Проклятая (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 26

Я поморщилась и поискала глазами что-нибудь пишущее. Угля и мела не нашлось, но один из странных серо-розовых камней, валяющихся под ногами, оставлял еле видную, но чёткую линию.

Я рисовала и ждала, что Арман передумает. А внизу тем временем разворачивалось самое интересное. Куда там моим жалким попыткам принести в жертву Александра! Я бы в жизни не додумалась совершить такие кульбиты руками, которые выделывала дымчатая костлявая фигура. А уж про внимательных и благодарных зрителей вообще молчу.

И вот, когда жертвенник засиял бледным голубым светом, чокнутый на нём выгнулся в путах то ли от боли, то ли пытаясь освободиться, дымчатая фигура запрокинула пустой капюшон, зрители ахнули… С потолка спустился Арман.

Маленькая фигурка спокойно спланировала чуть левее жертвенника, победно огляделась и стала превращаться. Ещё мгновение и вместо юноши громадный дракон, развернув насколько возможно крылья, величаво поднял голову и окатил дымчатые фигуры огнём.

Зрители в ответ радостно взревели. И кинулись на дракона.

Я, стиснув пальцами камешек, зашептала слова призыва.

Дракон, рыча, снова окатил толпу внизу бесполезным огнём и попытался взлететь, но зал для него был слишком маленьким. Поэтому он мог только трясти головой, вхолостую плеваться огнём и реветь от боли.

Схема на стене почему-то оставалась только схемой. Мой призыв ушёл в никуда.

Задыхаясь от паники, я призвала ещё раз. И ещё.

И, когда стало понятно, что ничерта у меня не выходит, а Арман там внизу мучается — Арман, мой друг! — я, помедлив, сделала единственно возможную и очень глупую вещь: прыгнула к нему вниз.

Понятия не имею, что я хотела этим сказать. Безоружная и без духов я там нафиг никому не была нужна. Но смотреть, как Арман страдает и ничего не делать, я просто не могла.

Упала я удачно — как раз рядом с жертвенником. Точнее, сначала Арману на крыло (по соседству с какой-то химерой, до этого на него запрыгнувшей), а потом, скатившись, к жертвеннику. Лодыжку жгло огнём, что делать, я не знала. Спокойный, как удав, тип в капюшоне, повернулся ко мне, когда я попыталась встать, шагнул-подплыл ближе…

Это было как… как нырнуть в холодную воду. Сначала странно и неприятно, а потом привыкаешь, и пока в лёгких есть воздух, не хочется выныривать — вода же обволакивает так мягко, намного нежнее, чем воздух.

Я выпрямилась, не чувствуя совершенно никакой боли. Глубоко вдохнула и распахнула руки, точно они были крыльями. Ощущение громадной силы, чуть ли не абсолютного могущества захлестнуло, закружило голову. Кажется, я смеялась. От радости. Мне было хорошо, так хорошо, как никогда в жизни.

И, если бы в это "хорошо" не ворвался крик дракона, я бы, может, никогда и не вынырнула.

Существа, по-прежнему осаждавшие Армана, старались вовсю. Только те, что оказались ближе ко мне, отпрянули.

Я снова глубоко вдохнула и, моргнув, приказала:

— Прочь!

Слово прогремело по пещере, и на миг настала тишина, прерываемая разве что тяжёлым дыханием Армана.

А потом они поползли-полетели-побежали, кто куда, сжались, скорчились у стен пещеры, и я видела их жадные глаза, таращащиеся на меня из темноты.

— Госпожа…

— Алиска, что происходит! — мысленно выдохнул дракон.

Я вздрогнула, расслышав его голос — точно сквозь воду.

— Не знаю, но нам отсюда пора. Превращайся обратно, развязывай этого бедолагу, бери манускрипты и мы уходим!

Арман без возражений послушался.

Чокнутый на жертвеннике обмяк, хотя вроде бы был в сознании. Но, слава богу, не сопротивлялся, пока Арман его освобождал.

И всё это время дымчатые стояли и смотрели на меня. И:

— Госпожа… госпожа… госпожа…

А меня захлёстывали желания. Вот я возвращаюсь домой к Арману, наполняю его сокровищницу лучшими тайными манускриптами. Вот я врываюсь в монастыри к святошам и сжигаю их один за другим. Вот я забираю трон у брата, и все-все вокруг смотрят на меня с обожанием. Они любят меня, я больше одинока, и Арман рядом, и он тоже меня любит, и мне стоит лишь пожелать — это сбудется, совершенно точно…

— Госпожа…

— Алиска!

