Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы - Анисимков Валерий Михайлович - Страница 35

Практика же исполнения наказания в местах лишения свободы внесла свои коррективы. Метод борьбы с преступностью посредством изоляции осужденных закономерно породил расцвет субкультурных отношений в их среде. Доктрина исправления арестантов осталась в теоретических изысканиях. «Авторитеты» преступного мира («иваны»), уголовные традиции и обычаи свели на нет официальное воспитательное воздействие на обитателей тюрем. Все более актуальным становился вопрос о нейтрализации негативного влияния на всю массу заключенных криминальной верхушки и ее традиций. Отдельных, наиболее влиятельных и опасных, преступников этапировали на Сахалин. Появился и запрет назначать «иванов» на какие бы то ни было арестантские артельные должности. Нарушителей режима стали изолировать в специальных камерах, на тех же, кто проявлял активное неповиновение персоналу тюрем, одевали смирительные пояса, наказывали розгами. В каторжных тюрьмах арестантов «вязали уткой» (руки и ноги вместе туго связывались на спине крепкой острорежущей веревкой таким образом, что скоро наступало онемение всего тела), приковывали к тачке, накладывали оковы[180] Но даже таких суровых мер оказалось недостаточно, чтобы ограничить власть «иванов». Работники тюрем были вынуждены оборудовать специальные помещения для преследуемых со стороны «авторитетов», чтобы уберечь их от расправы.

Годы после Октябрьской революции являлись еще более неблагоприятными для эффективной борьбы с преступностью в стране и подавления влияния «блатарей» в пенитенциарных учреждениях.

Уголовное право, уголовно?исполнительное законодательство, деятельность правоохранительных органов в этот период направлялись главным образом на «изничтожение классовых врагов пролетариата» и их «агентуры»[181].

Профессиональные преступники всех категорий, «классовые враги», спекулянты содержались все вместе во вновь созданных местах заключения. В одном из приказов ВЧК от 8 января 1921 г. говорилось: «Надо ловить спекулянтские и воровские организации, надо бить спекуляцию и хищения в голову. Ни один крупный преступник, особенно занимающий видное положение, не должен избежать кары, а раз такого буржуя поймали, осудили – держать его надо крепко, никаких освобождений на поруки для… таких спецов не должно быть, для них предназначена советская тюрьма. Для таких… преступников должен быть установлен особый суровый тюремный режим, так, чтобы другим неповадно было»[182].

Но уже через год, в результате объективной оценки отрицательной роли в местах заключения группировок «авторитетов» преступного мира, в уголовном, исправительно?трудовом законодательствах был предусмотрен ряд специально?предупредительных мер по нейтрализации их влияния на других осужденных. Прежде всего для определения меры наказания и вида ИТУ принималось во внимание, совершено ли преступление рецидивистом, бандитом или впервые оступившимся человеком вследствие случайного стечения обстоятельств[183]. Кроме того, было предписано и применение различных видов тюремного заключения и иных мест лишения свободы со строгой изоляцией к профессиональным преступникам.

Непосредственно распределением осужденных по местам заключения, назначением им режима содержания занимались распределительные и наблюдательные комиссии. Руководящий принцип того времени, лежащий в основе распределения заключенных, можно сформулировать так: все случайно впавшие в преступления трудовые элементы направляются в колонии и облегченного типа исправительные учреждения; все упорные правонарушители, нуждающиеся в более длительной изоляции, соединенной с мерами исправительно?трудового воздействия, – в исправительные дома и изоляторы[184].

