Пророчество орла - Скэрроу Саймон - Страница 41

— Туда! — закричал Катон, указывая рукой в направлении корабля Макрона. — Поворачивай туда!

Альбин передал приказ рулевому «Спартанца», и корабль, ставший, избавившись от лишнего груза, несколько более проворным, развернулся в направлении трех кораблей, сцепленных вместе, к которым, нацелившись на «Трезубец», уже приближался четвертый.

— Пращи готовь! — выкрикнул приказ Катон, указывая на мишень. — Целиться по тем ублюдкам! Остальные расступитесь, дайте пращникам простор.

«Спартанца» и сцепленные суда разделяло не больше пары сотен шагов, когда пиратский корабль со всего разгона врезался в бирему Макрона. Раздался оглушительный треск расщепляемого дерева, бирему встряхнуло так, что полопались троса оснастки. На всех трех сцепленных кораблях люди от мощного толчка попадали с ног, и на миг воцарилась тишина. Потом они опомнились, вскочили и продолжили бой. Пираты с прибывшего на подмогу судна зацепились за борт «Трезубца» абордажными крючьями и теперь подтягивались к нему. Абордажная команда уже собралась на передней палубе, размахивая оружием в нетерпеливом ожидании момента, когда можно будет перескочить на бирему и смести с нее прочь римскую команду.

Отвернувшись, Катон набрал побольше воздуху, взглянул сквозь палубную решетку на тонущие в сумраке лица гребцов и заорал:

— Быстрее! А ну, быстрее, бестолковые ублюдки! Налегай!

Павсарий участил ритм, гребцы налегли на весла изо всех сил, и «Спартанец» рванулся вперед, сближаясь с соединенными воедино римскими и пиратскими кораблями.

Неожиданно Катон увидел, что нос триремы стал уходить в сторону, и, взъярившись, повернулся к Альбину, уже сжимая кулак, но вовремя сообразил, что триерарх хочет обогнуть корму «Трезубца», чтобы ударить пирата в борт.

Как только они оказались на расстоянии полета ядра из пращи, Катон закричал:

— Пращники — начинай! Задайте им, парни!

Засвистели раскручиваемые над головами пращи, и свинцовые заряды, описав низкую дугу, обрушились на столпившихся на передней палубе пиратов. Глухие удары, треск ломающихся костей, крики боли и ярости были прекрасно слышны на палубе «Спартанца», команда которого отозвалась нестройным ревом, выражавшим злобное удовлетворение. Затем на пиратов обрушился следующий залп, повлекший за собой новые жертвы. Несколько человек упали в просвет, остававшийся между сближающимися кораблями, и были раздавлены, когда те сошлись вплотную. Но этого Катон уже не видел, ибо трирема обогнула корму «Трезубца» и стал виден беззащитный бимс пиратского судна. Теперь и пираты увидели новую угрозу: одни в полной растерянности и ужасе взирали на несущийся прямо на них мощный боевой корабль, другие, быстрее оценив обстановку, заметались, ища укрытие от очередного залпа из пращей, ядра которых снова обрушились на палубу. Расстояние между кораблями стремительно сокращалось, и Катон, смотревший на врагов с высоты борта, заскрежетал зубами, с нетерпением ожидая столкновения.

В этот момент оптион Феликс, оглянувшись, увидел, что его центурион перевесился через ограждение на носу триремы, подскочил к нему, схватил и что было сил рванул назад. Оба они покатились по палубе, а в следующий миг произошло столкновение. Затрещали ломающиеся доски, люди попадали с ног. Сила толчка швырнула Катона вперед так, что он приложился шлемом о носовую перегородку, вскрикнул от боли, а когда обернулся к своим людям, то увидел, что большинство его людей уже вскочили и с оружием в руках спешат к сходням. Правда, не обошлось без потерь: нескольких приложило так, что они лишились чувств, кому-то переломало конечности, а снизу доносились стоны и ругательства гребцов, которых посшибало с их скамей.

Феликс уже стоял на ногах и протягивал Катону щит.

— Вот, командир. Вставай.

Пока центурион тряс головой, пытаясь справиться с ошеломлением и болью, оптион направил людей к «ворону». Трирема налетела на пиратское судно под углом, но люди Миниция у кормовой мачты уже перебрасывали на его борт крючья, чтобы стянуть корабли вместе. Выпрямившись и подняв щит, Катон осторожно приблизился к носу и взглянул вниз. Таран пробил деревянный корпус пиратского судна, войдя внутрь на четыре, если не больше, локтя: вода, бурля и клокоча, вливалась в пробоину. Уловив движение слева, он пригнулся, и легкий дротик с резким стуком отскочил от края его щита.

