Василий Шульгин - Рыбас Святослав Юрьевич - Страница 45

45

К лету в армию было призвано 10 миллионов человек, ежемесячно она теряла в боях убитыми и пленными по 200 тысяч. Кадровые части русской армии уже утратили лучших воинов и были наполнены резервистами. Героизм и упорство русских не могли достойно противостоять превосходящей технической мощи противника. Число беженцев, среди которых были тысячи по подозрению в шпионаже выселяемых (по приказу Ставки) из местечек евреев, дошло до десяти миллионов, они несли в центральные губернии свою тоску и злобу. Многих жителей войска выгоняли из своих домов насильно и сжигали оставляемые населенные пункты, поместья и промышленные предприятия, чтобы не оставить их противнику.

В конце мая 1915 года в Москве произошли крупные беспорядки, вызванные сдачей недавно завоеванной австро-венгерской крепости Перемышль. Пострадало 475 торговых и промышленных предприятий, в основном принадлежавших немцам. Это было грозное предупреждение властям. Раскол по национальному признаку еще более усиливался. Учтем, что и императрица была родом из Германии, и вообще русские немцы составляли надежную опору трона. В те времена была поговорка (Шульгин ее приводил в своих воспоминаниях): «Немцы — это последние русские», то есть последние защитники империи.

К тому же государственное управление оказалось раздвоенным: в зону ответственности Ставки Верховного главнокомандующего входили обширные территории, на которые не распространялась власть правительства.

Верховным главнокомандующим был великий князь Николай Николаевич, на дух не переносивший военного министра Сухомлинова. И как ни удивительно, поражения не поколебали авторитета главкома, так как общественное мнение (и думцы) во всем винили военного министра. Взаимоотношения двух военных руководителей ни для кого не были тайной, и если Верховный главнокомандующий в общественном мнении отчасти выглядел жертвой непредусмотрительности и верхоглядства военного министра, то от самого министра, поддерживаемого царем, падала тень. И накрывала она… государя.

В марте 1915 года был повешен обвиненный в шпионаже полковник Мясоедов, входивший до войны в близкое окружение Сухомлинова. Непосредственным вдохновителем этого дела был генерал-квартирмейстер Северо-Западного фронта М. Д. Бонч-Бруевич.

Сегодня известно, что Мясоедов стал жертвой внутриэлитной борьбы. Начальник Петроградского охранного отделения К. И. Глобачев в своих воспоминаниях писал:

«Я, конечно, не в курсе того, что происходило в судебном заседании, но знаю из достоверного источника, что в отношении Мясоедова доказано было только мародерство, что, в сущности, можно было инкриминировать многим участникам военных операций в Восточной Пруссии, что же касается шпионства в пользу Германии, то таковое доказано не было. Тем не менее дело Мясоедова настолько нашумело, что в удовлетворение общественного мнения верховному главнокомандующему приговор суда пришлось утвердить, пожертвовав Мясоедовым, который и был казнен».

Однако общественное потрясение в связи с «изменой» Мясоедова было так велико, что именно отсюда начался процесс разрушительной переделки государственной машины.

Кроме поражений на фронте 1915 год был отмечен четырьмя событиями: состоялась сессия Думы, образован депутатский Прогрессивный блок, создан Военно-промышленный комитет, император сместил Николая Николаевича и стал Верховным главнокомандующим.

Военные неудачи и проблемы организации тыла явились катализатором нового политического процесса, который зарождался в стремлении общества сохранить внутренний порядок и устойчивость в стране. Блок, или объединение, различных фракций первоначально не имел революционных замыслов, а был нацелен на поддержку власти.

Эта поддержка выглядела далеко не безоговорочной, выразилась в критике правительства в Думе и предложении создать с участием депутатов новое, эффективное правительство.

