Шоковая терапия - Градова Ирина - Страница 49

– Да таким образом можно втюхать кому угодно что угодно! – воскликнул Никита.

– На это и делался расчет, – кивнул Карпухин. – Помните, Павел рассказывал нам об этом… как его… толи… тали…

– Талидомиде, – подсказала я.

– Вот-вот. Его ведь от чего только не использовали, кому только не прописывали – вплоть до того, что считали чуть ли не основным препаратом, просто необходимым для беременных женщин! А теперь – разве его запретили? Ничего подобного – лечат им проказу, ВИЧ и так далее! Лекарства, которыми так активно торговали в «Сосновом раю», прошли государственную сертификацию и были признаны безопасными.

– Настолько, насколько вообще можно считать безопасными препараты такого рода! – возразил Павел.

– Но ведь никто пока что не запретил применение психотропных препаратов вообще, верно? Так что фактически работники клиники не совершали никаких преступлений.

– Погоди, что это значит – фактически не совершали? – подал голос Лицкявичус.

Я наблюдала за ним во время разговора и видела, как интенсивно играют желваки на его скуластом лице: наш бывший босс явно испытывал недовольство от услышанного.

– А как насчет того, что лекарство, которое имеет право прописывать только психиатр, пациент получает от гинеколога?

– Ты, конечно, прав – я же ничего не говорю! – развел руками майор. – Однако это вопрос очень спорный, и в суде, думаю, такое не прокатит. «Сосновый рай», являясь частным заведением, имеет право заключать договор с любой фармакомпанией. Таким образом, чтобы доказать неправомочность действий персонала клиники, следствию придется иметь дело с каждым из врачей в отдельности – а это, скажу я вам, занятие неблагодарное и, скорее всего, проигрышное: нужно будет как-то доказать, что они не обладали достаточной компетенцией, чтобы прописывать пациентам именно эти препараты.

– То есть, – вмешалась я, устав молчать, – «Сосновый рай» может отделаться легким испугом?

– Даже и того меньше, – подтвердил Крпухин. – Если только…

– Если только что? – спросил Лицкявичус, сверкая глазами.

– Я же говорил, что Алена Руцкая собирается подавать в суд на клинику? Она едва не выпала из окна благодаря их «лечению»! У нее имеется открытый доступ к СМИ, ведь она – телеведущая; кроме того, Руцкая лично знакома с большинством пострадавших по нашему делу. Если ей удастся привлечь их на свою сторону, что вполне вероятно… Возможно – я повторяю, только возможно, – это поспособствует тому, чтобы наш маленький костер раздули до большого пожара, а вот тогда уже руководству «Соснового рая» придется держать ответ перед общественностью, не говоря о том, что это сильно ударит не только по их репутации, но и по карману! Насколько я успел узнать Руцкую, она не из тех, что попросту разбрасываются подобными угрозами, она серьезно настроена на борьбу… Тем более, что ее рейтинг от всего этого только вырастет.

– Да, но при чем тут Рубин? – поинтересовалась Вика, до сих пор хранившая молчание. – Как он-то со всем этим связан?

– Вот именно, что вплотную! – ответил майор. – Помните, что именно мы знаем о Геннадии Рубине – помимо того, конечно, что рассказал нам о нем Андрей?

– Что он был хорошим специалистом, – отозвалась я. – Лучшим из всех в своей области в «Сосновом раю».

– Правильно. А еще – все, кто с ним общался, подчеркивали его порядочность и честность. Ну, в том, что касается личной жизни, он, конечно, несколько подмочил свою репутацию, но – с кем, как говорится, не бывает? Так вот, Рубин, как и все прочие, прописывал и продавал пациентам медикаменты – до тех пор, пока не произошла трагедия с фигуристом Анатолием Серовым. Геннадию не составило труда понять, что виною всему – салант, который спортсмен принимал по его рецепту. Рубин чувствовал свою вину за этот случай и начал собственное расследование. Все, что узнавал, он заносил в свой дневник – именно поэтому в нем отсутствуют страницы, касающееся этого дела.

– И кто же об этом позаботился? – спросил Никита.

– Погоди, я к тому и веду! Короче, Рубин выяснил, что случай с Серовым – далеко не единственный, разница лишь в том, что больше никто не погиб – пока что. Теперь поговорим о некой таинственной даме – любовнице Геннадия…

– Ею была Лариса Смирнова? – уточнила я.

