Власть силы. Том 1. Война на пороге - Зыков Виталий Валерьевич - Страница 71

Однако все это Кайфат отмечал лишь краем сознания. Не успело отгрохотать эхо взрыва после столкновения двух заклинаний, как он сформировал в руке Копье Зеленого Огня и шарахнул им прямо по повозке. Проклятый богами молниемет накрыло взрывом. Полетели обломки, рванула прочь обслуга. Поначалу у Кайфата даже мелькнула мысль, что беглецов удастся взять живьем, но уже через мгновение он понял всю бессмысленность своих желаний. Свое слово сказала собравшаяся толпа последователей Владыки. Если поначалу люди стояли в ступоре, не зная, как себя вести и куда бежать, прячась от злых чар, то едва стало понятно, что боевая машина уничтожена, как сотни человек в едином порыве рванули следом за несостоявшимися убийцами. И насколько К’ирсан видел, одного догнали почти сразу и его смерть иначе как лютой не назовешь.

– Владыка… Храбр! – рядом, точно призрак, возник Мигуль. И, судя по мрачному лицу, новость он принес не из хороших.

Ничего не спрашивая, К’ирсан посмотрел, куда показывал менестрель, и яростно выругался. На земле лежал абсолютно неподвижный командир Шипов, и стоящий над ним ханьский маг лишь бессильно разводил руками. От одежды бывшего главаря бандитов тянулись струйки дыма. В памяти же мелькнуло воспоминание о том, как Храбр своим Щитом пытается прикрыть К’ирсана от ошметков разрушившегося заклинания.

– Разорви меня Древние! – прорычал Кайфат и рванул к раненому.

Терять верных людей всегда плохо, их по определению не бывает много, а из-за нелепых случайностей плохо вдвойне. Злой рок не учтешь в планах и тактических схемах. Минуту назад он ужасался участи врагов, разорванных на части мстящей за испуг толпой, а сейчас жалел, что не может их уничтожить собственноручно. От злости Кайфат начал терять контроль над возведенными в своем разуме барьерами воли. И его внутренний источник, за годы практики удвоивший свою первоначальную мощь, принялся с удвоенной силой источать Силу. Древняя магия, проснувшаяся во время эмоциональной и прочувствованной речи, а после активно используемая в бою, трансформировала глаза и раздула ауру, точно парус. И все это вместе настолько давило на людей, что даже лишенные крох Дара старались держаться подальше от гневающегося короля-мага… или же смиренно принимали его силу и власть, преклоняя колена. Последних оказалось больше. В итоге, когда Кайфат оказался рядом с лежащим Храбром, на коленях стояла вся толпа последователей. И дружно бормотала одну короткую фразу: «Владыка! Слава Владыке!»

Кого иного такое почитание воодушевило бы, а вот Кайфат испытывал одно только раздражение. Использовать слепо верящих в тебя фанатиков удобно лишь до какого-то момента. И не важно, в чем суть идеи, которую ты поднял на своих знаменах: сначала крутишь ею как хочешь, поворачиваешь, как тебе удобно, а потом уже она перекраивает тебя, твои планы, цели и желания, загоняя в созданное тобой же русло.

Что-то К’ирсану подсказывало, что для него этот момент уже наступил. Согласившись с просьбой Гарука, он хотел просто поддержать своих сторонников в Зароке, а на деле лишь приумножил гуляющие о нем слухи как о живом боге. Мир, забывший, как выглядит Истинная магия, готов был возвеличить любого ее адепта. Сейчас бы сдать назад, как-то все исправить, сделать образ Владыки чуточку более приземленным, но каждый шаг К’ирсана лишь ухудшал положение.

Теперь же и вовсе он планировал сделать то, что станет неизбежным потрясением для собравшихся в этом проклятом богами городишке. Так уже было, пусть в гораздо меньшем масштабе, но было. Так будет и сейчас, потому что К’ирсан вновь на глазах у многих собирался вернуть к жизни человека.

– Когда он задышит, накладывай чары Исцеления! Но не раньше, – приказал К’ирсан не терпящим возражения тоном. Хотя какие возражения: бледный как полотно ханьский маг все свои моральные и духовные силы бросил на сопротивление давящей воле короля-мага.

