Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неиз - Каплан Роберт Д. - Страница 31

31

Однако, пожалуй, самое поразительное умозаключение Спайкмена касается Европы. Точно так же, как он выступает против доминирования Германии или России в Европе, он категорически против объединенной Европы при любых обстоятельствах. С его точки зрения, политическое равновесие между странами в Европе для Соединенных Штатов Америки более выгодно, нежели Европейская федерация, даже если создание такой федерации было бы мирным и соответствовало демократическим принципам. Он пишет: «Федеративная Европа обладала бы мощью, которая полностью изменила бы нашу значимость в качестве Атлантической державы и значительно ослабила бы наше положение в Западном полушарии». Поскольку на данный момент времени Европейский союз все еще пребывает на промежуточной стадии своего развития, при которой руководители государств придерживаются скоординированной, но все же совершенно независимой внешней политики, несмотря на создание единой валютной зоны, пока рано делать выводы о справедливости прогноза Спайкмена. Тем не менее уже сейчас становится очевидно, что чем больше объединяется Европа, тем больше растет напряжение в отношениях между ней и США. Настоящая европейская супердержава с едиными вооруженными силами и единой внешней политикой стала бы не только постоянным соперником США на международной арене, но, возможно, и господствующей внешней силой в «эквидистантной зоне» южной части Южной Америки.[184]

В этом взгляды Спайкмена явно отличаются от идей Маккиндера и политики сдерживания времен холодной войны,[185] которая поощряла идею объединенной Европы в качестве бастиона в борьбе против Советского Союза, базировалась на либеральных идеях свободного общества и на геополитике. Из этого следовало, что демократические европейские государства, которые разделяли общие взгляды, следовало подтолкнуть к созданию политического и экономического союза. Спайкмен тем не менее еще более хладнокровен, чем Кеннан, который и сам был трезвым реалистом. Спайкмен в своем анализе просто не принимает во внимание любые другие факты, кроме географических. В отличие от Хаусхофера, он не то чтобы не верит в демократию и свободное общество, а скорее, не считает, что их существование представляет интерес для геополитического анализа. Спайкмен видит свою задачу не в том, чтобы сделать мир лучше, а в описании того, что, по его мнению, в нем происходит. Именно эта способность не позволять своим эмоциям затуманить взгляд, дает ему возможность видеть больше Кеннана и спрогнозировать, что будет после холодной войны. Так что его слова, написанные в 1942 г., и сегодня звучат очень современно:

«Только те государственные деятели, которые могут в политическом и стратегическом ключе продумать варианты военных действий на всей планете и со всех возможных точек зрения, могут не дать сопернику захватить преимущество на отдаленных территориях. Авиация дополняет военно-морские силы, мобильность в современном мире становится главным принципом военных действий, и ни один уголок земли нельзя сегодня назвать слишком удаленным, чтобы он не имел стратегического значения, или слишком незначительным, чтобы списывать его со счетов в силовой политике».[186]

Иначе говоря, благодаря военно-воздушным силам и экспедиционной возможности, в частности, американской армии, быстро разворачивать действия в любой точке мира, вся планета становится частью игры. Это касается не только нас, но каждого, кто является элементом маккиндеровской «замкнутой системы», благодаря развитию технологий в транспортной сфере, частью которой стала и авиация. Тем не менее наша планета представляет собой слишком большую систему, чтобы в ней был один гегемон, так что, как пишет Спайкмен, уместно говорить о «региональной децентрализации власти», при которой одна большая территория оказывает влияние на другую. Он предвидит мир, где господствует не один гегемон. По сути, это схоже с теорией многополярности, о которой сейчас немало говорят и которая уже существует в экономическом и политическом смысле, но еще не сформировалась в военном ее понимании. Причина в том, что между вооруженными силами США и армиями других государств все еще существует большая разница. Но в формирующемся мире региональных гигантов – США, Евросоюза, Китая, Индии и России, – в котором роль средних держав выполняют Турция, Иран, Индонезия, Вьетнам и Бразилия, наблюдения Спайкмена находят все больше подтверждений.[187]

