Второе рождение - Градова Ирина - Страница 30

– Чего задумалась?

Рядом стояла Полина, с которой я познакомилась в самый первый день в «Родунице». За прошедшие несколько суток мы сошлись настолько близко, насколько вообще позволяет такой короткий срок. Полине, высокой, полной, веснушчатой и смешливой девушке, было двадцать семь лет.

– А вот что происходит с теми, кто всю жизнь занимается спортом, а потом внезапно бросает! – смеясь, сказала она, когда я в ее присутствии посетовала на собственную прибавку в весе.

Оказывается, Полина с детства занималась академической греблей. Тогда она жила в своем родном городе Пятигорске. Потом попала в юношескую сборную, перебралась в Питер с подачи тренера, разглядевшего в девочке перспективную гребчиху, и делала большие успехи. В Пятигорске у Полины остались мать, бабушка и две младшие сестры. Семья жила бедно, и спортивная стипендия, которую получала девочка, стала хорошей прибавкой к скудной пенсии и зарплате матери. И вот, когда Полину выбрали в команду для участия в грядущих Олимпийских играх, она сломала ключицу. Сделали операцию, она поправилась, но о карьере спортсменки пришлось забыть. Что ей оставалось делать – возвращаться домой, как побитой собаке? Она с тоской вспоминала их маленькую однокомнатную квартирку в доме барачного типа, с общей кухней и ванной, в которой никогда не было горячей воды. Неужели это та жизнь, с которой ей придется смириться? И Полина решила рискнуть. Она осталась в Санкт-Петербурге и устроилась ночной кассиршей в супермаркет. Там она познакомилась с парнем, который работал охранником, и они стали жить вместе на съемной квартире. Как казалось Полине, жизнь налаживалась. Гражданский муж бросил ее, когда девушка была на пятом месяце беременности: выяснилось, что он не разведен и имел двоих детей, на которых не платил алименты. Сообразив, хотя и с опозданием, что третий ребенок вот-вот свяжет его по рукам и ногам, мужчина предпочел исчезнуть. Во второй раз мечты Полины разбились вдребезги о плачевную реальность: муж ушел, за квартиру платить нечем, да и аборт делать поздно. Жить на зарплату кассирши, растя ребенка, возможным не представлялось. И вновь замаячила печальная перспектива бесславного возвращения в Пятигорск. Однако Полина уже была «отравлена» мегаполисом. Да, здесь она не шиковала, но отправляться обратно в провинцию Полина не намеревалась.

– А как ты вышла на «Родуницу»? – спросила я.

– В клинике буклетик надыбала. Мне аборт делать отказались, а в брошюре все так красиво описывалось! Ну, позвонила туда, пришла на собеседование. На самом деле я не очень верила в то, что меня возьмут, ведь там тоже платить нужно, а денег у меня – сама понимаешь…

– И как же ты договорилась?

– Мне сказали, что я могу внести вклад не только деньгами, но и своей работой, – радостно сообщила Полина. – Я неплохо шью, и здесь это оценили. И платье могу, и костюм сварганить. В обычной жизни мне это как-то не слишком помогало – разве что на покупке собственной одежонки экономила, а тут, видишь, пригодилось! Я вон, и Александру обшиваю.

– Это ты про ее платье с передником?

– Да нет, – рассмеялась девушка, – платья тут на потоке шьют: Александра считает, что все в общине должны носить униформу, чтобы не отличаться друг от друга слишком сильно.

– А я думала, что дело в религиозной направленности «Родуницы».

– Ну, это, конечно, тоже есть – немножко, – кивнула она. – Поселок в Сибири – классная идея для тех, кому здесь ничего не светит. Вот, к примеру, я: ни кола, ни двора, ни работы нормальной…

– Погоди-ка, – перебила я Полину, – ты о чем?

– А тебе не рассказывали? Хотя да, ты ведь из тех, кто платит. Они обычно рожают и уходят по домам, а те, кто вроде меня, не знают, куда деваться. Одной дите не поднять, поэтому программа Александры – как раз то, что нужно.

– Может, объяснишь про программу эту?

