Из рук врага - Плотников Сергей Александрович - Страница 64

64

Что же касается властей, я с удивлением обнаружил наличие среди стандартных бумагомарак и «задниц-умывальников»[52] не такие уж и редкие вкрапления людей, которым было «не всё равно» и «за державу обидно». Эти имперцы действительно переживали за «нехватку продовольствия в сложный для страны период» и старались помочь, как могли, правда, не всегда в тему, но довольно искренне. Остальные же, кто поумнее, просто держали «нос по ветру»: увидев и почувствовав масштабы проекта уже на первой стадии, сделали выводы и решили, что это единственный шанс выбраться когда-нибудь из «Великим Богом забытой изнанки мира».

Действительно, военные корабли с паровыми машинами не заходили больше в каботажные порты — угля там не было (кроме закинутого «аварийного запаса»), а попутное течение позволяло пройти на одной загрузки топлива до ударно строившегося города-порта Северный — герцог Ник взрывчаткой и чистым превозмоганием всего смог дотянуть-таки железную дорогу прямо от рудников до моря. Увы жителям бывших эмиратов — грузопоток с каботажными судами, и так небольшой, это строительство практически остановило, да и редкие транспорты от колонизированных островов Великого Южного океана теперь шли сразу или туда (течение не промахивается), или, огибая с юга континент Азур, в метрополию. Что поделать, введённая в «век железа и пара» твёрдой рукой Свята Первого страна теперь жила по новым правилам: нерентабельные территории были просто не нужны, тут бы с рентабельными разобраться…

В общем, у нас тут на побережье была «своя атмосфера». Пока на западе империи протягивали телефонные и телеграфные линии, а крупные города уже начали электрифицировать, почти полностью потерявшие рангоут военные корабли обзаводились первыми средствами радиосвязи (конечно, это было более чем секретно, но покажите мне человека из двадцать первого века, хоть немного разбирающегося в технике и не узнающего в хаосе медных тросов и изоляторов антенну?), морской пейзаж на мелководье всё больше напоминал окрестности арковских островов конфедерации: под толщей прозрачной воды — сплошной ковёр разнокалиберных листьев, напрочь скрывающий дно. Близко к Северному мы не совались, удерживая свои аграрные работы в зоне тропиков и субтропиков, денег не требовали, еду рабочим развозили наши же тримы — загружали мясо в портах у саванны и с попутным течением шли на юг, огибая материк, и на север. Фрукты и овощи (всего несколько наименований, очень скудно по сравнению с островами) через три месяца у нас уже были свои. Через шесть их можно было бы начать экспортировать, если бы большая часть биомассы не шла… скажем так, в другую сторону. Ну и рыба, активно населившая искусственную экосистему, радовала местных невероятным, по их мнению, количеством. Нет, мы регулярно прилагали «образцы продукции» к отчётам «в столицу», но реакции, ожидаемо, не было. Впрочем, прибрежные поля тоже уже были не за горами…

Кирками, лопатами, а часто и взрывчаткой (когда военные стали зажимать поставки, втихаря начали делать свою) мы вырыли места для роста «корней»-трубопроводов, а шельферы запустили встроенную функцию для массового опреснения воды, сразу насыщая её нужными минеральными добавками. Ведь песок — это отличный субстрат для гидропоники: корням удобно прорастать, сопротивление низкое. Проблема в том, что под песком часты солончаки: если их полить, соль пойдёт наружу и убьёт все растения. Так что пришлось на глубине нескольких метров делать корневую сетку-отсечку, собирающую влагу назад, а корням — растить сегменты лесозащитных полос, ограничивающих будущие поля, и заниматься совершенно не нужными нам злаками, ведь, по-хорошему, плоды подводных полей, что-то среднее между картошкой и каштаном, хранились не хуже. Правда, из них хлеб получался абсолютно невкусный, но открывать свои возможности пока было рано. Так что пшеница, а севернее и южнее тропика и рожь с гречкой — один в один как земные. Оставалось только проверять, чтобы наскоро обученные дехкане, командовавшие бывшими портовыми грузчиками и прочей городской шушерой, не загубили больше двух третей урожая и не сильно разрушили систему фитоорошения. Она, конечно, восстанавливается сама, но человек — это звучит настолько гордо, что даже биотехнологии пасуют!

