Пророчество орла - Скэрроу Саймон - Страница 98

Веспасиан поднял взгляд.

— Пока я лишь понимаю, что мы упускаем возможность взять будущее в свои собственные руки. Предоставить возможность осмыслить его лучшим умам Европы.

— Ага, — подхватил Нарцисс, — только ты забываешь о том, что лучшие умы — это далеко не всегда наилучшим образом ориентированные умы. Да и в любом случае, вероятно, было бы опасно пытаться вершить судьбу Рима, основываясь на текстах, составленных полубезумными мистиками в ту пору, когда этот город был всего лишь селением. На самом деле, скажу я, не так уж важно, что в этих свитках говорится; главное, чтобы нужные люди были осведомлены об их существовании. Тогда они станут бояться того, о чем там может говориться. В этом и состоит их истинная ценность — во всяком случае, для меня и для императора. Ты понял, Веспасиан?

Тот кивнул.

— Отлично, — сказал Нарцисс. — Тогда ты также понимаешь, почему не должен никому о них рассказывать. Сейчас лишь горстка людей знает об их существовании, и я хотел бы до поры сохранить такое положение.

Веспасиан улыбнулся.

— Естественно, ты был бы не прочь использовать содержание свитков для укрепления собственного положения.

В глазах Нарцисса промелькнул гнев.

— Я служу императору Клавдию, — заявил он. — Так же, как и ты. А содержание свитков буду использовать для пущей его безопасности.

— Я весьма тронут твоей непреклонной верностью, Нарцисс. И не сомневаюсь в том, что, применяя полученные знания, ты проявишь полнейшее бескорыстие.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Нарцисс накрыл свитки руками и продолжил:

— Я не хочу оскорблять тебя, требуя торжественной клятвы. Просто прошу понять, что стабильность Империи зависит от сохранения тайны. Думаю, мы договорились?

— Думаю, если бы мы не договорились, меня бы тихонько устранили?

— Естественно. Да так, будто ни тебя, ни рода твоего и вовсе не существовало.

— Тогда мы договорились…

Нарцисс улыбнулся.

— Спасибо. А ты, Вителлий?

Тот сразу же кивнул.

Нарцисс перевел взгляд на Катона, и молодой командир ощутил холодок страха: уж от него-то, в его положении, избавиться и вообще ничего не стоило. Тем не менее он нашел в себе смелость выпрямиться и встретить взгляд императорского секретаря.

— Центурион, я не без интереса ознакомился с твоим послужным списком. Ты многообещающий командир. Правда, твоя служба императору не всегда достойно вознаграждалась.

«Это мягко говоря», — подумал Катон, скромно кивая.

— Ты находишься здесь потому, что тебе известно о свитках, и я должен знать, что могу в этом отношении положиться на тебя и твоего друга Макрона. Уверен, необходимость соблюдения тайны тебе понятна, тем более что, проболтавшись о свитках, ты ничего не приобретешь. Напротив, все потеряешь. Имея это в виду, я не стану принимать меры, которые обеспечили бы твое с другом молчание. Ты одаренный человек, и не стоит разбрасываться талантами, которые могут пригодиться Империи. — Нарцисс откинулся в кресле и улыбнулся Катону. — Как раз сейчас мне нужны толковые люди для выполнения другой задачи, так что очень скоро ты покинешь Рим. Заодно, кстати, с твоим удалением со сцены и забот насчет соблюдения тайны свитков будет поменьше.

— Покину Рим? — Катон слегка склонил голову. — А куда я отправлюсь, почтеннейший?

— Скоро все узнаешь, центурион.

Сердце Катона забилось быстрее.

— Значит ли это, что я больше не считаюсь приговоренным к смерти?

Нарцисс кивнул.

— Как только закончится эта встреча, я дам указания аннулировать приговор.

— Центурион Макрон тоже свободен от обвинений?

— Да.

— Тогда мы сможем получить назначение в легионы?

— А где бы я мог найти лучшее применение двум отменным командирам?

Катон почувствовал огромное облегчение: впервые за долгое время он снова мог вздохнуть полной грудью. Разумеется, он понимал, что вообще не должен был подвергаться подобному преследованию, но главным сейчас было не справедливое негодование, а то, что слова Нарцисса положили конец постоянной, гнетущей тревоге. Зловещая тень палача, преследовавшая его месяцами, наконец сгинула, и Катон с огромным удовлетворением вновь почувствовал себя человеком, имеющим будущее. Скоро они с Макроном снова займутся тем, для чего и предназначены: службой под сенью орлов.

