Проклятая (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 35

— Сколько человек ты можешь убить?

Я вспомнила церковников у стен моего замка. Мёртвый город, где чуть не погиб Арман.

— Много.

— Целую армию? — вставил Дамиан и глаза у него предвкушающе сверкнули.

Я равнодушно пожала плечами.

— Можно попробовать.

Короли повернулись друг к другу и принялись о чём-то с жаром спорить.

А у меня жутко болела голова и очень хотелось спать. И послать всех к чёртовой бабушке.

— Алисия, ты поедешь в Зенцберг? — прорвалось сквозь туман в голове.

Я равнодушно пожала плечами.

Кажется, Их Величества приняли это за знак согласия, потому что на следующее утро меня увезли.

Поездку в этот… Зенцберг не помню совершенно. Практически всё время я спала и, помнится, Теодор даже боялся, что я подцепила на юге какую-то лихорадку. Помню, меня осматривал врач, но, наверное, ничего не нашёл — меня оставили после этого в покое.

Думаю, я тогда напоминала куклу. Меня переставляли с места на место, вели куда-то, а если нет — я замирала и то мучилась от головной боли, то проваливалась в серую дрёму. Не знаю, что это было. Но оно ушло, как только мы оказались у поля сражения (или как там это у военных называется?). Громадный такой, не очень ровный луг, с одной стороны — мы. С другой — шатры.

Стояла ночь, но светлая, из тех, что бывают к концу лета. Луна в небе плошкой, звёзды сверкают вовсю… Сверчки стрекочут, светляки кое-где подмигивают. Ветер травами пахнет. Красота!

Я смотрела на огни во вражеском лагере. Рядом что-то в очередной раз рассказывал Теодор (Дамиан куда-то исчез). Вокруг меня витали духи — давно мной забытые и очень привычные. Умилительно-спокойная картина. Была, пока на той стороне что-то не блеснуло. Знакомо так, золотом.

Я зажмурилась и отвела взгляд. Магия святош. И крест — вон, мигает отсветом костра.

"О, мои пауки собственной персоной. Святоши…", — мысль вяло скользнула… и породила следующую: "Они не оставят меня в покое. Никогда. Пока не убьют. Как того проклятого до меня. Они превратят мою жизнь в ад. Уже превращают".

Медленно, нерешительно я вытащила из спрятанных в поясе ножен маленький ритуальный кинжальчик.

Теодор наконец-то заткнулся и смотрел на меня расширенными от удивления и… ожидания? глазами.

Какая-то (маленькая, если честно) часть меня кричала одуматься. Что в сущности такого — на меня ещё никто не напал и даже если клирики начнут охоту, всегда можно спрятаться… у Армана, например.

Другая часть возражала, что прятаться негде — святоши найдут везде. А охота уже началась. Вспомни, Алисия, подвалы, где ты нашла Александра? Хочешь провести в них остаток жизни? Очиститься?

Вся моя жизнь проклята.

Это сложно только в первый раз. В первый раз ещё задумываешься, в первый раз совесть ещё о чём-то кричит. А потом…

"Тьма… вокруг тебя… Алисия. Ты… притягиваешь… тьму".

Теодор и кто там с ним был ещё отшатнулись, когда я, вытянув руку, резанула по запястью крест-накрест. Боль отрезвила на мгновение, но потом в воздухе засияла громадная пентаграмма, в центре которой, невидимые, кружились духи и…

— Наконец-то, госпожа.

Я не вздрогнула — ждала этот голос. Но, думаю, если Теодор был рядом, в его прекрасной тёмной шевелюре появились седые волосы. Видеть демона и не испугаться? Ха.

А вот мне было всё равно. Даже если бы он меня сожрал вместо того, чтобы служить — всё равно.

Они приникли к моей руке — невидимые. Я чувствовала сотни, тысячи губ, тянущих из меня энергию. А потом:

— Прикажи, госпожа. Прикажи-и-и-и…

Почти как там, в гробницах, где серые существа называли меня госпожой. И отголосок желания могущества, власти, господства…

— Прикажи-и-и-и!

Я открыла глаза и выдохнула, указывая на вражеский лагерь:

— Убейте.

Шелест, как вздох облегчения, заглушил крик в душе — голос Армана: "Алиска!"

Да, только в первый раз это сложно.

А на самом деле легко. Всего-то — отдать приказ.