Впрочем, климат и местность тоже говорили своё веское слово: со стороны пустыни пришлось растить настоящую сплошную стену против движимого ветром песка, который ранее тупо сносило в море. Кое-где выстроили каменные стены-основания — впрочем, не столько из необходимости, сколько «чтоб они задолбались». Проблему песка мы собирались решить кардинально…

В первый раз преодолеть под палящим солнцем пятьдесят километров белого, как расплавленного в его лучах песка и искажающего перспективу воздуха оказалось неимоверно тяжело, я даже пожалел, что мы взяли как «защитную зону» такое большое расстояние. Забавно — в воспоминаниях осталось, что с горцами этот промежуток пути не выделялся ничем особым, причём шёл я пешком, а не ехал на местном верблюде тогда! То ли я привык к комфорту, то ли даже с симбионтом возраст даёт о себе знать… А ведь настаивал на ста километрах пустого пространства, хорошо, отговорили… И я буду не я, если не построю здесь метро! В жо… к демонам эти пешие прогулки!

А мы вынуждены были ещё и поработать — первые сегменты новой зоны растительности пришлось, как и в шельферах, сажать вручную. Зрелище, правда увиденное мной уже через три дня воочию, а не на планах, окупало затраты времени и сил: из песка поднималась зелёная, довольно высокая стена — не такая, как у приморских полей, а именно что начало переплетённых между собой стволов и лиан, заросли которых тянулись и тянулись в глубь песков… и продолжали прорастать и сейчас. Настоящий зелёный фронт — медленный, но неукротимый. Пока есть солнце и вода… Если первого было даже в избытке (пришлось городить многоярусный лес вроде эвкалиптового, чтобы эффективно поглощать энергию света и не менять листовые пластины раз в день, к заходу светило и сухость воздуха их буквально убивали), то второе обеспечивали живые трубопроводы от моря и сетка корневого питания. Чем больше нарастёт зелени, скрывающей в себе «глаза» фасетчатых видеосенсоров и оружие — от пусковых установок болтов до полноценных корабельных ракет, а также средства автоматического пуска воздушных разведчиков и «любимые» колючки и средства пуска отравы, тем больше будет солнечной маны. Чем больше будет солнечной маны, тем быстрее будет расти лес-конструкт… пока не упрётся в горы. Там надо будет изобретать что-то новенькое и, видимо, опять взрывать. Надо будет выйти на горцев и, ну не знаю, извиниться, что ли.

Когда же зелёная зона дотянется до гор, воздушные разведчики найдут мне Башню… То, что от неё сохранилось. Фаризу не так долго осталось отжираться на неограниченно доступных харчах и изрекать глубокомысленные фразы о случайностях жизни, — надеюсь, вместе с тем, что знает и помнит, Эль методику работы с магией удастся восстановить хоть на сколько-то: у противника с магией всё будет отлично.

А ещё, когда фитозона упрётся в камень Хребта Песков, все питательные вещества — продукты фотосинтеза, тот самый «лубяной сок», вроде сиропа, что собирают с канадских клёнов, не «превращаясь» в плоды, пойдут под песками назад, к океану. И энергия пойдёт — с площади самой большой и самой солнечной пустыни на этой планете. На самом деле растения могут расти и в полной темноте, без фотосинтеза, просто тогда их надо в прямом смысле кормить, как и любое другое живое существо. Сто метров — и погружённому уже не шельферу, а… ну, пусть будет плаферу[53] не нужно цепляться за дно, никакое волнение его не достанет. Свет, правда, тоже почти не доходит, но на внешнем питании он уже и не нужен. Пока не знаю, какие потребуются диаметры магистральных энерговодов и питающих «трубопроводов», зато знаю то, что ввергло бы в панику не только Свята с его «механическим» прогрессорством, но и эльфов, буде они узнали бы о проекте заранее: растение за солнечные сутки и при наличии питательных веществ способно удвоить свою биомассу. Геометрическая прогрессия! Когда плаферы всплывут, больше экосистема моря не будет влиять на наши «поля», это «поля» будут формировать свою экосистему… и своё море, по большому счёту.

вернуться

52

Намазолив от пятилетнего сидения зады, крепкие, как умывальники, живут и поныне — тише воды. Свили уютные кабинеты и спаленки. (Маяковский В. О дряни) вернуться

53

Плафер — планктонная ферма.