Можно сказать, это был последний шанс избежать революции. В блок вошли около 236 депутатов из 420 — кадеты, прогрессивные националисты («группа Шульгина»), «группа центра», земцы-октябристы, прогрессисты, фракция «Союза 17 октября», а также многие члены Государственного совета. Думская фракция националистов раскололась, из нее вышли левые депутаты, среди которых были В. В. Шульгин, В. А. Бобринский, А. И. Савенко.

В мемуарах А. Ф. Керенского находим: «Шульгин, один из самых разумных консервативных членов думы, примкнувших к Прогрессивному блоку…»[151]

Шульгин стал одним из руководителей Прогрессивного блока, заместителем председателя бюро, участвовал в переговорах с премьер-министром Горемыкиным, то есть резко увеличил свой политический вес. Ради идеи единства Шульгин поменял свое отношение к еврейскому вопросу, реагируя, как он выразился, на изменение в «поведении руководящего еврейства сравнительно с 1905 годом» и проявление патриотизма в требованиях войны до победы. В 1916 году он высказался о необходимости «развязать руки блоку, давши что-нибудь евреям».

Сама по себе программа Прогрессивного блока была амбициозной, и для того, чтобы ее приняли верхи, требовалось нечто сверхординарное.

«Программа исходила из двух основных положений:

1. Создание однородного правительства, составленного из лиц, пользующихся доверием страны и решивших в кратчайший срок провести программу, соглашенную между палатами.

2. Радикальное изменение приемов управления, основанных на недоверии ко всякой независимой политической деятельности; в частности, строгое соблюдение законности администрацией, невмешательство военных и гражданских властей в вопросы, не касающиеся непосредственно военных операций; обновление местного состава администрации и усвоение разумной и последовательной политики, способной сохранить внутренний мир и избежать столкновений между социальными классами и различными национальностями. Программа блока указывала затем ряд мер для осуществления перечисленных задач. Сюда относились, прежде всего, меры административные: общая амнистия за политические и религиозные преступления и проступки, возвращение политических ссыльных, прекращение религиозных преследований, дарование автономии Польше, отмена ограничений, налагаемых законодательством на евреев, запрещение преследований украинцев в России и в Галиции, восстановление профессиональных рабочих союзов. Далее — ряд законодательных мер, в том числе: уравнение крестьян в правах с другими классами, создание волостного земства, реформа городских и земских учреждений.

Конечно, для действующего правительства эта программа не годилась: она была рассчитана на „министерство доверия“»[152].

На допросе в Москве 15 января 1945 года Шульгин рассказывал:

«В августе 1915 года состоялся новый созыв Государственной Думы, во время которого я руководил вновь образовавшейся фракцией „прогрессивных националистов“ и участвовал в создании и работе т. н. „Прогрессивного блока“. Последний включал в себя шесть центральных фракций, объединившихся с целью ведения войны с Германией „до победного конца“ и выработавших совместную политическую программу.

Главный пункт этой программы состоял в требовании, чтобы назначение министров совершалось по предварительному согласованию с Государственной Думой. Это было вызвано тем, что в России тогда было распространено мнение, что „министров назначает Распутин“. К этому надо добавить, что Распутин слыл среди думских кругов агентом германского генерального штаба.

Вопрос: На чем основывались эти слухи?

Ответ: Точных данных по этому поводу не было, и слухи эти опирались, в значительной степени, на то, что Распутин являлся сторонником заключения сепаратного мира с Германией. Если бы Распутин являлся германским агентом, то товарищ министра внутренних дел князь Владимир Михайлович Волконский, с которым я был в близких отношениях, безусловно, посвятил бы меня в это. Однако в разговоре со мной о Распутине он характеризовал его как лицо, находящееся под влиянием лиц, ищущих карьеру в дворцовых кругах. В силу того, что „Прогрессивный блок“ требовал назначения министров с согласия Государственной Думы, возник длительный конфликт между нами и верховной властью»[153].

вернуться

151

Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. М., 1993. С. 160.

вернуться

152

Милюков П. Н. Воспоминания. С. 411–412.

вернуться

153

Тюремная одиссея Василия Шульгина. С. 155.