Колесничие Фортуны - Свержин Владимир Игоревич - Страница 61

– Господи! Как он только не пел!

– Ладно, это не важно. Речь совсем о другом. Когда принц Джон, заметьте, отнюдь не король, а не более чем мятежный принц, окажется в Тауэре, перед вами встанет вопрос о новом английском короле. Я полагаю, род Камдилов не претендует на престол Британии?

– Не претендует. Во всяком случае, в моем лице.

– Что ж, похвально. Значит, на наследство Плантагенетов есть два претендента: либо граф Артур Бретонский, сын младшей сестры Ричарда, либо же кто-то из моих детей, в чьих жилах течет кровь его старшей сестры. Как вы понимаете, я буду поддерживать именно этот вариант, тем более что по старшинству именно им принадлежит право наследовать этот трон. Ведь так?

С этим было трудно спорить. Особенно не снимая колодок.

– Поэтому мое предложение к вам просто и однозначно: вы помогаете моему сыну взойти на полагающийся ему по закону английский престол, а я обещаю вам самое завидное положение, по вашему выбору, либо при дворе короля Англии, либо же при моем…

В эту минуту слуга доложил о приходе нового гостя.

– Обдумайте мои слова, мессир Вальдар. Полагаю, у вас нет повода сомневаться, что я высоко ценю людей, подобных вам.

Вошедший в каюту человек мало напоминал своих предшественников-посетителей. Он был молод, очень красив и сочетал изрядную мускулатуру атлета с поразительной гибкостью и легкостью гимнаста. На его обветренном смуглом лице играла задорная улыбка человека, влюбленного в жизнь с первого взгляда. Он быстро посмотрел в мою сторону и, увидев неприятные добавления к моему наряду, заговорщически подмигнул.

– Приветствую тебя, Ясон, – произнес «мой дорогой друг» император голосом, внезапно оттаявшим, как айсберг в экваториальных водах. – Входи, присаживайся.

Красавец, которому неизвестно отчего был оказан столь радушный прием, встряхнул буйной гривой иссиня-черных кудрей и, нисколько не смущаясь своего высокопоставленного собеседника, уселся на подушки лебяжьего пуха, заменявшие кресла.

– И я приветствую тебя, Ваше Величество, – весело бросил он так, будто собеседником его был не вершитель европейских судеб, а сосед-трактирщик. – Я не опоздал?

– А разве адмирал Архипелага Ясон Кондалакис когда-нибудь опаздывает? Нет, ты как всегда вовремя.

Я с силой закрыл глаза и, подержав их так с минуту, вновь широко раскрыл их. Картинка не исчезала. Для верности, конечно, стоило бы еще ущипнуть себя, но этого я – увы! – не мог. Имя Ясона Кондалакиса знал всякий, кому приходилось пускаться в путь морем от Геракловых Столбов до Босфора, и встреча с ним где-нибудь в Эгейском море, закончившаяся только ограблением, могла быть отнесена лишь за счет необычайной благосклонности Посейдона. И вдруг такая трогательная встреча. Старые друзья после долгой разлуки.

– Зачем ты звал меня, Оттон? О какой добыче идет речь? В твоей вечной тайнописи сам черт ногу сломит.

Император усмехнулся:

– Ты преувеличиваешь, Ясон. Судя по количеству кораблей, которые ты привел с собой, хотя бы часть моего послания ты прочел верно. Но я сейчас не об этом. Скажи мне, ты умеешь играть в шахматы?

– Конечно, – удивился адмирал Архипелага. – Эту игру наши предки вывезли из далекой Индии во времена походов Александра Великого.

Грек, а точнее эллин, гордо расправил плечи. Судя по всему, именно его предок, пролагая себе путь коротким мечом, тащил под грубым плащом из козьей шерсти первую в Европе шахматную доску. Глядя на горящий взгляд угольных глаз пирата, можно было предполагать, что историю о героических деяниях этого славного предка нам сейчас предстоит услышать.

– Прекрасно, – остановил Лейтонбург водопад эпического красноречия, грозящий низвергнуться на наши головы. – Тогда ответь мне: с кем проще всего играть?

– Со слабым противником, – отозвался Кондалакис.

– Ничуть, – возразил ему Оттон, – проще всего играть с самим собой. Вот в такой игре я тебя сегодня и пригласил принять участие.