Какой будет динамика такого мира? Спайкмен делает попытки предсказать будущее, рассматривая карты под разными углами. Его наиболее интересные наблюдения навеяны картой северной полярной области: «Четко выделяются две важные черты – концентрация участков суши в Северном полушарии и то, что они расположены в виде звезды, стремясь от центра, в котором расположен Северный полюс, к Африке и мысу Доброй Надежды, Южной Америке и мысу Горн, а также к Австралии…» Глядя на такую проекцию, почти везде видишь сушу; в то же время, если посмотреть на карту южной полярной области, куда ни глянь, всюду вода. Карта северной полярной области показывает, что северные континенты расположены относительно близко друг к другу, а южные разнесены на достаточно большое расстояние. Конечно, в этой проекции расстояние между южными континентами преувеличено, хотя карта все же дает представление о том, как далеко Австралия от Южной Америки, а Южная Америка – от Африки. Таким образом, географически близкие отношения между Северной Америкой и Евразией динамичны и составляют «основной фундамент мировой политики», в то время как отношения между южными континентами не так важны для судеб человечества. Он так же говорит, что «не Южная Америка и Африка несущественны сами по себе, а их отношения между собой». Южная Америка и Африка приобретают значение в геополитике только в ключе их отношений с северными континентами. Но главной идеей этой карты полярной области является естественная связь между Северной Америкой и Евразией. Мы думаем о необъятности Тихого океана, отделяющего Западное побережье Северной Америки от Восточной Азии. Но маршрут, проложенный через полярную область, показывает, что нужно всего лишь полететь на север, на Аляску, а затем на юг через российский Дальний Восток, чтобы достичь умеренной зоны Японии, Кореи и Китая. В следующие десятилетия Арктика, особенно если она немного оттает, придаст новое значение морским и особенно военно-воздушным силам. Сверхзвуковой транспорт может на две трети сократить расстояние между западным побережьем США и городами в Азии. Более активное использование полярных маршрутов еще сильнее свяжет США, Россию и Китай. Став более доступной, география, как это ни странно, приобретет еще большую важность.[188] Под глобализацией мы понимаем устранение барьеров, которое повлечет за собой более частые и более тесные контакты, увеличивая при этом вероятность возникновения конфликтов.

Хэлфорд Маккиндер утверждает, что, когда мир станет «замкнутой политической системой, предельная реальность географии станет еще более ощутимой».[189] Под этим он имеет в виду признание «мирового острова» единым целым в геополитике, а Северной Америки – наиболее значимым континентальным сателлитом в окружающих его морях. Здесь Маккиндер говорит о Северном полушарии, поскольку вся материковая часть Евразии и достаточно большая часть Африки – составляющих частей «мирового острова» – расположены именно там. Идея Спайкмена о «Римленде» аккуратно вписывается в этот сценарий, а периферийные зоны Европы, Ближнего Востока, Индостана и Дальнего Востока определяют соотношение сил в морских зонах вокруг Евразии, в Индийском и Тихом океанах. Их положение укрепляется достаточно большим населением, быстрым экономическим развитием, а также крупными залежами нефти и газа. Вместе они сдерживают континентальную мощь России, пусть даже она и контролирует постепенно нагревающиеся воды у своего северного арктического побережья.[190] Когда Арктика станет центром авиационного и морского сообщения между Северной Америкой и северными зонами «мирового острова», бассейн Индийского океана станет сетью морских торговых и военных магистралей, соединяющих Африку и Ближний Восток с Юго-Восточной Азией.

вернуться

184

Spykman, p. 466.

вернуться

185

Gerace M. P. Between Mackinder and Spykman: Geopolitics, Containment, and After, Comparative Strategy. U. K.: University of Reading, 1991.

вернуться

186

Spykman, p. 165.

вернуться

187

Spykman, p. 166.

вернуться

188

Spykman, p. 178. Wohlstetter A. Illusions of Distance // Foreign Affairs. – New York. – 1968. – January.

вернуться

189

Parker, p. 186.

вернуться

190

Kemp G., Harkavy R. E. Strategic Geography and the Changing Middle East. Washington: Brookings Institution Press, 1997. P. 5.