Самых злостных нарушителей режима, наиболее отрицательно влияющих на других или подозреваемых в стремлении к побегу, помещали в одиночные либо специальные общие камеры, находящиеся под особым наблюдением, либо же отправляли в изоляторы специального назначения[185]. Затем названную категорию лиц стали переводить в штрафные разряды, где устраивался еще более строгий режим и принудительные работы такого рода, как уборка выгребных ям, отхожих мест, которые по субкультурным нормам «авторитеты» ни в коем случае не должны были выполнять. Но если такой «штрафник» отказывался уступить требованиям администрации, то его переводили на уменьшенный паек, в лицевой счет в полном размере вписывали расходы на содержание в местах лишения свободы. И это влияло на его освобождение. Предлагалось даже вообще не освобождать из мест лишения свободы тех, кто не исправился в период отбывания наказания и продолжал вести «вредный паразитический» образ жизни. И не просто предлагалось, но и нормативно закреплялось в соответствующих постановлениях.

В 1923 г. Главное управление местами заключения рассылает указания следующего содержания: «За группой привычных тюремных сидельцев (“иванами”) должно вестись особо тщательное наблюдение, и в случае обнаружения с их стороны стремления верховодить и властвовать, – их должно немедленно изолировать, как элемент опасный и деморализующий прочих заключенных»[186].

В 1924 г. эти рекомендации нашли свое отражение в Исправительно?трудовом кодексе РСФСР. Так, ст. 8 предусматривала в качестве одной из задач устранение «вредного влияния худших из наиболее опасных заключенных на остальных». В примечаниях к ст. 113 ИТК РСФСР подчеркивался и способ борьбы с «группой привычных тюремных сидельцев», заключающийся в тщательном наблюдении и изоляции «иванов» в отдельные камеры.

В 1925 г. из?за повторяющихся случаев недопустимых выходок со стороны «авторитетов» уголовной среды, ГУМЗ подтвердило необходимость продолжать такую борьбу и предложило усилить меры дисциплинарного воздействия вплоть до направления их в изоляторы специального назначения. О более крупных проступках надлежало производить дознание и направлять материалы в прокуратуру для привлечения виновного к более суровой судебной ответственности.

В рассматриваемый период принимаются меры по раздельному размещению заключенных внутри исправительно?трудовых учреждений в соответствии с требованиями закона, чтобы отделить заключенных, не связанных с преступным миром, даже если у них повторная судимость, но пролетарское происхождение и есть желание порвать с прошлым, от преступников?профессионалов.

Однако стоит заметить, что не все нормативные акты и рекомендации нашли должное применение на практике из?за отсутствия необходимых условий для их реализации, а воспитательная работа, проводимая в ИТУ, существенно отставала от текущих задач борьбы с преступностью. А. И. Швей писал: «Изолировать завсегдатая тюрьмы в отдельную камеру неосуществимо, так как нет достаточного числа изоляционных камер. В настоящее время обычно в таких камерах сидят 2–3 человека и если его перевести туда, это будет для него льготой, а не наказанием, ибо он сам предпочитает сидеть в такой обстановке, а не в общей камере»[187].

Ситуация была такова, что изоляторы специального (особого) назначения могли вместить лишь около 10 тысяч заключенных, в то время как по состоянию на 1 января 1929 г. число приговоренных к данной мере наказания составляло 37 тысяч[188].

В 20?е гг. большое распространение получила и такая мера, как обмен между ИТУ преступниками – профессионалами, что, нужно признать, являлось нецелесообразным и даже вредным по многим причинам. Прекращалось последовательное воздействие на «авторитетов» уголовной среды. Администрация ИТУ снимала с себя ответственность за воспитательную работу с ними, но главное, происходил дополнительный обмен преступным опытом. Кроме того, на перевозки расходовались большие деньги. В отношении рассматриваемых лиц ряд дисциплинарных взысканий, предусмотренных ИТК РСФСР 1924 г., вследствие осуществления массовых перемещений криминальных элементов, оказывался не только недостаточным, но в немалой своей части и вовсе неприменимым.

Поскольку большинство привычных правонарушителей являлись не местным населением, а переброшенными из других мест, такого рода меры, как ограничение или лишение свиданий, передач и прочие подобные взыскания, не достигали цели.