Что до Кайфата, то он припал на одно колено и положил руки на Храбра – одну на лоб, другую на середину груди; сосредоточился и пробежал внутренним взором по реальному и тонкому телам. Диагноз был готов уже через несколько ударов сердца. Многочисленные повреждения каналов жизненной силы, ожоги внутренних органов, а искра разума, или то, что называют душой, торопится раствориться в глубинах Астрала – задача сложная, но решаемая.

Сперва следовало заняться душой. Потянувшись сознанием в мир духов, К’ирсан моментально нащупал нить, по которой та ускользала в недоступные смертным планы бытия. Подцепил щупом своего внимания и потянул обратно. Человеческая искра пыталась сопротивляться, но быстро уступила воле мага. И через мгновение вернулась в телесную оболочку. Восстановив утраченные связи с помощью эфирных нитей, добавив сродства знаком П’уркат и заперев все еще норовящую ускользнуть душу слабым знаком З’кенат, К’ирсан взялся за исцеление ран. Благо ханец уже подключился к процессу воскрешения и торопливо накладывал одно лечебное заклинание за другим. Но получалось у него не слишком удачно: столь серьезные раны маг врачевать не умел. Поэтому К’ирсан, мысленно извинившись перед Храбром, щедро влил через ладони в его энергетическую структуру часть своей жизненной силы, попутно отслеживая внутренним взором ее распространение по организму и где надо корректируя движение точно выверенными волевыми импульсами. Когда вновь запустил сердце, и сам не заметил. То, что магическая реанимация помогла, понял, когда Храбр сделал попытку сесть и заорал что есть мочи.

Крик словно подстегнул процессы восстановления, внутренние и внешние ожоги стали стремительно затягиваться, кожа заметно порозовела, да и вообще командир Шипов перестал напоминать покойника.

– Ну вот и все. Слаженная команда из шамана и пары магов-врачевателей справилась бы ничуть не хуже, – с удовлетворением сказал К’ирсан, старательно повысив голос.

Ну да кто его слушал. Слитный вздох все так же стоящих на коленях людей напоминал вздох гигантского чудища, и в этом сравнении не было никакого преувеличения. Особенно если вспомнить ту жестокость, с которой эта самая толпа убивала обслугу молниемета.

Тем временем Храбр прекратил орать и рухнул обратно на спину. С трудом разлепил глаза и, сфокусировав их на лице своего короля, с непонятной гримасой выдал что-то вроде: «Опять не сдюжил… не мое это, клянусь грудями Кали, совсем не мое…»

К’ирсан наклонился к нему переспросить, что, мархуз побери, он имеет в виду, но услышал совсем другое:

– Твое колдунство… Владыка… ты это… если вдруг что, а твои команды магов у нас все еще не появятся, ты меня больше не лечи. Лучше сдохнуть, чем под твое исцеляющее заклятие попасть!

– Ничего, трудно только первые десять раз, потом привыкаешь… – неожиданно для себя рассмеялся К’ирсан.

Маятник плохого настроения замер и пошел в обратную сторону. Проклятье, пускай остальные напяливают на него венец небожителя, рядом всегда будут наглецы вроде Храбра, которые даже на пороге смерти будут продолжать хамить и испытывать на прочность терпение своего короля. Да и чего он нос воротит от фанатиков? И похуже людей встречал. Ведь кем он только не был за свою жизнь: дикарь, раб, беглец, наемник, вольный капитан, маг и король, теперь вот ставят на ступеньку повыше… А он везде справился, везде приспособился, значит, вывернется и на этот раз. Так что пора завязывать с рефлексиями, раз он создал ненароком маску Владыки, то так тому и быть.

Он решительно развернулся в сторону собравшихся и с торжеством поднял над головой сжатый кулак. И почти сразу получил в ответ нарастающее:

– Владыка! Владыка! Владыка!

Затем кто-то вспомнил данное К’ирсану за иллюзорную схватку с Рошагом и уже немного подзабытое после коронации прозвище, после чего «Владыка» быстро сменился на «Защитника».

Поездка в Лакрот определенно удалась.

В свой дворец в Старом Гиварте К’ирсан въехал не как король и полноправный владелец, а едва ли не как вор. Уже в сумерках и не через парадный вход, положенный по протоколу, а через черный, охраняемый доверенными людьми из ведомства Щепки. И не раздеваясь, не приводя себя в порядок после дальней дороги, сразу же проследовал в Малахитовую гостиную, где его уже ожидали Лансер, Канд, Гхол и Терн. Самые доверенные люди и нелюди, которым предстояло держать ответ перед государем за оставленную на их попечение страну.