Тайны митрополита - Ремер Михаил - Страница 3

3

Перебесившись да потом, уже в Троицком монастыре, остыв, принялся трудовик за дело; оно ведь отнекиваться-то бесполезно! Не забалуешь с князем! Пока мастеровых размещали, пока кузницу ладили да домницу[5], – вот тебе и три недели улетучились. Потом – железо пока выплавили да лист металлический из него выковывали…[6] Затем гнуть как поняли, оно ведь тоже непросто, вот и утекли дни. А дальше толком-то и не пошло; и времени совсем мало осталось.

Ведь чтобы быстрее все пошло, для начала Булыцкий определил небольшое орудие сладить. Ну так, технологию хоть как-то отработать да Дмитрию Андреевичу хоть что показать, да от гнева его и себя, и артель свою сберечь. До последнего надеялся, что обойдется. А как гонцы к ночи прилетели с вестью о визите великого князя Московского, так и понял, что уж слишком все поспешно творится и ничего путного из этого не получится. Николай Сергеевич, расслабившись, отстранился и теперь, глядя куда-то прочь, казалось, забыл про происходящее вокруг.

Вышедши на поляну, монах, остановившись, перекрестился и принялся выискивать нужного ему человека. Заприметив трудовика[7], он, широко шагая, направился к пришельцу.

– Здрав будь, Никола, – приветствовал он мужчину.

– Ждан, сказал же, не замай! – не сообразив еще, кто обратился к нему, нахохлился в ответ Булыцкий, однако, придя в себя, поспешил, перекрестившись, поклониться в ответ. – Прости; на душе – хмарь.

– Бог простит.

– Благодарю, Сергий. Тебе тоже здравия. Благослови, отче!

– Благословляю на дела благие, – Радонежский осенил крестным знаменем собеседника. – Не доведет до добра, – помолчав, кивнул он в сторону неуклюжего орудия. – Чуешь. Неспокойна душа твоя.

– Твоя правда, – мрачно кивнул в ответ тот. – Не выйдет путного ничего! Беды если не сотворится, уже и на том спасибо.

– Так и не показывай! Не сотворится тогда лихого ничего!

– Князь ох как горяч бывает! Не покажешь да одну беду отведешь, так другую и накличешь, – обреченно усмехнулся преподаватель. – В порубе, вон, чего доброго, артель вся моя окажется. Кому грех тогда на душу?! Мне и грех, дело-то ясное!

– Обида в душе твоей на князя, – подумав чуть, прошептал Сергий Радонежский. – Обошелся ведь не так он с тобой, как ты того ждал, так?

– Ну, так, – чуть помявшись, искренне отвечал Николай Сергеевич.

– Себе душой не кривишь, уже дело великое, – тепло улыбнулся священнослужитель. – Отпусти, да как Спаситель велел: живи. Живи днем сегодняшним. А что там далее будет, так тому и быть. Воля на все Господа.

– По воле Господа будь все, так и Москву по новой бы отстраивали, – неуверенно отвечал пришелец. – Да я невесть зачем оказался здесь.

– Оказался, так и хвала Небесам. Сделал что надобно было, так и не кручинься, Никола. Считаешь верным, так и не показывай чудо свое. Хоть и суров князь, так отходчив. Забыл, что ли?

– Я и сам не хочу показывать-то, да Дмитрий Иванович лютует; тюфяки нужны. А то, что отходчив, – правда твоя. Вот только чтобы покаяться, согрешить поперву надобно.

– Даст Бог, оно и ладно все выйдет, – снова улыбнулся Сергий.

– Едва ли, – поморщился пенсионер, вспомнив, как возились, подгоняя технику кузнечной сварки[8]. Хотя уже тогда ясно было, что никуда не годится так; без заклепок-то! А где их взять для толщины такой металла? А нигде! Нет их, и делать как – непонятно. Будь там кольчуга или котелок, так и беды не было бы, а здесь… Вон, хомуты в итоге какие-то выковали, уже хорошо, но не для такого орудия, а для меньшего. Для ружей еще – куда ни шло, да и то по-другому ладить надобно. Но никак не для пушек! Лить надо, а на то – бронза. А взять и негде, Урал-то еще – под Ордой! И связи только через купцов нижегородских, да и те как-то попритихли после нашествия Тохтамышева! Или чугунные, благо крицы хватает. Да тут другая беда: для плавки ее домна нужна нормальная да система поддува соответствующая. Да тут уже кирпич нужен или плинфа, а как делать ее – Бог знает.