– Точно. Мы думали на пациенток, медсестер и даже на Анфису Караваеву, но именно с Ларисой Рубин и закрутил бурный роман. Он так долго оставался примерным семьянином, что, вероятно, устал от предсказуемости собственной жизни, а Лариса внесла в нее новую, свежую струю. Кроме того, как показывает опыт нашего Леонида, этой женщине противостоять трудно, почти невозможно!

– Да уж, – фыркнула Вика. – Она едва его не утопила!

– Сильная баба, – согласился Никита.

– В отличие от покойной Татьяны Донской, – кивнул Карпухин. – Помните, меня все мучили сомнения по поводу субтильного телосложения певицы и способа убийства, требовавшего от преступника недюжинных физических возможностей?

– Значит, ты все же был прав, – сказал Лицкявичус. – Но почему Смирнова решила убить собственного любовника?

– А вот тут и начинается самое интересное! – широко ухмыльнулся майор. – Жаль, что Леонид ни разу не упомянул в своих отчетах о своей интрижке с тренершей – это сэкономило бы мне кучу времени и, возможно, уберегло бы его самого от неприятностей! После покушения на жизнь Кадреску я, естественно, перевернул небо и землю… Хотя, честно говоря, так далеко мне заходить не пришлось: информации о Ларисе Смирновой оказалось хоть отбавляй – главное, знать, где ее искать!

– И что же ты нарыл? – нетерпеливо прервал его Лицкявичус.

– У нашей девочки достаточно длинный послужной список. Представляете, она была подающей надежды пловчихой, когда состояла в юношеской сборной! Потом что-то там не заладилось, и ей пришлось перейти на тренерскую работу. Тогда же она занялась карате – правда, только как любитель.

– Значит, Леониду еще повезло, что она сразу же не нанесла ему смертельный удар! – воскликнула я. – В этом виде борьбы имеются такие приемчики…

– Это да, – согласился майор. – Имеются.

– Однако между нахождением в сборной и работой простым тренером в частной клинике лежит пропасть! – удивленно воскликнула я. – Что же заставило Ларису сменить поле деятельности?

– Большой и толстый скандал, связанный с нашей олимпийской командой накануне игр в Китае. По правде говоря, у Ларисы и раньше случались проблемы – неконтролируемые приступы ярости, причем, заметьте, без участия каких бы то ни было лекарств – это просто заложено в ее природе! Пару раз она ходила по самому краю, рискуя вылететь из сборной, но последней каплей стал именно международный скандал. Дело, похоже, обстояло так. Спортсменки принимали какие-то БАДы, производимые в Японии. С этим, насколько мне удалось выяснить, все было вполне законно – они содержали какие-то водоросли и прочую ерунду, которая считается полезной для суставов и сухожилий. БАД выписывал врач сборной, и, как правило, препарат заказывали по Интернету через проверенных посредников. Не знаю точно, как так вышло, но в тот раз БАД поручили приобрести Ларисе. Короче говоря, времени до отлета в Пекин оставалось мало, и Лариса, решив не заморачиваться с заказом и доставкой, купила такой же БАД в городской аптеке. Только вот она не учла одной ма-а-аленькой детали: препарат, приобретенный в аптеке, содержал, помимо всего прочего, некое вещество под названием «эфедра» или, как ее еще называют, «ма-хуанг».

– Ого! – присвистнул Лицкявичус. – Тренерша решила скормить своим подопечным эфедрин?!

– Видимо, она об этом не знала – просто не прочитала внимательно надпись на упаковке, а японская фирма, выпускающая эти БАДы, делает четкое разделение между теми, что разрешены для спортсменов, и всеми прочими.

– Послушайте, – заговорила Вика, – я правильно понимаю: речь идет об эфедрине, наркотике?!

– В принципе, да, – ответил Лицкявичус. – Эфедрин – алкалоид, содержащийся в эфедре хвощевой, растущей, например, в горных районах Средней Азии. Он повышает тонус скелетных мышц, тормозит перистальтику, расширяет зрачок, стимулирует ЦНС… В общем, по своему психостимулирующему действию он близок к фенамину.