Добыча золотого орла - Скэрроу Саймон - Страница 67

– Наверняка разъезжал от племени к племени, стараясь подбить их на сопротивление легионам, командир. Только думаю, скоро он останется совсем без союзников.

– Может быть, – уныло согласился Катон. – Только вот нам с тобой это вряд ли поможет, верно?

– Похоже на то…

Восторженные крики звучали довольно долго, но в конечном итоге туземные воины вернулись к своим упражнениям и прочим повседневным занятиям. Солнце опустилось ниже края стены, так что пленники наконец оказались в тени. Обычно в это время караулившие их воины заходили внутрь с корзиной объедков, и пленные уже нетерпеливо зашевелились в предвкушении возможности заглушить мучительный голод. Катон поймал себя на том, что облизывает губы, глядя на ворота. Ждать пришлось несколько дольше, чем обычно, и Катон даже успел испугаться, а вдруг сегодня их оставят без еды. Но вот звякнула запиравшая створы цепь, ворота распахнулись, впустив в грязный, загаженный коровник бледный наружный свет, и на фоне проема обрисовалась фигура могучего воина, озиравшего с высоты своего роста скованных вместе чумазых оборванцев.

– Кто из вас старший по званию?

Несмотря на сильный акцент, латынь говорившего была вполне внятной, и Катон поднял руку. Фигул тут же попытался остановить его и хотел вызваться сам, но Катон отстранил его руку и громко произнес:

– Я!

Воин оглядел Катона и поднял брови:

– Ты? Мне нужен твой командир, а не ты, щенок. Итак, кто из вас главный?

Катон вспыхнул от гнева, прокашлялся и как можно отчетливее произнес:

– Я центурион Квинт Лициний Катон, командир Шестой центурии Третьей когорты Второго легиона Августа. Выше меня рангом здесь никого нет.

Воин, уязвивший Катона, улыбнулся, оглядел центуриона с ног до головы, а потом, уже на своем языке, промолвил:

– Вот уж не думал, что в ваших легионах солдатами командуют мальчишки. На тебя посмотреть, так ты, похоже, еще и бриться не начал.

– Может быть, – ответил Катон по-кельтски, – но зато я уже усвоил, что за дерьмо бритты. Иначе как бы я смог перебить такое множество вашего брата?

Улыбка воина стаяла, и он вперил в молодого центуриона холодный взгляд.

– Мальчик, я бы на твоем месте попридержал язык, пока он у тебя есть. Это ты сейчас по шею в дерьме, а вовсе не я. Тебе стоит хорошенько это запомнить.

Катон пожал плечами.

– Так или иначе, зачем я тебе нужен?

Воин наклонился, расстегнул стягивающий его лодыжки ремень, открепил его от общей цепи, рывком поставил на ноги и прорычал ему в лицо:

– Кое-кто хочет тебя увидеть, римлянин.

Оскаленные зубы и горящие глазищи варвара внушали такой ужас, что Катон едва не отпрянул, но вовремя сообразил, что бритт как раз и хочет, чтобы он испугался. Знал Катон и то, что за ним внимательно наблюдают его товарищи, они в страхе, да, но им любопытно, как поведет себя молодой командир.

– А пошел ты… – произнес Катон на латыни, с усмешкой на губах, и плюнул воину в лицо.

Правда, во рту у него пересохло, слюны почти не было, и получилось, что он не столько плюнул, сколько дунул, но эффект это произвело должный. Катон тут же получил от варвара кулаком под дых, сложился пополам и осел на колени, пытаясь набрать воздуха. Зато в ушах его звучали одобрительные, восхищенные возгласы легионеров.

Воин схватил центуриона за волосы и рывком поднял на ноги.

– Забавно получилось, да, римлянин? В следующий раз я тебе яйца откручу, и ты больше не сможешь говорить мужским голосом. Пошли.

Он вытащил Катона из коровника. Как раз в это время к дверям приближался караульный с корзиной еды для пленных. Неожиданно воин взмахнул кулаком и треснул им по корзине так, что все ее содержимое разлетелось, попадав на землю. Тут же со двора ближайшей хижины выбежали и принялись склевывать кусочки две курицы. Воин удовлетворенно кивнул и лишь потом заявил испуганному караульному:

– Сегодня римляне обойдутся без еды.