Вот и получается, что плавить попробуешь в домницах, так только угля переведешь зазря. Да для литья чугунного – домна плавильная нужна, да с мехами мощными, да чтобы к ним еще и привод был механический, да непрерывно работал чтобы… А те, что в деревеньках ладили, – смех, а не кузницы. В них-то и просто крицу поплавить да лист выковать – история целая, куда уж там переплавка последующая. И сплавы для стволов тоже ведь – наука целая. А как ее осваивать?! Да никак, пока хотя бы просто литья премудрость освоить! Лить чтобы – формы надо бы специальные пушечные… Вот и получалось, что в кругу каком-то замкнутом оказался Николай Сергеевич. А вырваться как – и неведомо!

– Коли в душе веры нет, так и все неладно будет, – отвлекая Булыцкого от невеселых его размышлений, укоризненно покачал головой старец. – Награда Божья приходит тем только, кто сомнения отринул да верой искренней сердце наполнил.

– А откуда, ответь, Сергий, взяться вере той, если нет ни времени, ни умения, ни инструменту ладного?! – вспылил Николай Сергеевич. – И хоть ты верь здесь, а хоть и не верь! Бог, что ли, пушки ладить придет?

– Не поминай имя Господа всуе, – укоризненно покачал головой старец. – Не гневи его, да сам во гнев не впадай. Оно, как будет, так и лучше. Вон пока с Тохтамышем поверили тебе, времени сколько прошло? А испытывали тебя потом сколько? И князь, и я? Запамятовал, что ль?

– Может, и прав ты, – чуть успокоился Николай Сергеевич. – Прости, отче, да чует душа, беда выйдет. – Вместо ответа Сергий лишь смиренно перекрестился.

– Так и не твой в том грех, – тепло улыбнулся схимник. – Так и не кручинься.

– Благодарю тебя, отче, – склонив голову, припал на колено Булыцкий.

– Бога благодари, и ладно оно все выйдет.

Поляна вдруг ожила. Народ, и без того будь здоров как суетившийся у орудия, забегал еще быстрее, едва лишь на опушке появились несколько вооруженных всадников. Мгновение, и вот уже к неказистому тюфяку подъехал тучный, крепкого телосложения человек.

– Здравы будьте, – обратился он к мигом склонившим головы мужчинам.

– Здрав и ты будь, – поклонились в ответ Сергий с пенсионером.

– Благослови, отче. – Спешившись, Дмитрий Иванович склонил перед старцем голову.

– Благословляю на дела добрые да на любовь с милосердием.

– Ну, показывай, чужеродец, труды свои, – получив благословление, князь обратился к Николаю Сергеевичу.

– А чего «показывай», – и без того раздраженный преподаватель тут же полез в бутылку. – Времени дал бы поперву! А то: вынь да положь! Я тебе оружейных дел мастер, что ли?

– Ох, гляди у меня, чужеродец! – резко, словно бы наткнувшись на невидимую какую-то стену, остановился Московский князь. – Все тебя учили язык-то за зубами держать, да видно попусту все. По порубу, знать, соскучился, а?

– Мож, и соскучился, – буркнул в ответ тот. – Оно лучше там гнить, чем впопыхах делать то, на что года уходят.

– Гнить, говоришь, лучше? – Резким движением Дмитрий схватился за рукоять меча.

– Не гневись, князь. – Видя, что разгорается новая ссора, мягко встал между мужами Сергий Радонежский. – Оно, конечно, не прав Никола; не подобает с князем так; не по чину. – Дмитрий Иванович удовлетворенно кивнул. – Да и ты горяч иной раз не в меру. Времени-то дал всего ничего. Что и не дал совсем. Вот и мается он, – легким кивком указал он на Николая Сергеевича, – да и сам видит; путного чего показать не выходит.

– Прости, князь, – не ожидавший такой поддержки Николай Сергеевич разом остыл.

– Бог простит! Этот?! – Гневно сверкнув глазами, князь, словно не услышав последних слов старца, подошел к творению Николая Сергеевича. – Ох и неказист! А мал чего так? Хоть бы по воробьям, да и то; пугать разве что таким. Небось и грохоту с него нет, да писк один. Пищалка, – запрокинув голову, расхохотался тот. – Пищаль![9]

вернуться

5

Домница – стационарное сооружение, воздвигавшееся на довольно продолжительное время для «варки– металла. Из-за примитивной конструкции и неотработанной технологии температуры в домницах не достигали высоких значений, из-за чего таким путем добывалось лишь кричное железо.

вернуться

6

Технология металлического литья в Московской Руси в этот период времени была неизвестна.

вернуться

7

Николай Сергеевич Булыцкий – историк с дополнительной ставкой преподавателя труда (см. книгу первую – «Исправленная летопись. Спасти Москву!»).

вернуться

8

Кузнечная сварка – метод формирования неразъемного соединения в результате ударного воздействия на разогретый до определенной температуры металл.

вернуться

9

Пищаль – «дудка». В славянских источниках встречается с XI века; применительно к огнестрельному оружию этот термин впервые упоминается около 1399 года.