— Думаю, мы пришли к пониманию, центурион: до конца своих дней ты никому и словом не обмолвишься о свитках?

— Так точно, почтеннейший. — Катон торжественно кивнул. — Даю в том мое слово. Думаю, что могу поручиться и за Макрона.

— Уверен, так оно и есть… — Послышался стук, и Нарцисс обернулся к двери. — Войди!

Вошедший слуга отвесил поклон.

— Трапеза для командиров готова, господин.

— Отлично.

Слуга, снова склонив голову, попятился из комнаты, а Нарцисс повернулся к посетителям.

— Ну что ж, думаю, на сегодня мы с делами покончили. С вашими письменными докладами я ознакомлюсь, как только те будут готовы. Передадите их через моего писца.

Он встал с кресла, и остальные тоже поднялись на ноги. Нарцисс проводил их до дверей, где обменялся рукопожатием с Веспасианом и уважительно склонил перед ним голову.

— Еще раз прими мою глубочайшую благодарность за то, чего тебе удалось добиться.

Веспасиан устало кивнул и покинул комнату. Катон оказался рядом с Вителлием, когда императорский секретарь подал ему руку. Нарцисс и Вителлий раскланялись, и Катон не мог не обратить внимания на пурпурное родимое пятно на руке аристократа, как раз под краем туники. Оно привлекло к себе взгляд центуриона по причине необычной формы: полумесяц, примерно в полпяди длиной, имеющий форму охотничьего лука.

— До встречи, Вителлий, — промолвил Нарцисс. — Пусть тебе сопутствует удача.

Тот улыбнулся в ответ.

— Уверен, так оно и будет.

Примечания автора

Флот Римской империи исследован гораздо хуже, нежели ее легионы, и документальных свидетельств, которые позволили бы составить верное и полное представление о судах того времени, сохранилось прискорбно мало. Тем читателям, которые хотят узнать о военном флоте той эпохи больше, рекомендую познакомиться с соответствующим разделом превосходного труда Питера Конноли «Греция и Рим в войнах». Дополнительные сведения можно почерпнуть из являющейся библиографической редкостью, но весьма ценной информационной работы Честера Старра «Флот Римской империи».

В настоящей книге мной было сознательно допущено несколько отступлений от исторических фактов. Во-первых, для придания действию большего морского колорита я позволил себе осовременить лексику и терминологию римских моряков, а во-вторых, разместил военно-морскую базу в Равенне ближе к торговому порту, чем это было в действительности. Римские военные корабли исторически размещались в отдалении от причалов коммерческих судов, но не мог же я, в самом деле, заставить Макрона и Катона проделывать долгий путь до города всякий раз, когда им вздумается промочить горло!

Помимо двух основных военно-морских баз в Мисенуме (Мисено) и Равенне, существовали еще несколько небольших флотилий, рассредоточенных у морских границ Римской империи. Их задачами были обеспечение безопасности судоходства и быстрая переброска войск морем туда, где возникала необходимость в их присутствии.

Для моряков и купцов античного мира пиратство было фактом повседневной жизни. В I в. до н. э. доходило до того, что пираты дерзко высаживались на побережье Италии и грабили путников на Аппиевой дороге. Вершиной их наглости стал налет на гавань Остии, где пираты сожгли военные корабли. Однако это переполнило чашу терпения римского Сената, который спешно наделил Помпея Великого полномочиями для устроения могучего военного флота, способного очистить моря от разбойников. Что и было сделано: Помпей разгромил основные силы пиратов в ходе стремительной трехмесячной кампании. Конечно, полностью пиратская угроза ликвидирована не была, однако масштаб действий морских разбойников стал несравненно более скромным, а вожаки вроде Телемаха, способные создать серьезную угрозу для судоходства, появлялись нечасто. Противоборство между Равеннской флотилией и кораблями Телемаха далеко не достигает размаха морских операций периода Пунических или гражданских войн. В этом смысле флот Римской империи успешно выполнил свою историческую миссию, устранив серьезную угрозу морскому могуществу Рима почти на три столетия. Как метко заметил Честер Старр: «Задача заключалась не в том, чтобы вести баталии, а в том, чтобы сделать их невозможными».