Караульный кивнул и осторожно наклонился, чтобы поднять корзину; воин же схватил Катона за руку и потащил за собой в самое сердце лагеря. Близилось время ужина, и в воздухе витали запахи готовящейся пищи, терзавшие едва восстановившего дыхание Катона. Однако, несмотря на муки голода, он беспрестанно озирался по сторонам и все примечал. Здесь было много воинов, суровых с виду мужчин, поднимавших глаза, когда мимо них проводили пленного. В снеди нехватки не наблюдалось: коптились заготавливаемые впрок туши, зерновые ямы были заполнены почти по края. Эти люди явно обладали и волей, и материальными возможностями, чтобы стать тем ядром, вокруг которого вновь объединятся все противники Рима. Катон понимал: если легионы хотят утвердить на острове власть империи, им сначала необходимо покончить с этими людьми.

Правда, это уже не его проблема. Он больше не являлся римским солдатом, а по правде сказать, был почти уверен, что в ближайшем будущем вообще перестанет существовать. Не исключено, что как раз сейчас его и тащат на казнь, если, скажем, друиды задумали совершить ночное жертвоприношение.

Вокруг лагеря уже сгущались сумерки. Катона втолкнули во входной проем одной из самых больших хижин, а поскольку руки его оставались связанными, он потерял равновесие и упал на усыпанный тростником пол. Перекатившись на бок, Катон увидел маленький костер, потрескивавший посередине хижины, и сидевшего у огня на табурете крупного мужчину с зачесанными назад и перехваченными шнуром песочного цвета волосами, лет с виду около сорока. На нем была простая туника и обтягивающие штаны, подчеркивавшие могучую мускулатуру. Лицо украшали борода и длинные, висячие усы, подбородком он опирался на могучие руки с переплетенными пальцами. Блики костра играли на лице, высвечивая поджатые губы, густые брови и высокий лоб, а на шее сверкал крученый золотой обруч, при виде которого Катону, уже видевшему подобное украшение, стало не по себе.

– Где ты взял это ожерелье? – спросил Катон по-кельтски.

Варвар удивленно поднял брови и склонил голову набок с таким видом, словно его это позабавило.

– Римлянин, я не для того велел доставить тебя ко мне, чтобы обсуждать твои вкусы по части ювелирных украшений.

Катону удалось привстать на колени, и он заставил себя успокоиться.

– Я и сам так думаю.

Со связанными запястьями менять позу было неудобно, однако Катон сумел сесть на полу, скрестив ноги, и теперь получше присмотрелся к бритту. Несомненно, то был воин, причем не простой, а, судя по окружавшей его ауре, прирожденный вождь. А витой обруч на его шее был точно таким же, какой носил Макрон. То был трофей, снятый римлянином с шеи Тогодумна из могущественного племени катувеллаунов, брата Каратака.

Катон слегка склонил голову.

– Как я понимаю, ты Каратак, царь катувеллаунов?

– К твоим услугам! – Вождь с насмешливым смирением поклонился в ответ. – Да, я имел честь так называться, пока ваш император Клавдий не решил, что этот остров будет неплохим дополнением к его обширной коллекции населенных земель. Был когда-то царем, верно. Впрочем, нет – я остаюсь им, хотя мое царство и ужалось до размера островка на болоте, а армия – до горстки воинов, уцелевших после последнего столкновения с легионами. А кто ты?

– Квинт Лициний Катон.

Царь кивнул:

– Я знаю, твои соплеменники предпочитают, чтобы их называли последним именем.

– Это принято среди друзей.

– Понимаю. – По лицу Каратака промелькнула легкая улыбка. – Ну что ж, поскольку последнее имя легче всего использовать, можешь пока рассматривать меня как друга.

Катон заподозрил в этих словах какую-то ловушку, а потому промолчал, стараясь, чтобы его лицо осталось бесстрастной маской.

– Ладно, – решил царь, – буду звать тебя Катоном.

– Почему ты послал за мной?

– Потому что мне так было угодно, – властно ответил Каратак, выпрямившись и воззрившись на Катона сверху вниз. Впрочем, он тут же расслабился и улыбнулся. – А что, у вас, римлян, в обычае задавать дерзкие вопросы?