Снова превратившись в куклу, я равнодушно наблюдала, как моя призрачная армия туманом окутывает лагерь, как то тут, то там вспыхивают щиты святош. А потом — резко оборвавшийся слаженный вопль. И всего-то около минуты. И всё…

Я обернулась. Путаясь в юбках платья, подошла к группе людей, среди которых был мой брат. Встретилась с ним взглядом.

— Ты этого хотел?

Он не мог вымолвить ни слова, ошалело глядя, как я иду к своему шатру. И долго ещё весь наш лагерь окутывало напряжённое молчание — взорвавшееся потом испуганными и изумлёнными восклицаниями.

Но я к тому времени уже крепко спала.

И совесть в лице Армана меня уже не мучила.

Первый раз и правда самый сложный. Но только он.

Утром солнце светило ярко и головная боль больше не мучила. Я чувствовала себя так, будто заново родилась. Даже испуганные слуги и солдаты воспринимались как должное. Точнее я просто не обращала на них внимания.

Наверное, так чувствует себя рыцарь, победивший дракона. Я убила своего. Да как легко! Чего я боялась раньше? Людского мнения? Да бросьте, меня всё равно ненавидят. Так зачем мне их жалеть?

— Алисия, — выдохнул брат, лично открывший для меня дверцу кареты. — Твоя рука…

Я проследила за его взглядом. Моя рука, от запястья до кончиков пальцев, исписанная какими-то символами. Теми же, что я видела, впервые вырастив виноград. Но тогда они покрывали только запястье. И сияли. Сейчас казались ожогами. Смотрелось отвратно, но ничуть не болело.

— Найди мне перчатки, — потребовала я, забираясь в карету.

Брат кивнул и захлопнул дверцу.

Весь день меня подташнивало — сдуру выглянула в окно. Трупы, обезображенные, непохожие местами и на людей преследовали меня ещё долго. Трупы, жужжание мух, запах…

Господи, не дай Арману узнать…

Меня везли вслед за армией, марширующей вглубь какой-то страны, к какому-то городу. Да, я снова не удосужилась посмотреть на карту. Да и зачем? Я и в окно больше не глядела.

От нашей армии бежали, точно от монстра. От меня бежали. И мне это нравилось. Я обнаружила странную притягательность в общем страхе. Эта… власть оказалась куда вожделенней трона, богатств и даже никчёмной любви народа.

Города, слившиеся в одну мешанину серого, сдавались один за другим. По приказу Теодора и Дамиана клириков убивали — святоши пытались заставить людей сражаться. Ха! Когда один такой "шубутной" городок я окружила колючками, как когда-то мой замок, жители сдались сразу и добровольно. Только какие-то фанатики заперлись в церкви и там же сгорели. То ли сами сожглись, то ли кто-то из наших факел бросил…

К середине осени часть армии пришлось оттянуть к нашей с Теодором столице. Клирики мутили народ. И, если юг верил в какой-то там огонь, то у меня на родине триединый Бог был в большом почёте — а, значит, и его служители.

На ходе войны это, вроде, не сказалось. Я, правда, не вникала, что там, но продемонстрировать собственную силу перед сотнями зрителей в очередном городишке? Это оказалось поинтересней, чем летать с Арманом за сокровищами. Здесь я купалась во всеобщем внимании — то, чего мне не доставало всю жизнь. Они меня боялись — все до единого, что в нашей армии, что во вражеской. А у меня мурашки по коже от их испуганных взглядов. М-м-м!

Я научилась находить в страху удовольствие. Он родной был, страх, знакомый с детства. Всегда — страх.

А всего-то надо было принять как данность, что они никогда меня не полюбят.

И никто, никто не мог мне противостоять. Клирики бежали — за редким исключением. Я больше не боялась их "отрядов" (человек десять, никогда больше). Как намострячилась вызывать демонов — так и не боялась. У меня запястья не заживали — но и чёрт с ними, и так покрытыми какой-то гадостью. Символы-то не исчезли, с перчатками я уже сроднилась. Такая мелочь по сравнению с чувством восторга, к которому я уже начала привыкать.

К концу осени мы вошли в столицу какого-то крупного западного государства. Красивый городок, тихенький такой, чистенький. Был. Теодор с Дамианом, командовавшие армиями, ничтоже сумнящеся расквартировали солдат у местных. Шумели сильно…