– Как я понимаю, главный приз – Константинополь?

– Ты прав.

– Но ведь твои люди в прошлом году уже брали его?

– Мои люди покарали наглого заговорщика, отнявшего трон у законного императора. Правда, цена этому помазаннику божьему как правителю меньше, чем любому из гребцов моей галеры, но не в этом дело. Возвратив на трон законного монарха и навязав ему в соправители забулдыгу сына, они ушли, пальцем не тронув ничего сверх обещанной им награды.

– Которая была столь велика, что…

– Которая была заслуженна. Это главное.

– Ладно, – примирительно развел руками Ясон, – разве я спорю?

– Год понадобился императору Алексею, чтобы всем и каждому доказать, что терпеть этого вечно пьяного придурка у власти – позор для империи. Но, памятуя о недавнем штурме Константинополя, жители не решались на восстание. Моим людям пришлось немало потрудиться, чтобы найти подходящую кандидатуру на роль вождя мятежников. Но все-таки они нашли. Это принц Мурзуфл из рода Дука.

– Хороший род.

– Хороший. Как ты понимаешь, ему была обещана всяческая помощь.

– Это правильно.

– Когда же Алексей почувствовал, что у него печет под тем самым местом, о котором так хлопотно беспокоятся его телохранители, он тоже запросил помощи. И она ему тоже была обещана.

Кондалакис хмыкнул:

– И это правильно.

– Однако, как ты понимаешь, мы не собираемся помогать ни одному ни другому.

– О! Вот это правильнее всего.

– Принц Мурзуфл сейчас командует всеми войсками, находящимися в столице. Полагаю, он уже отвернул голову своему августейшему монарху, а если и нет, то это дело ближайших часов. Дальше он ждет нашего прихода, поскольку своими силами бунтующий народ, заблаговременно поставленный в известность о нашем приходе, ему не приструнить. В общем-то он не многим лучше Алексея. Но я о другом. В ожидании нас он держит ворота открытыми. По его расчетам, мы должны подойти к вечеру. Но все дело в том, что днем там будет, точнее уже есть, флот венецианского дожа. Они считают, что Мурзуфл на их стороне и город на день предоставлен им на разграбление.

– Зря ты это, Оттон, – вздохнул адмирал Архипелага.

– Ничего не зря. Я даю тебе шанс стать героем твоей родины, а не просто грозой морей! С венецианцами все просто. Они завязнут в городе, теряя боеспособность на каждом шагу. Пока Мурзуфл разберется, что ему делать, пройдет никак не менее часа, а может быть, и все два. В это время подойдешь ты и присоединишься к своим соотечественникам. Что делать, ты знаешь. Чем меньше венецианцев уцелеет – тем лучше. Да, вот еще, найди главаря мятежников, впустившего недругов в столицу, и отруби ему голову. Чем больше народа при этом будет – тем лучше. За гарнизон и стены не беспокойся. За тобой пойдут рыцари графа Болдуина Фландрского. Это их дело.

– Можно и отрубить, – с какой-то хитрой интонацией в голосе протянул Ясон, пропуская мимо ушей сообщение о рыцарях. – Только голова императора будет дорого стоить. Никак не меньше тысячи солидов.

– Восемьсот, мой дорогой. Он принц, а не император.

Пират весело расхохотался:

– Приятно иметь дело с деловыми людьми. Хорошо, давай так: если к тому моменту, как я отрублю ему голову, он будет еще принцем – ты платишь мне восемьсот солидов, а если уже императором – тысячу. Идет?

Лейтонбург кивнул.

– Раз уж мы заговорили о добыче, – продолжил Кондалакис, – расскажи, что ты думаешь о дележе?

– Треть получаешь ты, треть получаю я, а еще треть я возвращаю в казну Константинополя, когда в Византии будет выбран новый император.

– Я, кажется, знаю, кто им станет, – рассмеялся красавец грек.

– Тот, кто сможет навести порядок в стране.

– Ну да. Ну конечно. Железный порядок железной рукой…

– Бери только золото, серебро и драгоценности, – продолжал Оттон, не обращая внимания на иронию пирата. – Эти торгаши венецианцы будут тянуть все, что попадается им под руку. Старайся забирать у них, а не у греков. Все остальное – возвращай. Народ запомнит именно это. Те забирали – эти отдают.