Пираты на передней палубе уже тоже оправились от столкновения: часть из них развернулась, чтобы с оружием в руках встретить атакующих, но остальные ринулись на «Трезубец». Катон понял, что пиратский триерарх — человек сообразительный и хладнокровный, и понял, что может одолеть защитников «Трезубца», прежде чем им на выручку поспеют бойцы с триремы. Катон видел, что Макрон с парой десятков человек отчаянно защищаются, сбившись в тесный круг у мачты.

— Спускайте мостки! — закричал Катон. — Скорее!

Пока люди Миниция, налегавшие на троса крючьев, постепенно подтягивали трирему к пиратскому кораблю, команда «ворона» привела в действие свое устройство. Подвесные мостки со скрипом поднялись над бортом «Спартанца», преодолели полосу воды между судами, и их тень пала на пиратскую палубу.

— Отпускай! — крикнул Феликс.

Как только бойцы отпустили канаты, тяжелые железные зубья, торчавшие снизу из мостков, с треском пробивая и расщепляя настил, обрушились на вражью палубу, и корабельная пехота с торжествующими криками устремилась по ним вперед. Несколько метательных копий и стрел полетело им навстречу, но угодили в защитное деревянное ограждение, не причинив атакующим вреда. Феликс, стоя у края мостков, погонял людей.

— Вперед! Шевелитесь, лентяи, а то для вас и дела не останется! Живо!

Выхватив меч, Катон буквально втиснулся в плотный людской поток, скатывавшийся с триремы. Часть его людей устремилась к носу пиратского корабля, сметая противников со своего пути. Катон повернулся к корме, где собралась небольшая группа крепких, хорошо вооруженных людей.

— Эй вы! — призвал он пехотинцев, оказавшихся с ним рядом на абордажных мостках. — За мной!

Они направились к корме, расчищая себе путь среди обломков такелажа. Палубные решетки были откинуты, и, заглянув вниз, Катон увидел, что скамьи гребцов пусты. Все они, бросив весла и похватав оружие, перебрались на «Трезубец», в то время как внизу уже поблескивала вливавшаяся сквозь пробоину вода. Кучка людей перед ними сомкнулась теснее, прикрываясь от римлян круглыми щитами. Времени для перестроений и тактических маневров не было. Набрав побольше воздуху, Катон что было мочи заорал: «Бей!», пригнулся за щитом и устремился на пиратов.

По обе стороны от него бойцы сошлись с врагами вплотную: резкие выкрики перемежались с лязгом стали. Один из пиратов с диким криком устремился на Катона. Яростный удар обрушился на его щит, тяжелая фальката взлетела вверх в мощном замахе, чтобы обрушиться на шлем центуриона.

Катон вскинул свой меч, со звоном парировал удар и, прежде чем пират успел замахнуться снова, резко ударил его рукоятью в оскалившуюся в рыке физиономию. Голова противника дернулась, тот охнул, из глубокого рассечения на лбу брызнула кровь. Не теряя времени и не давая врагу опомниться, Катон отдернул руку и нанес еще один удар по лицу, но уже клинком, полоснув по переносице и глазам. Пират с криком отлетел к бортовому ограждению. Резким ударом щита Катон столкнул его за борт и повернулся к другому противнику.

Коренастый, широкоплечий мужчина со светлыми, выбивавшимися из-под кожаной шапочки волосами стоял в низкой стойке и, прищурившись, отслеживал движения римского центуриона. Когда он, подняв острие своего меча, сдвинулся на скользящий шаг вперед, Катон напрягся, ожидая взрывной атаки. Но ее не последовало: пират вдруг остановился и удивленно уставился на свою грудь, откуда, пробив кожаную безрукавку, выступило окровавленное острие меча. Колени под ним подогнулись, и он повалился вперед. Стоявший позади него боец корабельной пехоты с удовлетворенной ухмылкой вырвал клинок из спины поверженного врага. Катон открыл рот, чтобы поблагодарить воина, но в этот миг сверкающая полоса стали обрушилась на шею бойца с такой силой, что его голова отлетела на несколько локтей и покатилась по палубе. Пират с торжествующим ревом прыгнул навстречу Катону, снова занося меч в широком замахе.