узнали, что у компании имеются свои корабли для перевозки грузов по многочисленным островам, это обрадовало Ивана Степановича Крукова и его товарищей, они стали смотреть на будущее не с такой безнадежностью, как раньше.

В середине октября сильные морозы исправили дорогу, и в последних числах полицейские тройки, перепряженные в сани, по льду переехали Иртыш. Хуже обстояло дело с переправкой через Обь: она еще не замерзла и пришлось переправляться на лодках. Собственно, торопиться было некуда, и полицейские это понимали, но слишком велика сила императорского указа и слишком страшен был Павел.

Остальные реки пересекали с удобствами, по крепкому льду. И прибыли бы в Иркутск еще в конце ноября, если бы не болезнь морехода Павла Скавронина. Больше месяца пришлось провести в небольшом селении, в деревянной избушке.

Глава пятая. «Я ВАМ, УСМОТРЯ ПОЛЕЗНОЕ, ПОМОГАТЬ БУДУ»

Только 9 декабря 1798 года опальные офицеры прибыли в город Иркутск, самый большой и важный город Сибири. Полицейские оставили своих подопечных под ответственность губернатора и, не теряя времени, выехали обратно в Петербург.

На второй день господин тайный советник и губернатор Нагель принял Крукова, Скавронина и Карцова, говорил с ними весьма милостиво. Он сообщил, что адмирал Кушелев просил без промедления направить их в Русскую Америку.

— Адмирал обещал позаботиться о вас и в удобную минуту испросить прощения у нашего милостивого монарха, — сказал губернатор. — Отдохните в Иркутске, и мы отправим вас дальше. Если все будет хорошо, летом увидите столицу Русской Америки — Кадьяк. Я напишу рекомендательное письмо Баранову.

— Кто такой Баранов, ваше превосходительство?

— Александр Андреевич Баранов — главный правитель шелиховской компании. Отличнейший человек, сильный и мужественный, а главное, умный. Любит мореходов, ибо понимает, что на них основано благополучие компании. Жалованье вам будут платить двойное против казны.

Губернатор был рад видеть новых людей. Он подробно расспрашивал о порядках в Англии и о том, что они видели в Петербурге, а сам рассказывал об американских делах.

— Время не терпит, — горячился губернатор. — На Аляске могут объявиться новые хозяева. Я писал в коммерц–коллегию о своих соображениях и надеюсь, что скоро должен последовать надлежащий акт. На Аляске, господа, каждый русский, преданный интересам родины, может сделать много полезного… В прошлом году я был почтен собственноручным письмом императора Павла, господа! Он весьма похвально отозвался о моих скромных трудах. Письмо небольшое, послушайте.

Мореходы с готовностью согласились.

— Я вас познакомлю, господа, — продолжал губернатор, выслушав комплименты мореходов, — с госпожой Натальей Алексеевной Шелиховой. Весьма примечательная дама и ваша теперешняя хозяйка. Вместе со своим мужем она отважилась на опасное путешествие по американским островам. Больше трех лет ей пришлось переносить великие невзгоды… И Григория Ивановича Шелихова грех не помянуть. Он был не только удачливый купец, но и крупный политик. Скажу больше, он был прозорливым государственным деятелем. — Губернатор вынул из кармана берестяную тавлинку и с наслаждением втянул в ноздри мясистого носа добрую понюшку табака. — Встарь на Москве табачникам, таким, как я, носы резали, — прочихавшись, утерев нос синим платком, усмехнулся губернатор. — Итак, господа, желаю вам успеха в дальних странствованиях, а я вам, усмотря полезное, помогать буду.

Следующий день был воскресенье 12 декабря. В губернаторском доме торжественно отмечалось рождение великого князя Александра Павловича. Чиновники вились в мундирах темно–зеленого цвета с белыми суконными воротничками и обшлагами. Медные пуговицы с губернским гербом — зверь «бабра» с соболем в зубах. Женщины в нарядных дорогих платьях, изрядно нарумяненные и набеленные.

После обильного ужина с застольными речами и здравницами в честь великого князя начались увеселения: песни и танцы.

Мореходы впервые увидели иркутский танец «восьмерку». Восемь пар танцующих встали в круг и под бодрящую музыку принялись выделывать замысловатые повороты и фигуры. Начинала первая пара, за ней по порядку все остальные. К танцу присоединялись все новые и новые пары, и казалось, веселью не будет конца и края. Танец «восьмерка» очень продолжительный, и все танцующие взмокли от пота и едва держались на ногах.

После танцев хор любителей народного пения порадовал гостей губернатора новой песней:

Не кручинься, не печалься,

Удалая голова.

Все на этом белом свете

Пустяки и трын–трава.

Жизни горькой, жизни сладкой

Дни, недели и года

Протекают, пробегают,

Как проточная вода.

Счастье, радость,

Грусть, невзгода

Быстрым вихрем пролетят… —

заливался хор. Все собравшиеся в парадной зале стали подпевать и притопывать в такт.

Вечер в губернаторском доме закончился далеко за полночь. Гости разъезжались на тройках, парах, а кто и четвериком. Мороз стоял крепкий. Потрескивали бревенчатые домишки.

До закрытия зимней иркутской ярмарки осталось два дня. В понедельник совершились последние сделки, а на улицах все еще царило оживление.

Утром мальчишка–посыльный принес мореходам приглашение от Натальи Алексеевны Шелиховой отобедать у нее дома.

В полдень следующего дня Круковы и Скавронин, тепло одевшись, вышли на улицу. Под ногами приятно поскрипывал снег. Воздух был тих и приятен, из труб деревянных домов тянулись вверх, в голубое небо, сизые дымки. По дороге часто встречались сани и возки, приспособленные для дальних зимних поездок. Теплый лошадиный навоз, оставленный на снегу, дружно расклевывали воробьи…

На вид Иркутск был обычным русским городом, живущим по законам и порядкам Российской империи. Трезвонили колокола в церквах, лаяли у ворот злые собаки. На каждой улице шла торговля в больших и малых купеческих лавках.

Но если копнуть поглубже, сколько людского горя и горьких слез можно бы увидеть почти под каждой крышей!

Губернатор Иркутска был всесильным вельможей и руководствовался в своей деятельности произволом вместо закона. За подкуп, за взятку можно было выиграть любое дело, черное представить белым. Советники губернского правления — губернский прокурор, председатель суда, губернский архитектор и землемер — и остальные чиновники более низкого ранга творили все, что хотели, и покрывали друг друга. Все их помыслы были направлены к тому, чтобы разбогатеть, обдирая ремесленников, крестьян, купцов и даже воров и бродяг.

Недаром по России ходило кем–то сочиненное злое четверостишие:

Всякую добычу надо разделить,

Себя не обидеть, других не забыть.

Кто так жить умеет, с голоду не помрет,

А сухая ложка всегда рот дерет.

На самом верху стоял губернатор, ставленник императора, доверенный человек. Трудно, очень трудно найти правду в отдаленном городе Иркутске, если под Москвой и под самым Петербургом на глазах у царя происходили возмутительные события…

Навстречу мореходам, поднимая снежную пыль, пронеслись, звеня бубенцами, три тройки. Лошади украшены лентами и лисьими хвостами. Ямщики в овчинных шубах, крытых синим сукном.