– Почему нет? – пожала плечами Полина. – «Родуница» занимается строительством поселка в Сибири. Если хочешь, покажу тебе потом фотографии – там такая потрясающая природа, ты бы видела! И домики такие классные – каждой свой собственный, и земли полно, можно сажать все, что душе угодно, ведь климат там гораздо лучше, чем здесь. И как только строительство будет закончено, все, кто пожелает, сможет переехать!

– А где же деньги на это берутся? – удивилась я.

– Ну, мы же тут все работаем, – ответила Полина. – И потом, у Александры есть какие-то богатые спонсоры, которые дают деньги на конец света…

– На… что?!

– Ага, – ухмыльнулась Полина. – Когда все здесь накроется медным тазом, мы уже будем далеко! Правда, Александра не любит, когда мы новеньким все сразу выкладываем: она считает, что сначала они должны втянуться в жизнь общины… Ты ведь все равно не поедешь в Сибирь, верно?

– И все-таки расскажи, – настаивала я.

– Говорят, грядет конец света, и спасутся лишь те, кто успеет вовремя перебраться туда, куда его последствия не дойдут.

– То есть в Сибирь?

– Ага. Питер-то вообще затопит вместе с областью – уже сейчас наводнения вон какие, да и дожди без конца… Короче, Сибирь – именно то место, где можно будет спастись, – во всяком случае, так считает Александра. Но самое главное – это дети.

– Дети?

– Большинство взрослых погибнут, а откуда возьмется будущее, если в нем некому будет жить? Кто-то же должен возрождать все вокруг, так? В Сибири огромные территории, отличный климат – самое правильное место для того, чтобы растить детей и начать все сначала!

– Но дети-то откуда? – спросила я.

– Так наши дети-то, наши! – ответила Полина, поражаясь моей тупости. – Таких, как я, здесь большинство. Тебе, разумеется, это вряд ли интересно, потому что у тебя есть, куда возвращаться… Хотя, если все эти разговоры насчет конца света правда, то советую хорошенько подумать!

Я смотрела на Полину, недоумевая, как в принципе можно верить в столь нелепую идею. Теория о конце света – миф, которому много сотен лет. Я нисколько не сомневаюсь, что когда-нибудь он наступит, точно так же как понимаю – спасаться от него бессмысленно: весь человеческий род, да и сама Земля, просто прекратит свое существование, смешавшись с космическим мусором и растворившись в бескрайних просторах Галактики! Колония в Сибири, напоминающая легенду о Ноевом ковчеге, представлялась мне столь же неубедительной, как и соответствующий библейский сюжет.

– Да не парься ты! – снова расхохоталась Полина, хлопнув меня по плечу. Ее смех был таким заразительным, что мне на минуту показалось, что я недопоняла девушку и все вышесказанное было шуткой. Но ее следующая фраза доказывала, что это не так.

– В любом случае, – сказала Полина, – для тебя «Родуница» – всего лишь место, где примут твоего ребенка. Здесь ведь насильно никого не держат, и каждый может уйти в любой момент, как только отработает пребывание.

– Отработает?

– Ну, ты же понимаешь, что все это денег стоит? Роды – дело не дешевое, врачу надо платить, за лекарства и вещи для новорожденных, как и за еду, свет и так далее. «Родуница» предоставляет все это бесплатно, но с условием, что роженицы остаются в общине. В противном случае они должны оплатить услуги и отправляться на все четыре стороны.

– Разве работа в общине не является одновременно отработкой?

– В некотором роде, – кивнула девушка. – Но ты не забывай, что нужны деньги на строительство поселка в Сибири, так что этого недостаточно.

– И как ты сама-то собираешься расплачиваться?

– Да мне не придется! – махнула рукой Полина. – Я ведь согласна уехать. А те, кто не хочет… У всех разные ситуации. Такие, как ты, допустим, просто дают определенную сумму, включающую подготовку к родам, сам процесс и послеродовой уход. Другие приносят какие-то ценности. Я вот, к примеру, сразу отдала Александре золотишко, которым за всю жизнь разжилась. Она взяла, хотя в ломбарде за это мало дали бы – ни за что не хватило бы на роды!

– А что, если ничего такого нет?

– Не знаю, – покачала головой Полина. У нее на лице появилось удивленное выражение, словно никогда раньше она не задумывалась о подобной ситуации. – Наверное, у Александры есть выход и на такой случай?