Чумной корабль - Касслер Клайв - Страница 90

— Все гладко? — поинтересовался Эдди.

— Да, только вот после разговора с ним душ захотелось при­нять. Видал я в своей жизни психов, но такого — впервые.

Линкольн поднял Купера с кушетки и уложил на каталку. Кабрильо отыскал паспорт Купера и билет в один конец в Рио-де-Жанейро, и они поспешили прочь. Из дома напротив вышла соседка поинтересоваться, что случилось.

— Сердечный приступ, — сообщил ей Хуан.

Сорок пять минут спустя карета «Скорой помощи» прибыла в аэропорт, а еще через десять часов «Гольфстрим» «Корпора­ции» приземлился в тридцати километрах от Осло, в аэропорту Гардермоен.

В ярком свете летнего дня ледник искрился, словно чудес­ный ледяной кристалл. Температура воздуха была около десяти градусов Цельсия, но на самом льду — чуть ниже нуля.

Джордж Адамс привез их сюда на «МД-520 Н», заменившем малыша «Робинсона». Вертолет был и побольше, и помощнее. А главное — гораздо быстрее, но при этом тише.

Ко времени посадки Купер понемногу начал приходить в себя.

— Где мы? Что вы делаете?

— Конечно же, вы знаете, где мы, доктор Купер, — безза­ботно произнес Хуан. — А впрочем, может, и нет. Ведь прошло больше шестидесяти лет.

Купер тупо смотрел на него, и Кабрильо продолжал:

— Мне все время не давала покоя одна вещь. Как вирус, разработанный нацистами и позже переданный ими японцам, оказался в ваших руках? Объяснение только одно: вы сами раскопали его. Нацистская оккупация Норвегии подробно за­документирована, и мои люди обнаружили в этих документах любопытнейшую вещь. Четырехмоторный разведчик «Кондор» был сбит над этим ледником в ночь на двадцать девятое апреля 1943 года. Погибли все члены экипажа, кроме стрелка. Его звали Эрнст Кесслер.

Купер моргнул.

— А самое удивительное, что по-немецки «кесслер» то же самое, что по-английски «купер» — что значит «бондарь». За­бавно, верно? А мне вот это не показалось забавным.

Кабрильо открыл дверь вертолета и грубо выволок Кессле­ра-Купера на лед. Все это время он говорил с ним спокойно, даже ласково. Лишь сейчас его ярость выплеснулась наружу.

— А еще мы обнаружили, что после авиакатастрофы Кес­слер стал сотрудником гестапо и проводил медицинские опыты в чудном местечке под названием Освенцим. А перед самым концом войны его перевели в германское посольство в То­кио. Думаю, это было неплохим прикрытием для твоей рабо­ты на «Отряд 731» на Филиппинах. Надо было тебе, больному ублюдку, умереть в ту ночь. Ты мог явить миру одно из вели­чайших открытий, то, что, возможно, послужило основой для одной из библейских историй, но выбрал путь убийцы… Что ж, Кесслер, ты пожнешь, что посеял, и сегодня, когда я буду пред­ставлять себе, как ты замерзаешь здесь насмерть, я буду улы­баться. — Кабрильо захлопнул дверь вертолета. — Поехали!

— Что теперь? — спросила Джулия, когда вертолет уже летел над водой.

— Он умрет.

— Я имею в виду, с Ковчегом.

— Ах, с этим… Я уже переговорил с Куртом Остином из Департамента морских исследований. А он ведет переговоры с нор­вежцами, чтобы разрешили исследовать ледник. Мы обязатель­но его найдем.

— Как же я хочу знать, что они там обнаружат…

Хуан мечтательно улыбнулся:

— Кто знает, может, каждой твари по паре…

Макс Хэнли сидел на скамейке неподалеку от обсерватории Гриффит-Парк, глядя на панораму Лос-Анджелеса. На лицо его упала тень, он поднял глаза и увидел своего сына, Кайла. Макс отсутствующим жестом пригласил его сесть. Он все еще про­должал злиться.

Кайл смотрел вдаль, и Макс изучал его профиль. Вдруг он увидел, как из уголка глаза Кайла скатилась слеза, за ней вторая, и его сын разрыдался как ребенок. Он обхватил отца руками, и тот обнял его в ответ.

— Мне так жаль… прости меня, папа, — всхлипнул Кайл.

— Конечно, прощаю, — произнес Макс слова, которые толь­ко и мог произнести отец.