Я вздрогнула и затрясла головой. Поймав меня за руку, Арман, таща на плече неподвижного мужчину, поспешил к выходу. Я заковыляла за ними, всё ещё сомневаясь…

"Ты видишь только себя… Жалеешь только себя…"

Я до крови прикусила губу и сконцентрировалась на жуткой боли в ноге.

Желание не исчезло, но я уже не обращала внимания.

Дымчатые нас пропустили. Более того — мы очень быстро нашли выход. Заходящее солнце тонким, как игла, лучиком вело нас, и мы, наконец, выбрались наружу… И тогда гробницы вздрогнули. Я еле успела, придерживая чокнутого, взобраться раненому Арману на спину, а земля внизу заволновалась, затряслась и выпустила в воздух струю пара. Что было дальше, я не знаю, но люди рассказывают, на месте тех курганов теперь озеро. Конечно же, мёртвое и проклятое. И отчего-то окружённое колючими зарослями.

Ну, это ж бывает с курганами, да?

Чокнутого мы отпаивали в ближайшем трактире, до которого Арман сумел дотянуть. Сам дракон в обнимку с манускриптами ("Моя прелесть!") валялся на кровати, не забывая в нужных местах стонать от боли (если ему казалось, что стало уж очень тихо).

— Ведьма, отвяжи меня! — были первые слова чокнутого, когда он смог ворочать языком.

Я без сил опустилась на пол перед привязанным к стулу пленником.

— Ага, щас! Чтобы ты на меня снова с мечом бросился. Нашёл дуру.

— А-а-а-а! — музыкально простонал Арман, сунув нос в очередной манускрипт.

— Я тебя всё равно убью! — непреклонно заявил мужчина.

— Угу, — устало откликнулась я. — Слушай, объясни, за что ты на меня так взъелся? Я в упор не помню твоего брата. А тебя первый раз вижу. Ты, случаем, сам-то не обознался?

— Обознался?! — воскликнул чокнутый. — Да я твою физиономию до последних чёрточек выучил!

Мы с Арманом переглянулись.

— А-а-а, — на всякий случай простонал дракон.

— Это где, интересно? — насторожилась я.

Чокнутый минуту пялился на меня, потом выплюнул:

— У брата в комнате висел твой портрет.

— У брата — это которого я потом убила? — уточнила я.

— Нет, — краснея от натуги, проревел пленник. — Ты его до этого, портрета чёртового, ты… ты..!

Я снова посмотрела на Армана и развела руками. Ну, сумасшедший, он и есть сумасшедший.

— Слышь, мужик, а ты вообще кто? — подал голос дракон. — А то ты как-то не представился.

Мужчина поднял голову и яростно выдохнул:

— Люциан.

Это, конечно, многое объясняло.

— А брат твой кто? — поинтересовалась я, ни на что вразумительнее уже не надеясь.

— Александр, — прошипел мужчина. — Ты не могла забыть его, тварь!

Кружка с мятным настоем выпала у меня из рук и покатилась по полу.

— Он не может быть мёртв, — получилось как-то тихо и хрипло.

Пленник только осклабился — нежить позавидует. Арман перевёл изумлённый взгляд на меня.

— Не может, — шепотом повторила я. — Он жив. Я его оживила. Он дышал, он же дышал…

Скрипнул стул, затрещала верёвка.

— Мерзавка! — прорычал мужчина. И бросился ко мне вместе со стулом — ноги он освободить не смог или не успел. Ничего, мне и рук хватило — когда он крепко вцепился в мою шею. — Сдохни, ведьма, будь ты навеки проклята!

Я бесполезно царапала его руки, рядом что-то кричал Арман.

А потом прямо из досок пола вдруг вырвался чудный такой, сочный побег и пополз-заструился по рукам мужчины вверх, к голове… как раз в тот момент, когда дракон, наконец, оторвал мужчину от меня.

Я отползла к камину, задыхаясь и ощупывая горло. Болело оно нещадно — почти как лодыжка.

Тем временем крики потихоньку затихли, а ещё спустя минуту раздался удивлённый возглас:

— Так значит это правда… ты действительно умеешь это делать… Они настоящие… Я думал, иллюзия…

Я с трудом повернула голову: мужчина, прикрученный к стулу, изумлённо рассматривал связанные виноградной лозой руки. Рядом на полу сидел Арман и с таким же изумлением таращился на меня.